— Спасибо, — прошептал Ральф, а в следующую секунду в кухоньку ворвался Деррик:

— Что тут произошло?

У Маргарет задергался глаз. Еще не хватало объясняться с этим придурком. Она уйдет отсюда или нет?

— А куда ты дел Лили? — быстро спросила она. — Очень странно, что ты жив.

Деррик ошалело уставился на нее, потом на Ральфа, и постепенно у него на лице появилось странное выражение. Если б Маргарет видела такое раньше, может, она решила бы, что Деррик тоже человек. Даже жалко его стало: бедняга испытывал смешанные, невыразимые эмоции, каких прежде не замечалось за ним, вечно спящим с открытыми глазами. Он будто впервые разглядел, кто перед ним. Словно очнулся.

Наклонившись, он протянул руку к лицу Ральфа, но тот дернулся в сторону, и Деррик дотронулся лишь до холодной стены. Секунду или две простоял в растерянности, а затем выпрямился и повернулся к Маргарет.

— Я принесу одеяло, — голос у него был усталый. — Не знаю, что еще сделать. Или поможешь перетащить его на диван?

— Для начала надо выгнать Лили. Чем она там занимается?

— Сидит, плачет.

Если бы Деррик хоть раз взглянул на Лили так, как сейчас на Ральфа, наверное, та б умерла от счастья. Интересно, он это понимал? Маргарет стало обидно за Лили: уже давно таскается за Дерриком, а все без толку, не замечает он ее. А Ральфа достаточно было избить, чтобы Деррик проникся к нему нежностью. Может, тогда и Лили по башке дать? Месяц-другой назад вышло бы без труда. Маргарет усмехнулась про себя: вспомнила письмо, которое накалякала перед отъездом из Серой деревни. Думала, что наконец очистит совесть, откроет Лили глаза на происходящее и придаст сил, а на деле лишь наивно извела бумагу. Некоторые фразы до сих пор помнились: стыд за них брал. «Я буду с ним, и не пытайся мне помешать» — как будто это возможно, смех один. «Твоя бывшая подруга» — для рисовки приписала, чтобы вышло как в кино. Глупость.

Наверное, так и должны кончаться игры в благородство, когда в них участвуют не прекрасные экранные герои, а несуразные люди вроде Маргарет. Неловкость, беспомощность, напрасные усилия. Лили не окрепла, а превратилась в чудовище. Джейк не умер и не увез Маргарет за собой в синюю даль, а сейчас ждет возле заброшенного лодочного причала, там, где кончается улица Береговая. И надо идти, даже если время шагнуло непростительно далеко за полдень.

Когда Маргарет была в кино в последний раз? Не так уж давно — в сентябре. А кажется, что прошло сто лет.

— Слушай, Деррик, я б с радостью помогла, но я опаздываю на важную встречу, — сказала она и поднялась на ноги.

Тот успел сходить в комнату, вернуться с одеялом и полотенцами, и тщетно пытался соорудить из них подобие кокона, действуя только здоровой рукой.

— Хотя бы уведи отсюда Лили, — попросил он. — У тебя ведь есть на нее влияние?

— Дурачок, это у тебя оно есть. Пообещай, что пойдешь с ней, куда она захочет, и она станет шелковой.

— А куда она хочет?

— На Север.

Деррик пожевал губу.

— Не понимаю, почему я должен потакать ее желаниям. Потому что она в любой момент возьмет палку? А если б все так делали?

— А разве не делают? — вспылила Маргарет. — С тех самых пор, как пришла эпидемия. Выживаем, как можем.

Ведь есть и ее вина в том, что Лили озлобилась. Одно письмо чего стоило. Легко отчитывать бедняжку за дурные поступки, будто она родилась испорченной. Но ничего не взялось из пустоты.

— И не тебе здесь о своих правах говорить, — бросила Маргарет. — Ты — никто.

Деррик вскинул на нее глаза — бесцветные, как не бывает у людей.

— Я знаю.

В его голосе не слышалось ни обиды, ни горечи. Маргарет помолчала, ожидая пояснений, но он ничего больше не добавил.

— Тогда соглашайся на условия Лили, а мне пора, — наконец пробормотала она, пряча смущение. Деррик отвернулся и продолжил неловко и бестолково кутать Ральфа, впавшего в бессознательное состояние.

Перед уходом, уже накинув пальто и натянув башмаки, она заглянула в комнату. Из окна было видно, как крыши окрест полощет дождь. Лили сидела на полу и всхлипывала.

— Эй, — позвала Маргарет.

Лили подняла растрепанную голову. Красное, опухшее лицо — жалкое зрелище.

— Опять сопли жуешь, — упрекнула ее Маргарет. — Все в порядке, ты никого не убила. Дура, хоть бы проверила. Иди извиняться. А я вернусь к вечеру!

Будто ее кто-то станет ждать. Маргарет выкопала из кучи пыльных ботинок зонтик со сломанными спицами и выскользнула из квартиры.

Ливень притушил любопытство обитателей Двадцать девятой улицы, поэтому никто не вылез из конуры и не обеспокоил Маргарет. Зато она с порога угодила в серую жижу, да и ноги мгновенно промокли. Когда зонтик раскрылся, она шмыгнула носом и побрела через лужи, чувствуя острую жалость к себе, Лили, Ральфу, Деррику и всем, кому приходится жить и страдать.

Желание бежать и сверяться со временем улетучилось. В сущности, даже хорошо, если полдень давно миновал: ведь Джейк не нашел их. Он не волшебник, его возможности не безграничны.

На перекрестке она поймала такси и, преодолев внутреннее сопротивление, спросила у водителя, сколько времени. «Десять минут первого», — последовал ответ. Маргарет откинулась на сиденье и закрыла глаза. Порядок, Джейк сам постоянно опаздывает.

Ни у кого в Серой деревне не было автомобиля. Маргарет видела их только в городе, когда приезжала в кино. Вспомнилось детство: маленький Эдди Браун катает ее и Лили на телеге. Они обмениваются бессмысленными колкостями, Эдди обижается, бросает поводья и убегает. Старая кляча удивленно фыркает. Маргарет знает, что он влюблен в Лили и до сих пор не научился вести себя как мужчина; все ровесники дразнят его ревой. А Лили много кому нравится, ведь у нее мягкая улыбка и ровный, веселый нрав. Рядом с ней Маргарет — попросту дурнушка: грубая, долговязая, конопатая. Ей бы водиться с такими же парнями-нескладехами, но ее тянет к умному, сдержанному Джейку, который рассказывает истории о жизни в других регионах и мечтает «вырваться из этой дыры».

Тогда он казался Маргарет гением, особенным, и за его похвалу она сделала бы что угодно. А сейчас, когда шоры давно спали с глаз, — почему она не могла освободиться? Ральф тоже неглуп, но при этом — совершенно другой человек, чудак и добряк. А у Джейка мозги будто заменили душу.

Машина остановилась, как только кончилось дорожное покрытие, а вместе с ним и постройки. В салон ворвался запах гнилой речной воды. Маргарет расплатилась с водителем, шагнула в сырость и побрела дальше. Она ни разу не была на Береговой улице, но знала, что в паре сотен шагов от последнего дома, где-то среди тростника, должен прятаться заброшенный сарай для лодок, а рядом с ним — причал.

Дождь кончился, и стынущее солнце выглянуло наружу. Медленно и равнодушно катилась к морю Центральная река.

Необычное место для встречи. Уединенное. Маргарет привыкла сторожить Джейка возле «Бюро статистики», или как там эта мутная контора называлась, поэтому от смены обстановки стало вдвойне неуютно. Соскучился он по родной деревне, что ли, по природе?

Тропинка в зарослях привела к сооружению из ржавых листов жести. Ни забора, ни охраны. Черный зев на месте двери приглашал войти. На берегу ютились лодки с полным дном воды. Тишина непривычно давила на уши. Маргарет ступила внутрь и в тот же миг вздрогнула, услышав:

— Ты опоздала на двадцать семь минут.

Джейк щелкнул крышкой карманных часов и поднялся с груды сваленных в угол досок. Его промокшие волосы завивались и торчали во все стороны, на пальто и ботинках виднелись пятна грязи. Он явно тоже попал под дождь, и Маргарет ощутила острый приступ нежности. Как-то забылось, что и с Джейком случаются житейские неприятности.

— Ух, да просто ливануло, — объяснила она. — Долго не могла такси поймать.

— Неужели? Раньше ты как будто не опаздывала.

— Мы ведь в центре города встречались. Конечно, туда проще добраться.

— Хм. Я окоченел, пока тебя ждал. — Джейк поежился и кашлянул в кулак. — Если я слягу, ты будешь виновата.