— Очень ты нам нужен. Иди домой, выпей лекарство. И дружка своего угости! — Мальчишки наградили обоих неприличными жестами и бросились наутек. Ральф погнался было за ними, но вспомнил про гостя, махнул рукой и вернулся, потирая затылок.

Несмотря на неприятную ситуацию, Деррику стало смешно.

— Я думал, они нападают только на чужаков, — заметил он.

— Я здесь тоже чужой. А ты лучше помалкивай, пока мы не зашли в дом.

— А откуда ты?

— Ниоткуда, — улыбнулся Ральф. — Отсюда. Я выразился образно.

Деррик хотел уточнить, что это значит, но промолчал, чувствуя себя идиотом. Каким бы хорошим человеком ни был Ральф, общий язык им точно не найти.

— А ты правда болен? — спросил Деррик, пока радушный хозяин возился с непослушным замком.

— Ха-ха-ха, нет, — ответил тот и распахнул дверь. — Это я придумал, чтобы ко мне меньше лезли. Местные жутко боятся чем-нибудь заразиться, особенно в свете новостей про Безликую болезнь. Хотя сами — рассадники вшей и инфекций.

Деррик вошел следом, не разуваясь, и опустился в кресло. Тепло помещения разморило его. Он совсем было расслабился, но затем вздрогнул от резкого звона: Ральф швырнул на стол тарелку с объедками.

— Гипотетически я мог бы тебя заразить, между прочим, — он усмехнулся, взглянув на Деррика.

— Но ты тогда не стал бы предлагать помощь?

— Наивная душа! Ты знаешь, что некоторые больные люди специально ищут, кого бы заразить? — осведомился Ральф сердитым тоном.

— Но ты ведь не из таких?

— А из каких?

— Не знаю.

Лицо Ральфа смягчилось.

— Ну и дурень же ты. Пойду наберу ванну, а ты пока жуй, если можешь.

Он вышел, а Деррик переместился за стол и обреченно уставился в тарелку. От вида еды тошнило. Он закрыл глаза и представил, что его уже нет. Ведь он вполне мог замерзнуть сегодня в парке. Но мысль о смерти утратила заманчивость покоя. Сейчас в каморке Ральфа сидел какой-то новый Деррик и с удивлением осознавал, что хочет жить, выздороветь, отблагодарить всех, кто был добр к нему, и попасть на Север. Не так уж и мало дел.

Ральф вернулся, схватил Деррика за шиворот и потащил в ванную. Тот не возражал и принял помощь, однако образцовое послушание не понравилось Ральфу. Он, похоже, решил, что Деррик не старше шести лет, и принялся читать нотации: как не стоит разговаривать с незнакомцами и доверяться им во всем. Раскладывая убогое подобие дивана, Ральф твердил, что нельзя безмятежно спать в подозрительном доме. Деррик молча слушал; потом его уложили, измерили температуру и подсунули микстуру, предварительно наказав не пить непонятные лекарства.

— Все, что я с тобой сделал, ты должен был не допустить! — завершил нравоучительную речь Ральф и облизал ложку за Дерриком. — Фу, гадость какая.

И тут в дверь забарабанили. Ральф вздрогнул, побледнел и выронил микстуру.

— Я узнаю этот стук, — прошептал он. — Хуже просто не придумать. Прячься скорей!

И прежде, чем Деррик успел понять, что стряслось, он оказался под диваном, задыхающийся от пыли и заваленный кучей хлама. Послышался скрип открывающейся двери, потом зашаркали шаги, и раздался женский голос, больше похожий на рокотание грома:

— Итак, соседи мне доложили: ты тут устроил притон. Что за алкогольный склад? Гостей водишь?

— Ничего подобного, — принялся оправдываться Ральф. — Как видите, у меня никого нет.

— И денег у тебя до сих пор нет, а? Я уже две недели жду оплату. Думаешь, я не смогу подыскать жильца получше?

— Деньги есть! Одну минутку.

Деррик понял, что сейчас его карманы обчистят, но оставалось только смириться. Не мог же он вылезти и испортить Ральфу игру.

— Как ни приду, всегда одно и то же — мазня и бутылки, — проворчала хозяйка смягчившимся тоном. Видимо, деньги умаслили ее. — Ой, а эта картинка красивая. Где ты такого мальчика нашел?

— В голове.

— Ну смотри мне. Еще хоть полслова от соседей услышу — даже проверять не стану, сразу на улицу вылетишь. У меня уже есть на примете порядочные люди, которые будут рады сюда переехать.

— Клянусь, я целыми днями только сижу взаперти и пишу. Да вы второго такого отшельника во всем квартале не найдете!

— Это и подозрительно. Женился бы…

Деррик зажал нос обеими руками, задержал дыхание — он был близок к тому, чтобы расчихаться. Перед лицом мельтешил унылый пыльный носок. Проклятая хозяйка никак не уходила и принялась читать лекцию о том, как обустроить личную жизнь. В тридцать лет давно пора заводить деток, но для этого надо начать зарабатывать. Почему бы не бросить живопись и не заняться настоящим делом?

Отчаявшись дождаться конца воспитательной беседы, Деррик попробовал хотя бы отодвинуться от разлагающегося носка. Рука зацепилась за что-то тонкое и острое — игла? Деррик осторожно нащупал находку, подцепил и приблизил к глазам. Использованный шприц.

— Ладно, — между тем заявила хозяйка, — у меня дела, еще на рынок сходить надо. Но ты подумай над моими словами.

— Конечно-конечно, — заверил ее Ральф и вытолкал за дверь.

Когда шаги стихли, он шумно выдохнул и залез под диван доставать Деррика. Тот выполз навстречу со шприцем в руке.

— Ты зачем мусор собираешь? — резко спросил Ральф.

Деррик пожал плечами.

— Просто любопытно стало, откуда взялась эта штука.

— Из-под дивана, откуда ж еще? Все, давай обратно под одеяло.

Не осмелившись задать вертевшийся на языке вопрос, Деррик улегся, как и велели. Глаза сами начали закрываться.

— Тут до меня всякий сброд жил, а убираться я не любитель, — зачем-то добавил Ральф.

— А давно ты тут?

— Уж и не помню. Несколько лет.

— А родители у тебя есть?

— А как же.

— Везет тебе, — сказал Деррик. — А почему ты решил стать художником?

— Потому что я им родился.

Странно. А Деррик, похоже, никем не родился. Фермер из него вышел неважный, но он даже не задумывался о том, какое занятие ему по душе. Раньше его жизнь принадлежала Олли, и это было счастливое время. А ведь Олли тоже никогда не сомневался в своем призвании. Все творческие люди, что ли, такие?

— Ты лучше придумай, как отделаться от Маргарет и ее подружки, — вставил Ральф, нарушив ход мыслей Деррика. — Я чувствую, что они сюда еще наведаются. Конечно, я их сразу за дверь выставлю, но…

— Они могут и через окно наведаться.

— Правда? Ничего себе бабенки. — Ральф поскреб подбородок. — Но не своруют же они тебя? Хотя ты такой худой, наверное, тебя и муравей на спине утащит. Тебе надо хорошо питаться.

— Лучше мне уйти, если Лили знает, где я, — осторожно сказал Деррик. Ему не хотелось посвящать Ральфа во все тонкости отношений с Лили, хотя, возможно, после недавней пьяной исповеди тот уже знал абсолютно все.

— А чего она от тебя хочет?

— Сам не пойму.

— Мне показалось, что она влюблена в тебя, — заметил Ральф с лукавой улыбкой. — А тебе такое приходило в голову?

— Нет.

— Ха-ха-ха, бедная Лили. Ладно. Отдыхай и ни о чем не думай. — Ральф поправил ему одеяло. — Если страшные женщины влезут в окно, я их прогоню, обещаю.

Деррик невольно улыбнулся. Ему стало легко, тепло и спокойно — почти забытое состояние. Комната уплывала назад и вбок, на ее место вставала знакомая с детства обстановка — плетеный стул, комод, старое зеркало, кресло с маминой вышивкой на спинке. Деррик болел, но не опасно, и кто-то трогал его лоб приятной прохладной ладонью. Нравилось думать, что это Олли, но краем неспящего сознания Деррик чувствовал: дом — лишь видение. Зеркало разбилось, вышивка сгорела, ничего нет и возвращаться некуда.

Он поднял руку и нащупал на лбу мокрое полотенце. Рядом, спиной к нему, сидел Ральф и что-то штриховал на бумаге. Деррик окликнул его, тот повернулся — и оказался Олли. Тридцатилетним, с голубыми глазами и в очках с толстыми стеклами.

— Чего не спишь? — удивился взрослый Олли. — Хочешь предложить свою кровь? Спасибо, оставь себе.

Деррик беспомощно вздохнул.

— Не прикидывайся моим братом, — попросил он.