Сжимаясь от страха и не зная, что предпринять, она отступала в сторону, отводила глаза. На секунду захотелось сбегать за оставленными на дороге ведрами воды и облить хотя бы пару человек, чтобы они пришли в себя, но разум подсказывал, что пока она вернется, все уже будет кончено. Реальность оказалась безжалостной и неприглядной: Лили ничем не могла помочь. Смотреть на расправу она тоже была не в силах.

— Мы же цивилизованные… — всхлипнула она. — Мы же цивилизованные люди-и!

Ее крик потонул в общем гвалте, и едва ли его хоть кто-то услышал.

***

— А потом я просто взяла и убежала, — закончила Лили и спрятала пылающее лицо на груди у Джейка.

— Все хорошо, — сказал тот и погладил ее по голове. — Тебе не стоит так переживать. Этот тип заслужил свое наказание: даже если он не замышлял ничего плохого, он пришел не в то время и не в то место. Не нужно быть таким идиотом.

— Я даже не знаю, жив ли он… И что они с ним сделали…

— Что тебе до этого? Ты слишком близко к сердцу принимаешь чужие проблемы. Давай, успокойся.

Лили поджала губы и попробовала дышать ровно, в такт с Джейком. Все случившееся у серых она рассказала подробно, но умолчала, что южанин оказался невероятно похож на героя снов. Джейк все равно бы высмеял ее, не поверил бы, а то и начал бы ревновать: придумала, мол, себе сказку, что еще за мистическая связь. Конечно, Лили убивала этого парня во сне, а не занималась с ним любовью, но все равно лучше не говорить.

Убивала. Можно ли ее сегодняшнее бездействие считать убийством? Она не кидалась камнями и не пинала беднягу, но также не предприняла ничего, чтобы спасти его или хоть как-то помочь. Она была не согласна с действиями серых — так почему же убежала, а не попыталась достучаться до них? Сегодня все словно обезумели, но ведь Лили помнила этих людей совсем другими, за исключением разве что старикашки Брауна. И Маргарет — она вовсе не плохая, просто слишком сильно не любит чужаков, а ведь если бы удалось поговорить с ней и склонить ее на свою сторону, у бедного южанина был бы шанс унести ноги подобру-поздорову. Но Лили не предприняла ничего, просто сбежала, а это значит, что его в лучшем случае избили до полусмерти и бросили где-нибудь, а то и вовсе убили. Если старикашка Браун треснул его в висок своей клюкой, так тут он и отмучился.

Во снах Лили вела себя совершенно иначе. У нее не было ни страха, ни сомнений. Она поднимала руку на человека в естественном порыве, даже не задумываясь. Правда, по большей части она действовала подло: убивала спящего, подкрадывалась сзади, предавала, когда ей доверялись. Раз они взбирались на высокую гору, долго-долго, и он был связан с ней одной веревкой, которую она с наслаждением перерезала.

Лили вздрогнула, вспомнив этот сон. Да что с ней вообще творилось? Откуда в ней столько тьмы?

И чем сейчас ее поведение лучше тех предательских уловок? Бедный парень либо умер, либо страдал, окруженный врагами, а она сидела себе на коленях у мужа и только что не мурлыкала.

Но стоп, с другой стороны, откуда чувство вины? Джейк прав: ее не должны трогать чужие проблемы. Этот тип мог оказаться их врагом, разносчиком заразы, вполне возможно, что он заслужил наказание. Из-за дурацких снов Лили чувствовала, будто как-то с ним связана, а ведь она даже не знала его имени. Он действительно никто, и если с ним обошлись несправедливо, что ж, бывает, каждый день с кем-то да случится беда.

Почему-то эти рассуждения не хотели ее успокаивать и казались насквозь фальшивыми. Будто странные сны разом обрели смысл, позвали ее, потянули: «Иди к нему».

Вот только если верить им до конца — иди и убей, что ли?

***

Противный дождь будто не в стекло ударял, а стучал молотом прямо в уши. Часы лупили по барабанным перепонкам, отсчитывая секунды. Сонное дыхание Джейка звучало как храп целого войска.

Лили мучила бессонница.

Стоило ей закрыть глаза, как перед мысленным взором возникал проклятый южанин. Обрывки снов перемешивались и сливались с сегодняшними переживаниями. Вот он получил последний удар в висок. Упал в пропасть. Взглянул прямо на нее — глаза светлые-светлые. «За что?..»

— Я не знаю, — прошептала она и перевернулась на другой бок.

В комнате было невыносимо тесно и душно. Лили поднялась, чтобы открыть окно, легла обратно, пытаясь унять сердцебиение.

Она боялась уснуть. Проснуться в холодном поту и сразу же вспомнить, что герой кошмара существует в реальности — или существовал.

Самое ужасное в бессоннице, пожалуй, то, что от себя деться некуда. Ночь способна опутать обманчиво спокойной сетью тьмы, внушить, что ты в безопасности, но истинная опасность затаилась в тебе самом. Отдаваясь плавному течению мыслей, не обретешь спокойствие, а лишь заразишься тоской и тревогой.

Лили попалась в эту ловушку. Время тянулось медленно, а ее волнение с каждой минутой только нарастало. Она знала, что утром первым делом побежит в Серую деревню. Выяснит, что стало с южанином, не заболел ли кто-нибудь еще. Даже начало казаться, что она сделает это перед тем, как умоется. В шесть утра. Можно в пять. Лили глянула на часы привыкшими к темноте глазами. Третий час. Ждать еще долго. Невыносимо. Душно.

Она снова встала и подошла к окну. Тусклый месяц выглядывал из-за туч. Дождь прекратился. Тянуло холодом.

Странно, что Джейк мог спокойно спать, когда произошло столько волнующих событий. Он не просыпался даже от ночных метаний Лили. Ей бы его невозмутимость!

Дрожащей рукой она подхватила со стула шаль, закуталась. Стало немного теплее, но ноги все равно стыли, да и ночная рубашка слишком тонкая. Чертыхнувшись про себя, она нащупала в темноте шерстяные чулки, потом юбку. «Что я делаю? Куда собираюсь?» — крутилось в голове, но Лили отмахивалась от этих мыслей. Тревога, грызущая ее, сменилась томительным предвкушением неясного приключения, страх обернулся решимостью. Странное дело — оказывается, не сидеть на месте куда легче, чем трястись в кровати без толку.

Теперь Лили следила за тем, чтобы ее движения были бесшумны, и прислушивалась к дыханию Джейка. В доме скрипели половицы, но если знать, куда ступать, можно избежать этого. Входная дверь открылась как по маслу, и Лили выскользнула наружу, в густую сырую тьму.

Даже с шалью и в теплых чулках снаружи оказалось зябко, но возвращаться и одеваться получше было слишком рискованно. Лили вдохнула ночной воздух полной грудью, и ей показалось, что у нее выросли крылья.

— Ничего не случится, если я сбегаю к серым на минутку и вернусь, — прошептала она, стараясь приободрить себя. — Я успею вернуться до утра, даже если буду ползти улиткой. Джейк ничего не узнает.

Она сделала еще один глубокий вдох — и сорвалась с места.

***

До Серой деревни было без малого две мили. Дорогу Лили помнила в совершенстве и могла бы пройти с закрытыми глазами, не то что в темноте. Она не знала, сколько времени потратила на путь, но едва ли больше сорока минут. Темноты она не боялась, ночных шорохов тоже. Все неожиданное приключение начало казаться полным романтики; тому способствовал и тусклый свет юного месяца, и тихий шелест листвы, что вот-вот начнет опадать.

В последний раз Лили гуляла так еще до замужества. Тогда они с Джейком собирались зайти за Маргарет и вдоволь накупаться ночью в речке. По дороге он впервые поцеловал Лили. Когда он отстранился, лунный свет падал на его лицо и делал черты мягкими, сказочными, будто все происходило во сне.

Ох и разозлится Джейк, если узнает, что она сбежала ночью! Конечно, не ударит, но накричать может. Это перенести тяжелее, чем насмешки. Так и заплакать можно; но волноваться не о чем, все будет в порядке, Джейка не так просто разбудить, а до утра еще целая куча времени.

Серая деревня спала: ни огонька в окне, ни души на улице. Лили вздохнула с облегчением: что бы там ни случилось, все не так страшно, пока люди способны мирно отдыхать. Накатил приступ робости и на время пересилил любопытство; захотелось сразу развернуться и отправиться домой, но Лили заставила себя пройти еще немного, прислушиваясь к каждому шороху. Разве можно проделать такой путь и так ничего и не разузнать?