Вытерев лицо и проглотив новую таблетку, Деррик потащился дальше. Улица, на которой он оказался, не выглядела приветливой. Здесь явно обитала беднота: одинаковые дома тесно жались друг к другу, обнимались покосившиеся заборы, там и сям висело белье, а зеркала луж на дороге равнодушно отражали небо. Если продолжить идти здесь, то больница не найдется, а вот заблудиться в убогих дворах проще простого. Надо возвращаться.

Деррик вздохнул и зябко потер себя за плечи. Сил на бесцельные блуждания почти не осталось. И где потом искать ночлег?

— Эй, — ближайшая дверь распахнулась, и оттуда высунулась небритая физиономия. — Эй, а ты кто такой?

Деррик открыл было рот, но подумал об акценте, смолчал, отвернулся и заспешил прочь.

— Отвечай, когда с тобой говорят! — обозлилась физиономия. Рядом со скрипом открылась еще одна дверь, и еще.

— Что за типчик?

— Впервые его вижу.

— Вынюхивал что-то!

Деррик прибавил шагу. Объясняться с обитателями трущоб уже поздно, лучше удрать. Вряд ли они станут его преследовать, в конце концов, он не сделал ничего дурного. Вот только в висках сразу застучало, ноги отказались слушаться, и случилось неизбежное: Деррик споткнулся и упал. Свалился прямиком в лужу. Надо было вставать и бежать дальше, но тело оказалось неподъемно тяжелым, даже замерзшие пальцы не гнулись.

— Эй, ты чего пузыри пускаешь? — Кто-то пнул его в грудь, и он захлебнулся воздухом. — Отвечай, что ты тут забыл! Кто ты такой?

— Я, — сказал Деррик, — с Юга.

Следующий удар выбил из него сознание.

***

Он пришел в себя в комнате, объятой сизым светом. Прямо перед ним раззявило створки окно, а дальше виднелись ряды крыш и хмурое небо. Можно было подумать, что тело парит в воздухе, но на деле Деррик лежал на продавленном диване, укрытый драным халатом. Болела каждая косточка, поэтому он предпочел не шевелиться.

— Ну как, приятель, — сказал кто-то ласково, — здорово тебя потрепало?

Деррик повернул голову в сторону голоса и увидел перед собой молодого человека лет тридцати. Тот сидел, придвинув громоздкое кресло к дивану, и держал на коленях карандаш и бумагу. Голубые глаза за стеклами очков улыбались. Деррик сразу проникся к нему симпатией.

— Я Ральф, — представился незнакомец, — что-то вроде художника. А ты нездешний?

— Да… Меня зовут Деррик.

— Ты с Севера?

— С Юга.

Ральф присвистнул:

— Далеко тебя занесло. Да еще и в наш квартал. Ребятки тут довольно злые и бестолковые. Но их можно понять, им туго в жизни приходится: работа от зари до зари, а дома куча голодных ртов. Где тут заняться самообразованием. Я тоже нищий. Никогда не связывай жизнь с творческой профессией.

— Спасибо, что помог мне, — сказал Деррик.

Прислушавшись, он различил за окном шум дождя и поежился. Люди, которые в любой момент могут переждать непогоду в теплом помещении, не ценят своего счастья.

— О, пустяки, — между тем отозвался Ральф. — Я просто подобрал тебя на улице. Исключительно для собственной выгоды. Всегда мечтал нарисовать кого-нибудь не из местных, а то эти рыжие головы и вздернутые носы уже в кошмарах снятся. Ну да тебе не понять. — Он хлопнул себя по коленям и поднялся с кресла. — Ты, наверное, голоден? Давай поужинаем. Вообще-то мне уже давно пора надраться.

Больше всего сейчас Деррик хотел снова заснуть, но и от еды отказываться не стал. Ральф сбегал в соседнюю комнату и вернулся с большим куском пирога, бутылкой и стаканами.

— У меня есть одна грандиозная задумка, — заявил он, разливая странно пахнущий напиток, который оказался самодельной наливкой. — Это будет триптих на сказочную тематику. Но рыжие люди со вздернутыми носами просто невыносимы. Мои персонажи должны быть другими. Мне нужны тонкие, я бы даже сказал, аристократические черты. За неимением лучшего ты сгодишься.

— Боюсь, я не понимаю, — вмешался Деррик. — Что такое триптих?

— А, да разве это важно? — Ральф громко рассмеялся. — Расскажи лучше, как тебя занесло на Юг? Южане ведь по-другому выглядят.

— Сам не знаю. Я просто вырос там в приемной семье.

— Я слышал, от Юга ничего не осталось. Повезло тебе, что ты выжил.

Деррик вздрогнул и с трудом выдавил из себя:

— Повезло.

— Наверное, скоро откроют границу. Ты слышал о планах Центра на Юг?

Разговор становился все неприятнее, поэтому и стакан с наливкой выглядел все заманчивее, хотя Деррик уже выпил один из вежливости.

— Мы хотим убрать границу и присвоить их земли себе. — Ральф, не дождавшись реакции собеседника, занялся его принудительным просвещением. — Коренное население ведь вымерло. А земля там плодородная. И тогда мы сможем потягаться с Севером за право назваться столицей.

— Что, совсем никого в живых не осталось?

— Попадаются беглецы вроде тебя. У кого-то есть разрешение на переход границы, у кого-то нет. В любом случае это беспомощные одиночки, которых и брать в расчет не стоит.

— Вы не знаете Юг, — сказал Деррик и опрокинул второй стакан. — Там все другое. Его земля вас не примет, как не приняла меня.

У него даже слезы на глазах выступили. Ральф улыбнулся, подлил еще и заметил:

— Какой же ты забавный. Насмотреться на тебя не могу.

Деррик вспыхнул и, стремясь сгладить неловкое чувство, осушил третий стакан.

— В тебе будто сидит другой человек, — продолжал Ральф. — Или даже нечто большее.

— Я не понимаю…

— И черт с тобой.

Он замолчал и деловито стряхнул крошки с колен. Снова стало слышно, как дождь скребется в стекло. Деррика сковало тяжелое оцепенение. Алкоголь не принес ни забвения, ни облегчения; напротив, вся болезненная муть, потревоженная беседой и расспросами, поднялась изнутри и просилась наружу.

— Ну так что, — нарушил тишину Ральф, — будешь позировать? Платить мне нечем, но ты мог бы пока жить здесь. Раз в неделю я надираюсь и распускаю руки, но меня легко поставить на место.

— Э… — только и протянул Деррик.

— Конечно, для тебя все это неожиданно. Подумай. Отдохни пока. У тебя случайно нет температуры? — Ральф бесцеремонно положил руку ему на лоб. — Моя наливка отлично помогает от любой болезни.

Деррик чувствовал, что готов расплакаться. Ему казалось, что он пьян даже не от алкоголя, а от теплого помещения и человеческого участия.

— Слушай, — сказал он наконец, — я очень благодарен за помощь и за предложение, но у меня есть срочные дела.

— Ты можешь разобраться с ними и вернуться ко мне.

— Нет, так не получится. Кстати, ты боишься эпидемии?

Ральф прищурился:

— Сейчас я только боюсь, что ты уйдешь от меня.

Ответ удивил Деррика, хотя, надо признать, в этой квартирке почти все сбивало с толку. Закусив губу, он поинтересовался:

— Ты что, сделал прививку от Безликой болезни?

— Нет. Да наплевать мне.

— Как так?

Ральф развел руками:

— А что мне терять? Если я сдохну, никто не расстроится, включая меня самого. Семьи у меня нет, друзей тоже. Я, знаешь ли, странненький.

— Ты мне нравишься, — сказал Деррик.

— Осторожней с такими словами.

Ральф поправил очки, поднялся и заходил по комнате. Половицы сразу неприятно заскрипели.

— Но хоть одну стоящую вещь написать хотелось бы, — бросил он, повернувшись обратно к гостю. — Если б я начал и вдруг помер — было бы обидно. Но если ты уйдешь, то я и не начну. А удерживать тебя не имею права.

Деррику не понравилось, как это прозвучало. Будто от него зависела жизнь, а он даже не понимал, в чем дело. Глупости какие-то. Рисовать ведь можно и по памяти. Или вовсе придумать что-то свое. Он не должен менять планы лишь из-за того, что случайный человек что-то в нем увидел.

— Знаешь, у меня есть иммунитет, — признался он. — Я переболел. Я мог бы дать тебе свою кровь.

— Нет, спасибо, оставь себе. Меня только твоя внешность интересует.

Деррик даже поперхнулся от неожиданности. В первый раз кто-то отказывался от его предложения. Причем никакой внутренней борьбы на лице Ральфа не отразилось. Он лишь стоял и улыбался, глядя мимо Деррика, и в самой его позе читалось что-то смутно знакомое: сонное, небрежное дружелюбие. Кажется, Деррик видел такое же выражение лица у несуществующего взрослого Олли — много раз во сне.