«Да потому что он и есть с Севера! То есть с Юга… Тьфу!» — подумала Лили с раздражением. Ее уже откровенно злило, что мать обращает внимание только на Деррика, да и к тому же эта болтовня напоминала об ужасной ошибке, которую, похоже, совершила Лили. Деррик, Дерек… Черт бы их побрал, их даже звали одинаково!

— И волосы будто выгорели. Так необычно, — не унималась мать. — Слушай, а он точно не чужак?

— Нет-нет, он мой сосед. Я его с детства знаю. У него какие-то проблемы с… пигментацией.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, но какой же бедняжка. И немой, и с кожей что-то не то. Вдобавок еще и избили. Все несчастья разом!

— Вот-вот, — поддакнула Лили. — На улицах черт знает что творится.

— Ничего, он поправится. Дерек уже побежал за врачом. Я слышала, что больницы сейчас переполнены, поэтому откликнулась на вашу просьбу, как только увидела мальчика из окна.

Ну да, мальчика. Не родную дочь же впустить поспешила. Лили злилась все сильней, хотя понимала, что ей бы радоваться: все складывалось наилучшим образом, Деррика никто не собирался прогонять, пока он молчал и выглядел трогательно.

— А можно я буду звать тебя сокращенно, чтобы не путать с сыном? — обратилась к нему мать. — Рик, правильно?

Лицо у того посерело, он замотал головой.

— Лучше все-таки полное имя, — вмешалась Лили, не понимая, в чем дело. Возмущаться из-за подобной мелочи — совсем не похоже на Деррика. Наверное, это слово напоминало ему о прошлом. Его вполне могли так называть домочадцы.

— Ну а ты? Тебя как зовут?

Абсурд — дальше некуда. Может, выдумать имя? Смеху-то будет.

— Я… — начала Лили, сглотнув, но мать быстро перебила ее:

— Лилит. Ты?

— Да, мам.

Повисла тишина, не имеющая ничего общего с радостью воссоединения. Лили чувствовала запах дешевых духов, смешанных с потом, и думала, что ее сейчас стошнит от этого букета и волнения. Деррик смотрел на обеих, не моргая, но сейчас Лили не было дела до его внимания.

— Я сразу поняла, — наконец сказала мать. — Я ждала тебя, гадала, не умерла ли ты. Даже послала тебе письмо, вы, должно быть, разминулись. В газетах всякое про ваш район пишут. Но вы так ворвались… Никогда бы не подумала, что моя дочь способна на подобное, — и она рассмеялась. — Но твоя заминка сейчас окончательно меня убедила.

Лили почувствовала, что вот-вот заплачет. Тошноту сменило ощущение легкости, словно камень свалился с плеч. Нестерпимо захотелось обнять маму, но стоило потянуться к ней, как она отстранилась.

— Я слежу за новостями про эпидемию, — добавила она и бросила взгляд на Деррика. — Тебе со стороны может казаться, что здесь все нормально, но город гудит. Уже есть случаи заболевания. Мы думали даже уехать, да только куда? На Север? — Она снова посмотрела на Деррика. — Не представляю, каково быть чужаком.

— Говорю тебе, он не…

— Я верю, просто его вид наводит на такие мысли. Так вот, нет гарантии, что болезнь и на Север не перекинется. Мы ведь думали, что дальше Юга она не пойдет.

— Надо запереть зараженные районы, — сказала Лили. — Я не понимаю, почему никто не изолирует их? Это жестокая, но необходимая мера. И самая очевидная!

— Может, кому-то наверху нужна эпидемия? Им же нравится стравливать нас. Тебе никогда не казалось, что неприязнь между регионами — неестественная? Уверена, мы не так уж отличаемся, а если бы нам дали пообщаться, то все границы стерлись бы. Но у нас нет возможности понять друг друга, зато сколько угодно поводов — возненавидеть.

— Честно сказать, я не особо задумывалась об этом, — призналась Лили и чуть не добавила: «До знакомства с Дерриком», но вовремя захлопнула рот.

— Скоро мы и в пределах региона пожирать друг друга начнем. Где гарантия, что ты не больна и не явилась меня заразить? Доверие — вот что они рушат. Впрочем, не мне судить, ведь я сама предала твое доверие пятнадцать лет назад, — заметила мать со вздохом.

— Тебе пришлось, — выдавила из себя Лили. От разговора уже разило лицемерием. Зачем мама делала смиренный вид, будто ее угнетало прошлое? Что, пожалеть ее? За то, что жестоко с дочерью обошлась? Да Лили здесь единственная, кого надо жалеть.

— И мне придется бросить тебя снова, — добавила мать. — Извини. Ни муж, ни сын не подозревают о твоем существовании. Я скажу Дереку, что ты — просто девочка с улицы, как и твой друг. Прости, но так надо. Ты уже взрослая, ты должна понять. А за послушание получишь немного денег. Кажется, вам они сейчас не помешают.

Она потянулась погладить Лили по спине, но та сердито дернула плечом. Примерно это с самого начала и ожидалось, но все равно было обидно, особенно после слов про волнение и письмо. На секунду Лили показалось, что мама все-таки любит ее. Хоть плачь.

— Муж уехал по делам, вернется завтра утром. Можете пока отдохнуть у нас, но на рассвете уходите. Мне будет трудно объяснить, что вы тут делаете, а к мальчику он еще и ревновать начнет.

— Что? — засмеялась Лили, пряча злые слезы. — Деррик же тебе в сыновья годится!

— Ой, как будто двадцать лет разницы так уж мешают людям спать друг с другом.

Могла бы придумать менее смехотворную причину, чтобы оправдать желание скорее выставить их за дверь. Зачем вообще впустила, дала надежду? Вышло только обидней.

— Прости, я не понимаю твой юмор, — выпалила Лили. — И подачки твои мне не нужны!

— Какая ты грубая. Раз я тебе неприятна, может, покинешь мой дом сейчас же?

Первым порывом было ответить: «С радостью!», убежать и хлопнуть дверью, но тут в голове всплыли слова Маргарет: «А Деррику это на пользу пойдет?» Нет, даже если обидно, противно и унизительно, надо остаться ради него. Ему пока лучше отлежаться. Лили его втянула в авантюру, ей и отдуваться. Да и деньги лишними не будут. И как знать, вдруг мама передумает? Лили ее очарует, и поутру она поменяет решение. Но начало, надо признать, не впечатляющее.

— Прости, мам, — Лили сделала глубокий вдох. — Я не имела права тебе грубить.

«Да какое там!» — бушевало внутри.

— Все нормально, — та поднялась с места и направилась к выходу. — Не переживай, я сделаю все, что смогу.

«Вообще-то ты и побольше можешь, только не хочешь!»

— Кстати, — мать обернулась напоследок, — а кто тебе этот мальчик? Просто друг, не больше? Кажется, вы очень близки.

— Не настолько, — ответила Лили.

— Очень хорошо, — сказала мать с улыбкой и закрыла дверь.

***

Лили не могла заснуть. Ей выделили отдельную комнату и дали все необходимое, но ни мягкая подушка, ни одеяло, ни убаюкивающий шорох дождя за окном не сумели успокоить. Едва Лили закрывала глаза, как видела Деррика, а следом — Дерека. Один образ накладывался на другой, и получался парень из снов. Слишком светлый.

Что теперь делать? Сказки сказками, но если хотя бы на секунду в них поверить, то становилось не на шутку страшно. Лили попалась в ловушку по собственной глупости. Деррик предупреждал, что с выбором «жертвы» важно не ошибиться и что потом исправить ничего нельзя. Но нужно убить не Деррика, а Дерека. Причем, похоже, не сегодняшнего подростка, а того, кем он станет лет через пять. Наверное, над возрастом можно бы отдельно поломать голову, но какая теперь разница? Ничего уже не переиграть. И что, неужели она убьет Деррика впустую, не добившись этим собственного спасения?

Бессмыслица какая-то. Раз толку от его смерти все равно не будет, то и умирать ему незачем. Да, все верно. Даже от сердца отлегло. Деррик должен жить. И, наверное, лучше оставить его в покое, разойтись, как он и предлагал. Тогда точно не получится причинить ему боль, как бы там ни бесновалась другая. Надо признать, Лили не слишком аккуратно с ним обращалась.

Но ведь он пропадет, если окажется один. Сейчас бросить его — не менее эгоистично, чем собраться убить. Попытка сбежать вместо того, чтобы бороться. Лили должна отплатить ему за доброту. Тогда решено: она откажется от притязаний на его жизнь, постарается унять другую, будет не преследовать, а оберегать. Правда, похоже, у Деррика свое мнение на этот счет, но и что с того? Ему тоже одиноко. Рано или поздно оттает. Никто не может предаваться горю вечно.