Мучительно захотелось увидеть Деррика, поговорить с ним, обсудить планы на будущее. Еще раз осторожно расспросить про проклятие. В сущности, Лили ведь ничего и не знала о «расколотости», кроме его сбивчивого рассказа. Жалко, что их развели по разным комнатам: она уже привыкла ночевать рядом с Дерриком. Может, и заснула бы легче.

Поднявшись с кровати, она прокралась к выходу, вгляделась в полумрак. Дом молчал и как будто спал.

Лили помнила, что комната, где устроили Деррика, находилась напротив. Надо только два шага сделать. Стараясь ступать бесшумно, она пересекла коридор, нащупала в темноте дверную ручку, потянула на себя. Внутри все почему-то сжалось от страха, будто Лили совершала преступление. Но ведь ей просто хотелось проведать Деррика. Она не замыслила ничего запретного. Может, ему нехорошо или что-нибудь нужно.

Все чувства обострились, петли чуть скрипнули, и в тот же миг Лили замерла, потому что услышала за дверью голос матери.

— Тише, — шептала та, — не бойся.

Кто действительно испугался, так это Лили! Вздрогнув, она на секунду утратила равновесие и чуть не влетела внутрь на ватных ногах, но в последний момент удержалась и осталась в коридоре.

— Ты с меня глаз не сводил, — продолжалось воркование в комнате Деррика. — Думаешь, я не заметила?

Да чем они там занимались? Лили нагнулась и заглянула в замочную скважину, но внутри была только чернота.

— Мой муж вовсе не по делам уехал. Какие у него могут быть дела поздно ночью? Он мне в открытую изменяет. Мерзавец. Но я отомщу. Поможешь мне?

«Каким же образом? — возмутилась Лили про себя. — Даже не будь Деррик болен, на что ему рухлядь вроде тебя? Меня бы стошнило на его месте».

В комнате воцарилась подозрительная тишина, потом раздался какой-то отвратительный шорох. Лили зажмурилась, отпустила дверную ручку и отскочила в сторону. Что бы там ни происходило, она не желала ничего ни видеть, ни слышать.

Деррик, конечно, тоже хорош. Мог бы пнуть даму, что ли, для острастки. Но какое там. Достаточно слегка надавить, чтобы он пошел на уступки. Что за безвольная тряпка! Надо было послушать внутренний голос и убираться из этого проклятого дома еще днем.

Лили вернулась к себе, забралась под одеяло, но и не думала засыпать. Каждый шорох снаружи вызывал дрожь. Она вся обратилась во слух. Даже таракан не мог бы бесшумно проскользнуть мимо.

Сколько людям нужно времени на занятия любовью? Почему-то Лили путалась, силясь припомнить, как все обычно проходило с Джейком. Пять минут? Пятнадцать? Час? Целая ночь? Что, до утра ждать и терзаться?

Но все оказалось не настолько ужасно: не успела она пригреться, как в коридоре скрипнула дверь, потом раздались удаляющиеся шаги. Вскочив с места, Лили дождалась момента, когда они совсем затихли, вылетела из комнаты и без стука ворвалась к Деррику.

Тот вздрогнул и сразу натянул одеяло до самого носа. В полутьме было не разобрать, рад он, зол или напуган. Поспешив зажечь свет, Лили заявила без обиняков:

— Я все слышала.

— Мама у тебя — просто огонь, — отозвался Деррик неожиданно веселым тоном и сел на постели, жмурясь. Лили как-то даже позабыла, что он способен шутить безо всякой натянутости.

— Умоляю, скажи, что ничего не было. Иначе меня стошнит!

— А ничего и не было. — Он стянул одеяло и пожал плечами, явно удивленный, что оказался под подозрением. — Она поцеловала меня, я не ответил. Ей стало скучно, и она ушла.

— И только? Она не… нигде не трогала тебя?

После секундной паузы Деррик засмеялся, да так заразительно, что Лили невольно присоединилась к нему.

— До чего ты забавная! Я что, маленький ребенок? Не беспокойся, злая тетя меня не обижала, — продолжая улыбаться, он вдруг протянул руку и пригладил ей волосы.

Все-таки он странно себя вел, слишком бодро, что ли? Еще и расточал ласки. И, кажется, действительно весь день с матери глаз не сводил. Но не могли же ему нравиться стареющие безвкусные тетки. Стыдясь собственного любопытства, Лили вглядывалась в его лицо, шею, руки, распахнутый ворот. Будто на теле Деррика вот-вот появятся отметины, указывающие, где именно его «трогали».

— Я тоже не ребенок, знаешь ли, — пробормотала она, поймала его ладонь и тихонько сжала.

— Прости.

Их пальцы переплелись, и улыбка медленно сползла с лица Деррика.

— Давай сейчас же уйдем отсюда, — предложила Лили.

— А куда нам спешить? Твоя мама ведь не вернется и не изнасилует меня. Само предположение — сущий абсурд, не находишь?

— Что делать, если ты притягиваешь абсурд!

— Ей просто нужен молодой любовник, — вздохнул Деррик. — Муж ее давно не радует. Она какой-то план мести разработала, но я не слушал особо. Хотела, чтобы я заглядывал к ней, когда подлечусь. Мне жаль ее: какой надо быть одинокой, чтобы кидаться на первого встречного? Я ведь вовсе не хорош собой.

— Болезнь никого не красит, — сказала Лили. Помолчала, собралась с мыслями и добавила: — Горе, пожалуй, тоже. Уверена, твой брат сильно расстроился бы, если бы увидел, во что ты превратился. Он ведь любил тебя? Хотя бы наполовину так, как ты его?

— Гораздо сильнее, — пробормотал Деррик. — Иначе не отдал бы жизнь вместо меня.

Лили не сводила с него глаз, ожидая объяснений, но он больше ничего не добавил. Похоже, окончательно вернулся в ослабевшего себя. Жаль. Подумать только, минуту назад он гладил ее по голове, будто младшую сестренку. Если бы он вновь стал таким, как было бы здорово.

«Если бы он кормил червей в земле, как было бы здорово!» — передразнила другая. Краска немедля залила лицо Лили. Точно, она же шла разузнать про проклятие. Не надо отвлекаться на ерунду вроде мыслей о том, где именно Деррика могли трогать и какая у него теплая ладонь. Лили открыла рот, чтобы иносказательно поведать о своей ошибке, но вместо этого зачем-то спросила:

— Почему ты так вскинулся, когда услышал сокращенное имя? Я и не думала, что тебя могут задеть подобные мелочи.

— Так ко мне обращался брат, — неохотно объяснил Деррик. — Он один.

— Забавно, что вас с Дереком зовут одинаково.

— На Юге существует поверье, что если такие люди встретятся, то судьба может начать их путать между собой. Поэтому принято добавлять к именам слоги или целые слова собственного сочинения. Но мои родители, например, в это не верили, так что брат был просто Оливером, а я — просто Деррик. Впрочем, все-таки не Дерек, — и он подмигнул ей.

— Мама тоже почему-то сегодня назвала меня полным именем, — вздохнула Лили. — Наверное, хочет держать дистанцию.

— Лилит? Вроде бы с какого-то древнего наречия это переводится как «Черная Луна». Звучит опасно, — сказал Деррик с улыбкой.

— Ты что, интересуешься подобной ерундой? Значениями имен?

— Я же суеверный южанин. Я вырос среди подобной ерунды и, к сожалению, знаю, что бывает, если не придавать ей значения. Например, функции вашего деревенского старосты у нас исполняла колдунья — как тебе такое?

— Если бы у нас кто-то назвал себя колдуном, над ним посмеялись бы, — Лили развела руками.

— А нам было не до смеха, — вздохнул Деррик. — Все из кожи вон лезли, стараясь ей понравиться. И ее дочке, якобы унаследовавшей дар. Но, как я сейчас понимаю, обе умели только языком трепать. Но уж это им мастерски удавалось. Мэри Ди могла так запугать какого-нибудь беднягу скорой смертью, что тот и впрямь заболевал. Они, как твоя подруга Маргарет, знали, что у людей на сердце. На какие точки давить, чтобы заставить слушаться. Сущие змеи.

От потока откровений, без спросу свалившихся на голову, Лили растерялась. Деррик всегда казался ей простаком, если не сказать — дураком, но сейчас он рассуждал на удивление здраво, причем не только для «суеверного южанина». Ей даже подумалось, что Деррик давно догадался о снах и «расколотости». В сущности, сложить два и два смог бы и ребенок, ведь Лили упоминала о кошмарах, а потом внимательно слушала про проклятия, попутно силясь выведать любую мелочь. Но тогда выходило, что Деррик уже давно добровольно отдался ей? Ничего не скажешь, оригинальный способ самоубийства. Впрочем, он же пытался распрощаться с ней, а значит, спастись. Но у него всегда как будто не хватало воли, чтобы отстоять свои интересы. Отказался давать Эдди кровь, а потом сам предложил. Вспомнить противно.