Колени у нее задрожали. Как она вообще осмелилась прийти сюда? Вдруг мамы даже нет на месте? И откроет ее муж или сын — как там его? Ему уже пятнадцать. Невозможно поверить, сколько лет прошло.

Спокойно. Если перед ней окажется кто-то из них, она спросит, дома ли мама, и представится как ее знакомая. А если совсем никого нет? Развернуться и уйти? Дождаться? Она будет выглядеть странно, сидя на пороге, да и шатаясь по окрестностям — тоже. Каким бы ни был равнодушным Центр, а соседи ее непременно заметят.

Деррик как-то странно смотрел на нее.

— Чего ты ждешь? — наконец спросил он. — Струсила?

— Да…

Он усмехнулся.

— Я даже не знаю, сочувствовать тебе или завидовать. Все это, да, неправильно: другая семья, равнодушие. Но все-таки у тебя ведь есть мать.

Лили кивнула. Ей стало немного стыдно.

— А раз так, — подытожил Деррик, — то все образуется. Стучи, тебе откроют. А я, пожалуй, пойду.

Вот еще его фокусов с прощанием сейчас не хватало.

— Постой! — воскликнула Лили и схватила его за руку. — Ты разве куда-то спешишь? Тебе надо отдохнуть, вылечиться. Уколы эти дурацкие… Ты же на ногах едва стоишь.

— Но ты ведь не предлагаешь мне стать нахлебником у твоей матери?

— Да, предлагаю! То есть… — Лили с опаской взглянула на дверь, — я не знаю, примут ли меня, но я надеюсь, что мама разрешит мне остаться и позаботиться о тебе.

— Я могу себе позволить снять комнату, — возразил Деррик. — Деньги у меня еще есть.

— Тогда дай мне адрес этой комнаты.

— Зачем?

Не зная, что ответить и как его удержать, Лили комкала подол юбки.

— Мы же вместе, — наконец выдавила из себя она. — Я знаю, что у тебя только брат в голове, что тебе плевать на всех. Но мне не плевать на тебя. Ты нужен мне.

Она готова была зарыдать, но его глаза оставались бесцветными. Словно узник в темнице на вершине горы, он не видел, не понимал, что творилось внизу.

— Меня ведь могут и не принять. Да и живет ли мама еще здесь? Если нет, то куда я пойду? С кем я буду? Не оставляй меня. Пожалуйста, не растворяйся в этом тумане!

Даже перед Джейком ей не приходилось так унижаться. До чего странно, что кто-то настолько мягкий и безвольный способен спровоцировать подобные мольбы. Ей захотелось дотянуться до Деррика, добраться до него, освободить. Чтобы запереть в собственной тюрьме, разумеется.

Его лицо смягчилось.

— Не знаю, зачем я на это соглашаюсь, — сказал он. — Но, признаться, мне не все равно. Мне бы не хотелось, чтобы ты осталась одна на улице. Поэтому давай ты все уладишь, а потом мы встретимся где-нибудь неподалеку отсюда, например, в восемь вечера. Расскажешь, как все прошло, удалось ли. Идет?

Лили не хотела отпускать его. Даже на таких условиях. Ей казалось, что стоит потерять Деррика из поля зрения, как он бесследно растворится в черноте. С ним непременно что-то случится. Он неловкий, не очень умный, совсем не заботится о себе, да еще и этот ужасный акцент. В нем признают чужака, как только он откроет рот, и тогда ему несдобровать. А ей — не найти его, не привязать, не запереть.

Но что же предпринять? Лили огляделась. Прохожие бросали на них равнодушные взгляды.

Деррику плохо. У него, наверное, жар. Какое-то воспаление. Не просто так же ему уколы назначили. И еще кровопотеря. И жизнь впроголодь. Кажется, любого пустяка достаточно, чтобы…

«Удержи его силой», — подсказала та.

Улыбнувшись, Лили сделала шаг к нему и будто невзначай соскользнула со ступеньки прямо в его объятия. Деррик испуганно вскрикнул, попытался поймать ее и сам не удержался на ногах. Они упали на мокрую мостовую, Лили уткнулась носом ему в грудь. Даже смешно стало: ну что за простак. Отстранившись, она поспешила вскочить на ноги. Деррик попытался подняться следом, но не смог. Похоже, сильно ушибся.

— Черт… — простонал он. — Поможешь мне встать?

Повязка у него на голове сбилась, по щеке бежала кровь.

— Еще чего. У меня есть идея получше, — сказала Лили.

Кто-то из прохожих уже спешил к ним. Нельзя было терять ни секунды. Лили снова взбежала вверх по ступенькам и принялась барабанить в дверь.

— Кто-нибудь, помогите! — закричала она. — Тут человек ранен!

И куда только вся робость улетучилась? Не при таких обстоятельствах Лили хотела появиться перед матерью, но как еще это сделать, попутно не потеряв Деррика? И если уж мама видеть ее не желает, что изменится, когда Лили явится к ней не с потупленным взором?

Наверху зажегся свет, кто-то на секунду отдернул занавеску. Лили посмотрела в замочную скважину, но ничего не увидела. Приложила ухо и услышала, как женский голос в доме крикнул: «Дерек, впусти их!» В следующий миг дверь распахнулась, и Лили едва успела отскочить в сторону.

— Вам нужна помощь?

На нее смотрел мальчик лет шестнадцати. С такими же светлыми глазами и волосами, как у нее. Но и лицо чистое, никаких веснушек; и губы слишком тонкие, и форма глаз — другая.

Она сразу узнала его, хотя ему следовало быть лет на пять старше. Именно этого мальчика до недавнего времени она убивала во сне.

========== 8. Имя ==========

Секунду или две Лили бестолково хватала ртом воздух, но затем поспешила взять себя в руки. Переварить новость она еще успеет, а сейчас важнее увидеться с матерью и достойно показать себя.

— Привет, — выпалила она. — Можно войти? Взрослые дома?

— Вам нужно в больницу, а не войти, — заявил мальчик, насупившись.

— Дерек! — послышалось позади него. — Я же велела впустить их.

Навстречу незваным гостям почти бегом вышла женщина лет сорока. «Мама?» — пронеслось в голове у Лили. Сердце учащенно забилось, но глаза не верили, не узнавали. Пятнадцать лет разлуки оставили на месте мамы смутный образ, пахнущий цветочной туалетной водой. Стареющая, вульгарно накрашенная женщина отличалась от него. Казалась чужой.

Деррика уже поддерживали двое неравнодушных прохожих. Только бы он не вздумал благодарить их с акцентом. Лили поймала его взгляд и приложила палец к губам.

— Несчастный мальчик, — посочувствовала мать. — Кто тебя так изранил? Ты подрался?

Деррик открыл было рот, чтобы ответить, когда Лили вставила:

— Он немой!

Деррик кашлянул и закрыл рот.

— Бедняжка! — Мать всплеснула руками. — Вот не повезло. Пойдемте, уложим его, я вызову врача.

Ее живое участие выглядело наигранным, но вряд ли за ним крылось что-то недоброе. Не задумала же мать подлость за те две минуты, что Лили барабанила в дверь. И в любом случае — сработало. Должно быть, Деррик в ком угодно мог пробудить сочувствие, а особенно — в женщине средних лет. Впрочем, каким бы беззащитным котенком он ни выглядел, а все-таки шансы, что мама и Лили примет, разом повысились. Правда, похоже, ее пока не узнали. Но не беда, все-таки пятнадцать лет прошло. Кажется, Лили не очень-то похожа на мать, а лицо отца у той могло уже стереться из памяти.

Их проводили в уединенную, скромно обставленную комнату, Деррика уложили на диван. Мать послала сына за врачом, а сама отправилась за постельным бельем. На минуту незваные гости остались наедине. Лили ожидала, что Деррик сразу начнет возмущаться и ругать ее, но он не проронил ни слова. Только вздохнул и закрыл глаза. То ли совсем сил не осталось, то ли снова все принял и простил. Хотя на этот раз и прощать было нечего — она ведь действовала из лучших побуждений. Почему, интересно, ее подгрызала вина?

— Как его зовут? — донесся сзади голос матери. В руках она несла подушку, одеяло и целую гору белья. Лили даже стало завидно: вот бы ее, а не Деррика, такой заботой с порога окружили. Разве у нее нет на то права? Мама виновата перед ней.

— Деррик, — бросила она и, сразу устыдившись эгоистичных мыслей, помогла ему приподняться, чтобы мать сумела постелить.

— Почти как моего сына, надо же, — сообщила та, и Лили передернуло. — Они вообще чем-то похожи, не находишь?

— Что-то такое есть.

— Но у твоего друга очень светлая кожа. Ему надо больше бывать на улице. А то можно подумать, что он с Севера.