Так он только для этого? Только для того что бы Кая позлить меня поцеловал? Мгновение и Юрка оказался рядом и не особо церемонясь, засунул меня себе за спину.

— Ну, привет, Юррррррррра… — страшно скалясь на пороге ванной, появился альфа-козел.

— Привет! — Не вижу лица, но спорю, он улыбается.

Даже голос прозвучал радостно, так его распирает от того, что Кая разозлил. Я стою за спиной Юры чувствуя смешенные чувства. С одной стороны, меня тошнит, потому, как меня просто использовали. Он меня использовал в совсем непонятном плане. Не скажу, что не замечала раньше, как в школе он, улыбаясь вот так как сейчас, мог подчинить другого человека себе, перетянуть на свою сторону нескольким словами. Ведь правда, когда он улыбается, тоже хочется улыбаться. Когда он целует, тогда… плохо. Кажется, планка, на которой я стою у него упала ниже некуда. В школе он просто не разговаривал со мной, почти не замечал, при той встрече у него появился интерес, и только из-за моей вони, сейчас же я скатилась до низа, где, сказав мне несколько желанных для меня фраз, он использует, как хочет, а потом выбросит, наигравшись?

Вот только есть еще и вторая сторона, на которой мне абсолютно плевать, как он меня использует. Хочет, чтобы я подчинилась? Плевать, сделаю. Все только бы коснутся его, прижаться к спине, взъерошить волосы, обнять, поцеловать в шею и… понять, что упала ниже некуда.

— А ты поздороваться не хочешь, сучка? — Вот мой «антипохмелин» животворящий, живо все желания отбивает, заодно самооценку разыгравшеюся понижает.

Тяжело вздыхаю, даже не посмотрев на этого… не знаю кого. Единственный его плюс — он не притворяется, он и правда такой моральный урод.

— Как дела? — Спросил Юрка, таким же будничным тоном, как и раньше.

«Ты еще про погоду спроси» — раздражённо бурчу мысленно, пытаясь отвлечься от мысли, погладить эти чертовы кудряшки! Руки дрожат большой дрожью, хорошо, что двое волков кроме друг друга ничего не замечают.

— Дела нормально, были. Пока какой-то мелкий таракан через дымоход не влез и меня не вызвали прямо во время совета, — глазки в альфа-козла так и горят, так и горят!

— От чего же дворняжки таракана не задавили? — игра Юрки страдает, вот уже в открытую издевается, — Неужто, в комнату к тортику запретил заходить?

Это я-то, тортик?

— Это она то, тортик? Скорее сальные объедки… — какую рожу скривил альфа-козел, вот только, наверное, даже не заметил, как глаза светиться перестали.

Казалось бы, меня оскорбляют, но даже на меня и не смотрят. Зачем я здесь нужна, как повод для драки? Если раньше это грело мое самолюбие, то теперь больше бьет по нему, не хуже удара под дых.

— Но ты же с чего-то ее защищаешь, — иронично подметил Юрка, даже не пытаясь защитить.

Это что получается, он не знает, что Кай на мне свихнулся? Так Говерла ко мне пришел только что бы узнать с чего это Кай носится с ТАКОЙ как я?

— Так вот почему… — начала я говорить, но умолкла и глупо неуместно захихикала, отвернувшись от волков к умывальнику с зеркалом.

Меня сотрясает смех, но мне не смешно. Я уязвила его самолюбие, уйдя от него, как он думает, по доброй воле. Интерес, вызванный моей особой месячной вонью, прошел и теперь Юрка просто желает знать какого черта меня Кай защищает.

— Ты что совсем сдурела, корова?

— Даш, — позвал Говерла, и смех оборвало тут же.

Я не повернулась, даже в зеркало пыталась на них не смотреть. Открыла кран с водой и, смотря только вниз, медленно умылась, пытаясь стереть влагу его губ со своих.

— Ты совсем сбрендила? — фыркнул альфа-самец и утратил ко мне интерес, переключившись на перепалку с дружком, — Ну что, таракан, по-доброму свалишь? Или помочь?

— Я уходить не собираюсь, а тебе на совет пора, ждут же только тебя. — лилейным голоском проворковал Говерла, от чего я скривилась.

Вот таким же он говорил «я скучал» мне. По сердцу полоснуло болью, где-то внутри моя болезнь прогрессировала, захватывая весь мозг. Только повторяя себе в мыслях, что это все обман, что он не мог быть таким милым со мной, а все это только что бы позлить Кая, узнать его слабость, становилось легче.

Вытерла лицо рукавом халата, рукой убирая челку с лица. Смотрю в зеркало и не узнаю себя. Кай называет меня «коровой», вот только я так сильно похудела и осунулась за последние дни, что от прошлой внешности остались только такие же невзрачные глаза. Волосы, даже те подгорели на концах, стали похожи на грязную солому. На шее желтоватый след синяков удавки. На лице куча маленьких синяков и царапин, на виске…

На виске нет шва, который вчера наложил мне господин Дмитров после инцидента в кухне. Его просто нет. Даже следа нет. Как будто и не было там ничего! Как будто мне лицо полизали, вот только я уверена, что никто мое лицо не лизал. А затылок, там ведь тоже должны были быть швы. Рука метнулась к затылку, там ничего нет, там меня этой дранью, наверное, помазали.

Но почему? Тогда почему шов на лице пропал? Почему пропал?

Ответ до ужаса прост — я скоро превращусь в такого же монстра. Смотрю на себя в зеркало, но вижу не себя, а ту жуткую морду волчицы. Она скалится, кажется, опять ржет. Противный звук её смеха, кажется, ранит уши, и главное пугает до глубины души. Это же я так недавно смеялась, почти так же!

Я не хочу! Не хочу!

Надо проверить! Надо проверить на самом деле ли я превращаюсь? Но как?! Царапины остались, шрамы и синяки тоже, но вот плечо и грудь уже почти и не болят, как не было ничего. Не значит ли это, что зарастают сами только серьезные раны? Мне нужна серьёзная рана, срочно нужно что-то сделать, как-то порезать что ли.

Два волка на заднем плане свои отношения выясняют, я уже и не хочу знать, о чем они говорят. Мне просто нужно что-то достаточное острое, но здесь ничего такого нет! А эти два глупца не дадут так просто выйти поискать что-то в комнате. Но выход есть, довольно простой по сравнению с тем, что со мной случилось, когда братец начал превращаться — пустяк.

Смотрю в зеркало, в нем, как и раньше не я, волчица, которая довольно скалится. Размахнулась и быстро, пока не заметили, ударила по стеклу. На долю секунды мне показалось, что слишком слабо, но тут же на меня осыпалось громадное стекло. Осевая не только кулак, но и лицо, грудь и шею, руки и даже в живот через белый махровый халат осколок попал, так красиво окрасил его в кроваво-красный.

Это была плохая идея, но пока у меня шоковое состояние и я не чувствую боли, мне пофиг. В голове такое нереальное состояние, как будто это просто кошмар и на самом деле ничего со мной не происходит.

— Ты что сдурела?! ДАША, МАТЬ ТВОЮ!!! ТЫ ЧТО СДЕЛАЛА?!!! — заорал на меня альфа, прижимая к противоположной стене ванной, там, где душевая, и с лицом полным отвращения и ужаса вырывает большие куски зеркала из меня. — ЖИТЬ НАДОЕЛО?! ТАК Я ТЕБЯ САМ УБЬЮ! СОБСВЕННЫМИ РУКАМИ!!!

— Я позову Михаила, — где-то там, вдали, тихий по сравнению с ревом, голос Юры. Почему-то мне даже показалось очень обеспокоенный, а может я просто тешу свое самолюбие?

Говерла ушел, и мне как будто стало легче дышать, боль пришла, доказывая мне, что я еще жива. Ничего, было и хуже. Альфа-козел выдернул все осколки, мой белый халат так радужно окрасился в красный.

— Дура, чертовая полоумная сучка!!! — Похоже, выдернув все стекло, он злость свою не растерял и теперь тряс меня как пакет с молоком, в котором обнаружилась течь. Вот только мне уже казалось, что из меня сейчас точно все вытечет. Но самое ужасное — это запах, он как дурман кружит голову.

— НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — Взвыла, когда мат из его рта попер сплошным потоком, а трясти стал так сильно, что моя голова начала кружиться. Меня отпустили тут же, так резко, что я упала на пол. Поднялась с трудом и, смотря на странное безразличное выражение лица Кая, зло выпалила его же фразу:

— Эй, иди, помойся что ли, воняешь.

Вышла из ванной, придерживаясь за стенку. Двинулась к кровати, на которой так беззаботно лежало мое же белье. Бля, они же его не видели? Натянула трусы, пытаясь не обращать внимание на кровь и порез на бедре. С зеркалом я явно перестаралась, что на меня вообще нашло? Чуть себя не убила, пожалуй, Юрка и Кай теперь уверены, что я не в себе, хотя может это и к лучшему.