– Что-то не так? – насторожился он, – у вас такой вид, будто вы не в духе…

– Да нет. Все нормально. Ерунда. Так… Предложение от одной подруги.

– И все же советую не лезть на рожон, – он попрощался, прежде чем добавить, – я не хотел бы, чтоб с сентября у нашей группы сменился преподаватель.

– Спасибо, – я скромно улыбнулась в ответ, – мне, правда, так лестно, что я нужна кому-то…

Он молча кивнул и быстро вышел за дверь. Ну вот… Ещё одно странное утро.

Весь путь домой, который занял примерно полчаса, я посвятила размышлениям о разговоре с Кириллом. Да, на меня, действительно, нашло какое-то затмение, и у несдавших была причина предъявить мне ультиматум. Впрочем, они вряд ли опустятся до общения со мной, и, скорее всего, просто пожалуются на кафедру. Подобные прецеденты случаются из года в год, и чаще всего потерпевшим оказывается именно преподаватель. На моей памяти так уволили пять или шесть человек… Что ж, наступила пора разделить их участь. Но если раньше такая перспектива повергла бы меня в шок, то сегодня я воспринимала ее как острую жизненную необходимость.

Забыть про все и отправиться с Жанной в круиз. Что может быть лучше для измотанной до предела женщины? Плеск волн, мелодично разбивающихся о борт… И плевать, что с нами поедет Карл.

Уже рядом с домом меня настиг телефонный звонок. Определитель высветил номер Ольги.

– Привет, – бодро сказала я, – ну… как Париж? Утопает в солнце?

– Здесь дождь, – проворчала она в ответ, – а я, как на зло, оставила зонт в отеле.

Я улыбнулась. Похоже на нее…

– И что теперь? Будешь ждать до вечера?

– Придется мокнуть как мы вчера, – мой телефон издал подобие вздоха.

– Эх, ты… И ведь так всегда…

– Вера, не надо. Мне очень плохо.

Приплыли. Похоже, у Ольги стресс. Неужто опять нагрянули воспоминания? Прошло уже семь… или восемь лет. Пора бы привыкнуть… Не впадать в отчаяние. А впрочем, кто я, чтоб судить ее? Ребенок фортуны, избежавший драмы. Не видевший смерти и двадцать лет проживший под строгим наблюдением мамы.

А Ольга… В двенадцать осталась одна. Шесть лет находилась под опекой тети. Потом институт, по три дня без сна… И целая юность, отданная работе.

– Прости, – прошептала я сквозь плач, невольно вырвавшийся из глубин сознания, – я не хотела… Что с тобой?

– Да так… Очередная проблема с Санчесом.

– Ему еще хуже?

– К счастью, нет. Он оклемался, позвонил в милицию…

– Зачем…

– Я могу попросить тебя?

– О чем?

– Проведай его в больнице.

Я чуть не выпустила телефон из рук. Вот так сюрприз! Ну и предложение…

– Ты понимаешь… Он совсем один.

– Но причем здесь я?

Тишина. Удивление.

– У шефа хватает других забот. А кроме него мне не на кого положиться.

– Но… Оля, это же полный бред! О Хулио Санчесе знает вся столица.

– Откуда? – растерянность превратилась в шок, и ее голос задохнулся в трубке, – ты шутишь?

– Нет.

– Но за этот срок…

– Послушай. Я не фанатка шуток.

Мой довод заставил ее остыть. Сосредоточиться и вернуться к теме.

– Ну… Хорошо. И все же, Вер. Ты не пожертвуешь драгоценным временем?

Первым желанием был отказ. Причем исполненный в жесткой форме. Но поразмыслив, я сдалась. Слишком уж подло – чихать на Ольгу.

– И? Что я должна ему сказать? Что я без ума от его творений?

– Вера…

– Прости. Но мне надо знать.

– Скажи, что угодно. Без оскорблений.

Невероятно, но в сотый раз она прочитала меня как книгу. Вернее, как небольшой рассказ. Лишенный замысла вкупе с интригой.

– Я не смогу, потому что я…

– Своим упрямством победишь барана?

– Примерно так.

– А, ерунда. Делай, что хочешь. Я согласна.

Я колебалась секунд пять. Потом вздохнула и дала согласие. Что ж, оставалось лишь узнать, не принесу ли я несчастья.

Неожиданные идеи всегда приходят тогда, когда, казалось бы, у тебя готово совершенно иное решение задачи. Я заскочила домой, попробовала приготовленный Жанной суп и чуть ли не пулей понеслась в больницу к Хулио. Мне казалось, что чем скорее я выполню данное Ольге обещание, тем спокойнее пройдет остаток сегодняшнего дня, с пугающей скоростью превращающегося в подобие вчерашнего водоворота. Страшно подумать, но я поставила под угрозу все: гармонию в душе, репутацию и работу. Если студенты решат идти до победного конца, готова поспорить, у меня нет шансов. Пара звонков в деканат и ректорат – и прощай жизнь, которой отдано столько времени. А значит, спешные поиски другой работы, чужой коллектив и туманные перспективы на отпуск. Боже, стоит ли эта возня того, чтобы сегодня чувствовать себя королевой?

Мысль разлетелась, будто ударившись о невидимую стену, и в ту же секунду я вспомнила о вчерашнем разговоре с Мишей. С каким восторгом он отзывался об этом несчастном Санчесе и как отчаянно защищал его от моих нападок! Можно подумать, их связывало нечто большее, чем тонкая нить сочиненного испанцем сюжета. Хотя… Неожиданно для самой себя я поняла, что могу не видеть главного. Ведь если что-то объединяет двух далеких друг друга от людей, это не повод считать их психами, помешанными на какой-то мути…

Рука машинально схватила телефон и набрала выученный накануне номер.

– Алло, – голос Миши пронзил меня насквозь, как свежий ветер в знойный июльский полдень.

– Привет. Это я… – мне не хватало слов.

– Вера? Но ты…

– Слушай меня внимательно.

Все-таки с юношей неполных двадцати лет общаться попроще, чем с мужчиной далеко за тридцать. Им, молодым, далеким от королев, при встрече с такой ничего не стоит влюбиться. А тем, кто постарше, уже не до нас. Их доконал прагматизм и стрессы. Поэтому в сорок у многих сейчас не королевы, а принцессы.

Наш диалог уместился в семь фраз и завершился моей победой.

– Я выхожу, – согласился он.

А я – устремилась к его подъезду.

Спустя пять минут он был со мной. Мы обнялись, поцеловавшись в губы.

– Ну, что? Ты по-прежнему сам не свой? Все еще кажется, что это глупость?

– Поездка к Хулио или наш… роман? – Миша запнулся на последнем слове.

– Второе, – о, боже, какой болван!

– Не знаю, – сказал он, нахмурив брови.

Мы ехали молча все полчаса. И каждый витал на своей орбите. Лишь у больницы, закрыв глаза, я начала сомневаться в Мише. Быть может, я зря позвала его на встречу с пришедшим в себя кумиром? Да, он нормальный… Но все равно. Кто знает, пройдет ли их встреча мирно?

– Послушай, – я сжала его ладонь, – ты обещаешь быть тише мыши? Не забывай, что он больной…

– Я понимаю, – согласился Миша.

Внизу нам пришлось терпеливо ждать. А мне – набирать на мобильный Ольге. И только когда наступило пять, нас допустили до заветной койки.

В огромной палате царил покой. За занавеской копошилось солнце. Хулио Санчес – вот герой! – писал, чуть склонившись над блокнотом.

– Привет, – простодушно сказала я, с трудом вспоминая свой испанский, – Ольга просила нас зайти…

Он улыбнулся. Как-то очень странно.

– Вы – Вера? – блокнот полетел на стол, и я ощутила себя в ловушке. А он симпатичный… Чересчур. Вот так подарок от подружки.

– Да, Вера, – неловко призналась я, – а это мой друг. Ваш поклонник. Миша.

– Поклонник?

– Угу, – ну и дела. По-моему, я снова болтнула лишнее.

– Рад видеть, – промолвил писатель в ответ и предложил подойти поближе, – вот уж не думал, что сейчас я популярен и в России.

– Ну… Вы же знаете… Интернет, – слегка смущенно пробубнил мой спутник.

– Да, – согласился оппонент, – хотя, возможно, так и нужно.

– Простите, – вмешалась я в разговор, – лучше скажите, как у Вас здоровье?

– Нормально.

Я чуть потупила взор.

– Когда на свободу?

– Говорят, в субботу.

– Так рано? – мне стало не по себе, – но вы же едва отошли от комы.