Дарко издал тяжкий вздох, и грудь будто придавило каменным пластом. При воспоминании о волынянинах княжичу и вовсе сделалось горько. Полад только пуще разжёг желание поскорее вырваться на волю.

Пребывая в беспокойных думах, княжич не заметил, в какой миг его сморило. А когда открыл глаза, то ощутил себя вполне сносно, несмотря на то, что выпил едва ли не бочонок бражки вперемешку с медовухой. Всё же наставления Мирогоста имели ценность, если бы не обет, оставил бы подле себя ту девицу, и вряд ли она позволила бы ему прикорнуть, мотала бы всю ночь. Хотя по совести, и пить бражку не следовало.

Поднявшись с постели, тут же услышал тихие шаги Миряты. Отрок с извиняющимся видом принёс воды для питья и чистую одежду, но тут же удалился, а вернулся уже с ушатом воды и рушниками. Палата за ночь выстыла, и кода Дарко стянул исподнюю рубаху, по спине к затылку прокатилась зябь. Совершив омовение, он облачился в чистые одежды, покинул опочивальню, наказав помошнику упредить о сборах в дорогу Полада, хотя нужно было это сделать ещё вчера. Мстислав не позволил толком переговорить с другом.

Белокаменный терем озаряло поднимающееся из туманной дымки светлое Даждьбогово око, пробуждая нагромождённый строениями посад. Людей в Дольне нынче было тьма, к зиме всегда так. Купцы спешат продать свои навезённые с чужих земель товары, а народ запасается на лютые холода всем необходимым. Дома в Дольне разрастались как грибы, сюда стекались и волыняне, и выходцы с дальних краёв.

Спустившись вниз по пустым палатам, Дарко направился прямиком в отцову сторону. Выставленные спозаранок у входа гридни распахнули перед ним обитые железом двери, и княжич свободно вступил в просторную, залитую голубоватым утренним светом хоромину. Ждать никого не пришлось – отец уже сидел за столом, у распахнутых ставень возвышался Волот, чуть поодаль сидел, опираясь на посох, Мирогост. Брат первым повернулся в сторону дверей, сложив на могучей груди руки.

– Доброго здравия, – поприветствовал Дарко мужчин, проходя вглубь по выстеленной на полу багряной ковёрной дорожке.

– И тебе не хворать, – хмуро глянул на него Мстислав, ответил за всех, поднимая на сына тяжёлый, как свинец, взгляд, знать не спал всю ночь, предаваясь думам.

В последнее время вместе с притоком народа пришло много хлопот, и пока Дарко гонялся по всей окраине Дольны за ведуньей, немало князю тут задач перепало.

– Садись, – позволил он.

Дарко опустился в одно из массивных резных кресел, положив локти на стол, сцепил пальцы в замок, окинул внимательным взглядом Мстилава и перевёл его на Волота. Тот держался чуть отчуждённо, и Дарко не мог не заметить туманной пелены в его тёмных, как дёготь, глазах, припоминая, что вчера братец выглядел куда бодрее.

– Надеюсь, путь ты проделаешь не зря, – начал издалека Мстислав, отвлекая от раздумий.

– И я надеюсь, – ответил Дарко и тут же добавил: – Сложно будет забрать молодую девицу из семьи.

– Можно было бы сказать правду, всё как на духу, – подал голос Мирогост.

– Да, – согласился с волхвом отец. – Но только кто по доброй воле согласится тягаться с проклятием? Или забыл, что приключилось с теми, кто посмел нарушить границы Хозяина, – Мстислав последние слова подчеркнул с нажимом, но вздохнув устало, проговорил спокойнее: – Никакое злато не оплатит такое.

– Однако ещё никто не отказался от богатств, – вмешался Волот. – Думаю, что этого будет достаточно, чтобы договориться с любым человеком.

Перед Дарко со звоном грохнулся кожаный расшитый узел.

– Прикажешь отправиться с таким добром в дикие места? Верно, скорой смерти моей желаешь? – глянул на него Дарко, считая, что брат просто насмехается над ним, но тот был крайне серьёзен, ни доли насмешки в глазах.

Дарко прокашлялся.

– В таком случае, со мной едет Полад, – объявил он, хотя он поехал бы в любом случае.

Отец даже вытянулся, пальцы в перстнях его вздрогнули, но Дарко не позволил ему возразить.

– Он опытный воин, и ему я доверяю, – продолжил княжич, повернувшись к отцу, глядя прямо ему в глаза, выказывая твёрдую решимость.

Уже давно вырос и сам может решать, как ему поступать. От него не ускользнуло, как по лицу Мстислава прошла судорога, вспыхнула и тут же потухла смута, отец совладал со своими чувствами, уступил.

«Пусть устраивает опалу черни. С него довольно», – Дарко с раздражением отвёл от отца глаза, подхватывая увесистый ценный узелок, взвесил в руке – четверть пуда, не меньше. Так и казну недолго расточить, если каждой знахарке столько кунов отсыпать. Впрочем, ему безразлично. Он сильно устал от всего этого. Распахнув налатник, сунул плату подальше от глаз.

– Если всё сложится, вернусь к новолунью, – буркнул он.

Мирогост, что сидел всё это время в стороне, поднялся и прошёл к Дарко, сжимая дубовую палку в кулаке. И зачем она ему нужна? Старцем Мирогост не был – в расцвете сил, пусть у висков и простреливала прядями седина. Только умудрённые глубокими знаниями синие глаза делали его стариком. Он, сунув руку за длинный, в пол, балахон, достал из-за пазухи что-то, положил связку, оказалось, оберегов, на стол.

Повисла тишина. Мужчины долго смотрели на них, даже Волот на миг ожил, склонился, рассматривая железные и костяные подвески. На некоторых были начертаны руны, на других лунницы – обереги, дающие носительнице немалую женскую силу. Дарко они были все знакомы, ведь именно он забрал их у бабкиной помощницы и привёз сюда. Мирогост попросил их, чтобы выведать что-то о девках.

– Отдай это внучкам ведуньи Бреславы, они должны принадлежать им, – пояснил сухо волхв, знать больше неразузнал ничего важного.

Дарко быстро сгрёб со стола подвески, вложил их в глубокий потаённый карман, туда, где лежали куны, что дюже оттягивали кафтан, поднялся. Волот не отступил, и Дарко вблизи мог лучше рассмотреть брата. И не увидел ничего доброго, только черноту глаз и бледное, обросшее тёмной щетиной лицо.

– Спасибо, – сказал вдруг он грудным голосом.

Дарко долго посмотрел на Волота, не ожидав услышать от него какой-то благодарности, но ответить ему слов не выискал. Поклонившись отцу и Мирогосту, пошёл прочь.

Верно, не наладятся отношения меж ними, и как раньше, никогда не будет – это Дарко понимал отчётливо, а причину тому понять не мог.

Сборы в дорогу прошли быстро, уже к обеду готов был отъезжать. Не успел Дарко снарядиться, как прибежал Мерята, доложил о том, что Полад ожидает уж во дворе. Княжич спустился на площадку, где уже толпились у ворот гридни, прошёл через ряд белокаменных столбов под деревянными навесами. Вдохнул свежий, пропитанный запахом прогоркшей листвы воздух, и сделалось на душе куда отраднее, да после пасмурного дня небо золотилось разводами лёгких облаков, как грядами белой пены на синей глубине.

Полада он нашёл у конюшен. Друг выглядел весьма неважно, помятый и, верно, злой.

– Ты бы хоть предупредил, что в дорогу нам так скоро предстоит трогаться, я бы так не надрался вчера, – скривился он в вымученной улыбке.

Дарко и запамятовал, что оставил волынянина на пиру, да ещё и просил чернавку досыта накормить и напоить гостя.

– Прости, – сделал попытку оправдаться. – В последнее время сам не понимаю, что творится вокруг, – оглядел он пустующий двор.

Мстислав и Волот не выйдут его провожать, и напрасно ждать их, задержится только. Чем скорее отыщет девок, тем быстрее вернётся, может, до первого снега успеет.

Полад плотнее укутался в кунью накидку, взявшись по привычке за рукоять меча.

– Как же звать-то невесту? – не сдержал любопытства волынянин.

Дарко бросил короткий взгляд на друга.

– Не знаю, – ответил честно, оставив друга в некоторой оторопи, и шагнул в сторону ворот. – Пойдём, по пути всё расскажу, – хлопнул он спутника по плечу.

Росья шла к деревне не спеша, ступая осторожно, чтобы не оскользнуться, заткнув за пояс путающийся в ногах, мокрый от обильной росы подол шерстяного платья. В другой руке она крепко держала тяжёлую корзину, полную лесных грибов. Скользя по размытой дождём тропке, которая превращалась в плотину, она хваталась за буро-красные, напитанные влагой стволы близко росших сосен, избегая падения в грязь.