АЛЕКС МЕРФИ

Как был, в одной рубашке и ботинках без шнурков, я бежал сквозь солнечный морозный день, сквозь порывы секущего ветра и вонь выхлопных газов. Горло нестерпимо жгло, глаза слезились. К тому же, несколько раз упав, в кровь рассадил руки и коленки…

Подземный переход. Вниз, по обледеневшим ступенькам… Ноги скользят, ладонь прилипает к железному поручню.

Без «щелчка» не обойтись, что бы не говорила моя хромая удача. Если подумать… Когда это началось? Не сегодня, это точно. Месяц назад я впервые проиграл бой. Нокаут, и всего на третьей минуте… На скуле – синяк, губа разбита. Как появиться в универе? Надо было позвонить, сказаться больным… Так нет же, поперся на лекции! Я же – законопослушный иностранец, не шелупонь какая-нибудь…  Студентки просто обезумели:

– Что стряслось, мистер Мерфи?

– С лестницы упал, вот незадача!

– Ах, мистер Мерфи! Разрешите за вами поухаживать!

Милые барышни, видели бы вы меня сейчас…

Я оглядел сумеречный, сырой туннель. В воздухе – столбы пара из канализационных решеток, в них снуют смутные тени – люди спешат миновать неприятное место.

Вывеска «Секонд Хенд», рядом – магазинчик электроники. Оба хозяина в тулупах и шапках с ушами. Шмыгая носами, пьют что-то горячее. До них – десять шагов. Я «щелкаю».

Один, два, три, четыре… Мальчишка подбегает к витрине. Шесть, семь… Сгребает в охапку телефоны, и бежит прочь. Продавцы замерли в изумлении от наглости подростка. Восемь, девять… Я стремительно вхожу в «Секонд», на меня никто не смотрит: воришка убегает, мужики, забыв обо всем, за ним.

Проходя через павильон, сдергиваю с вешалки серый пуховик, не глядя хватаю какую-то шапку, вязаные перчатки… Никто на меня не смотрит.

Наконец-то тепло. Смешную шапку с помпоном – по самые брови, руки – поглубже в карманы… Мельком глянул в витрину – сам себя не узнал. Морда небритая, взгляд загнанный… Здесь таких называют бомжами. Ну и ладно, ну и хорошо. Это – не я. Не Алекс Мерфи, знаток английской поэзии, еще вчера – законодатель мод, любимец молоденьких студенток, а бомж. Просто бомж…

Пальцы в кармане провалились в дырку, нащупали какую-то бумажку. Ну надо же! Десять евро… Качели раскачиваются всё сильнее. За каждую поблажку придется платить втридорога.

Выменял бумажку на стакан горячего чаю и несколько пирожков, поел прямо на ходу. Никто не запомнит бродягу, разве что – огромный красный помпон. Очень хотелось присесть, обдумать дальнейшие действия, но сидеть нельзя…

Джафар будет меня искать. Русская контрразведка будет меня искать. Интерпол? Вот уж не знаю, зачем я понадобился интерполу…

Автобус, дыша выхлопами, гостеприимно распахнул двери. А… Почему бы и нет?

Внутри тепло и душно. Я смотрю сквозь черное окно на улицу – там, несмотря на густой снег, бурление жизни. Люди смеются, спешат домой, к котлетам и борщу… К женам, мужьям, детям, телевизорам… Автобус подскакивает на ухабах. Привалившись головой к дребезжащему стеклу, я засыпаю.

Во сне – улыбка мамы и сердитое лицо отца…

ДЖОН ТРАСК, ЛОНДОН.

Некоторое время смотрел сквозь тонированное стекло на улицы Лондона, развлекая себя привычной игрой: а что если б они, эти мелкие людишки, знали, что здесь, в бронированном лимузине, нахожусь Я? Джон Траск? Вот лимузин подъезжает к Букингемскому дворцу, я вхожу в Зал приемов, сажусь на трон… И к черту эту старую грымзу, которой сейчас поклоняется плебс…

– Мистер Траск, появились новости.

– Занимайся этим сам, Андрэ. У меня нет настроения.

– Вы должны взглянуть, сэр. Это важно.

Траск вздохнул, и открыл планшет. Ну что там еще может быть?

«В открытом письме известный миллиардер Джон Траск заявил: – «Использование роботизированного оружия выгодно отразится на мировой экономике. Так как для его производства не нужны редкие материалы и дорогостоящие технологии, как например, для производства ядерных ракет, цена такого оружия будет удивительно небольшой, что позволит сократить бюджеты военных на несколько миллиардов фунтов»…

    Но мистер Траск забыл упомянуть, что снижение стоимости, как правило, приводит к увеличению производства! А не ему ли принадлежат самые крупные заводы робототехники, размещенные в странах третьего мира?

    Получается, он сможет контролировать правительства бедных стран, манипулируя рабочими местами и экономикой. К тому же, это наводнит рынок дешевым, доступным всем подряд, супероружием! 

    Что же останется мирным гражданам? Куда денется политика ядерного сдерживания, если в бой ринутся полчища роботов? Не ожидают ли нас новые «Войны Клонов», которые уничтожат тот мир, который мы любим, как это случилось в известной космической саге?…»

В бешенстве Траск выключил экран. Да что же это такое? «Открытое письмо» должно было стать венцом его Плана! Он ожидал бурных оваций, маршей доброй воли, премии Мира, в конце концов! Ведь вместо людей воевать будут роботы – разве не к этому должно стремиться просвещенное человечество?

И снова – дикая, чудовищная выходка газетчиков, как и в истории с Марсом. Они опять перевернули всё с ног на голову! Где допущена ошибка? Что пошло не так? Кого в этом винить? Почему вдруг, после стольких лет, его подстерегает провал за провалом? Никогда такого не было… Даже в те далекие времена, когда он с бульдожьей хваткой и упорством зарабатывал свои первые миллионы…

Ему всё давалось легко. Как умелый дирижер, Траск играл на человеческих слабостях, применяя методы, усвоенные еще в детстве…

Мать, глотнув дешевого виски, читала ему на ночь «Крестного отца», и Джон представлял себя Доном Карлеоне, только более влиятельным и богатым. Много лет назад, в их крошечной квартирке в Восточном Лондоне он уже знал, кем станет…

Но сейчас творилось что-то невероятное. Два провала за один день! Считая отказ Деметры – три!

Он закрыл лицо руками. Не надо было вспоминать об этой стерве… Слава богу, Андрэ не успел обнародовать новость о помолвке. Все эти так называемые «друзья», завистники, должники и прихлебатели, не упустили бы шанса позлорадствовать, прикрываясь фальшивым сочувствием. И всегда, неизменно – сверху вниз…

Траск не любил людей. В их обществе он чувствовал себя ребенком – трудно выглядеть великим, когда нужно задирать голову, чтобы посмотреть в глаза собеседнику…

Он открыл очередной пакетик – на этот раз чипсов, и обратился к секретарю:

– Андрэ! Что с Удильщиком?

Пауза.

– Андрэ! Я не собираюсь ждать весь день!

– Я предупреждал, что его рано запускать, сэр. Вы меня не послушали, и теперь я не пойму, что за чертовщина творится на рынке ценных бумаг…

Только он, старый добрый Андрэ, мог позволить столь небрежный тон. Они были вместе с самого детства… Толстый неуклюжий мальчик в клетчатых брюках, канареечной рубашке и нелепой бабочке, – над ним тоже смеялись и не хотели играть… Аутичный ребенок сам находил развлечения.

Узнав о тайных забавах Андрэ, Траск хотел всего лишь припугнуть одноклассника, чтобы заставить его подчиняться, но потом… Потом понял, каким он может стать в умелых руках. Андрэ только с виду казался тупым, заторможенным… За нелепой внешностью, как это часто бывает, скрывался острый, изобретательный ум. И всего лишь нуждался в управлении…

Потакая его слабостям, Траск добился абсолютной преданности, сделав Андрэ своим тайным оружием. Они многое пережили вместе, и это позволяло помощнику проявлять неуважение. Иногда.

– Что ты имеешь в виду, объясни толком!