Покончив с острым пудингом и таким же острым шоколадом, Баки потянулся за телефоном. Позвонил Грену, попросил забрать их. Сунул в карман чек, предварительно изучив его.

— Забавно, что чаевые включены в счет, — заметил он. — Раньше было проще.

— Раньше мы не могли позволить себе поход в ресторан, — напомнил Стив.

Бран промолчал. Баки подозревал, что он тоже мог бы порассказать малоприятного про свое «раньше».

Они вышли на улицу. Баки с удовольствием вдохнул прохладный соленый воздух. Он отошел к табличке с надписью «Место для курения» и достал полупустую пачку.

— Хороший день, — сказал Бран. — Извини, что угрожал тебе, — обратился он к Стиву.

— Тикки вразумила? — спросил Баки.

— Да. Она умная. Справедливая. Любит живое. Особенно растения.

Баки подумал, что для Брана, с его талантом, последнее должно быть особенно важно.

— А как ты здесь оказался? — спросил он. — В ситтине?

— Денис вытащил меня на позапрошлый Самайн, — ответил Бран. — Согрел. Накормил. Дал имя. Предложил остаться. Я остался.

— У тебя даже имени не было? — изумился Стив.

— Только клички. «Жестянка», «кукла», «рыжая жопа». Еще серийный номер, но люди не запоминают серийные номера. Слишком много символов. «Бран» — это «ворон» по-ирландски. Мне нравится. Есть сад. Растения в доме. В мою комнату никто не заходит. Я повесил гамак в саду. — Бран говорил спокойно и немного мечтательно. — Ко мне никто не прикасается, если я этого не хочу. У всех спокойные голоса. Туу-Тикки варит для меня айвовое варенье, хотя в саду нет айвы. — Он повернулся к Баки. — А еще у меня есть будущее. Я хочу сажать сады. И я буду сажать сады.

Ситтин, подумал Стив, такой же приют, как тот, где они с Баки берут себе котов. Только для кого-то он в итоге стал домом. А то, что говорил Бран о прикосновениях и личной территории… Стив очень надеялся, что те твари получили по заслугам.

— Стив, лицо проще сделай, — сказал ему Баки, понизив голос. — Уверен, за пацана уже додали всем.

— Надеюсь.

— А я уверен. Эти фейри своих в обиду не дают.

Продолжать разговор Стив не стал. Эта беда уже миновала. Бран нашел свое место и дом. А ему, Стивену, бы пора начать избавляться от Капитана Америка в своей мимике. «Лицо проще», надо же.

Почему-то представилась шишка. Большая, с длинными вытянутыми светло-коричневыми чешуями шишка. Вроде той, что Беннер когда-то вынимал из Тора. Господи, только бы Эшу не считался членом семьи!

— Мне вот интересно, — Баки вошел в комнату Стива, встряхивая влажными после душа волосами, — они такие мудрые, потому что фейри или потому что просто старые?

Стив оторвал взгляд от книги.

— Тебе тоже достался интересный разговор? — спросил он.

— Я сам напросился, — Баки плюхнулся на кровать и раскинул конечности. — Заберем завтра котов?

— Нужна машина.

— Я договорился с Денисом.

— А не получится. Мне звонила Тая. Анаконду привозят завтра к десяти. Сколько продлится операция, неясно, а мы будем нужны и до, и после.

— Да? Вот черт. Ну ладно. Придумаю что-нибудь. Двести килограммов змеи, надо же. Использование суперсолдат в мирных целях. Хотя грузчиком я уже работал. — Баки перевернулся набок. — Знаешь, смешно. У меня в первые дни было ощущение, что я попал в волшебную сказку. Не думал, что в сказках случается такая бытовуха. Ты вот лопату сломал. Мы с Туу-Тикки вчера спорили — закупаться кошачьими консервами на две недели, как я планировал, или на месяц, потому что скидка и сизалевый мячик в подарок. Мне надо купить бумажник — дали скидочную карту в «Наши звери», уже три карты, некуда положить. Нужна своя машина, но куда ее ставить? В гараже три машины и байк. И прав у меня пока нет, надо искать курсы вождения. Это при том, что вообще-то я умею водить почти все, что движется.

— Права получим со временем, паспорта же нам сделали, а тут самим надо. Я по байку скучаю, — признался Стив, закрыв книгу и придерживая пальцем место, где читал. — Велосипед тоже здорово, но скорость…

— При случае поищу, — Баки глянул на обложку стивовой книги. — Ты все еще мусолишь это пособие для подростков? Или наизусть учишь?

— Это другое, для мальчишек. Алька одолжил. Говорит, ему все это и так уже объяснили.

— Дашь почитать потом.

Баки вздохнул и забрал у Стива книгу. Дотянулся и положил ее на тумбочку. Поворочался, устроил голову у Стива на коленях.

— Странное ощущение, — сказал он. — Как будто я уплываю на корабле — вот берег был совсем рядом, перепрыгнуть можно, но он все дальше, меньше. Уже не видны детали, и совсем неважно, что там осталось. Как отрезало. Прошлое… Столько его было, и такое дерьмовое, но как будто уже не имеет значения. Только то, что началось здесь. Я пришел в ситтин — и меня оценивают не по тому, что было до ситтина, а только по тому, что здесь. Причем ведь я пока в Бухаресте жил, там тоже никто точно не знал, кто я и откуда, но придумывали что-то, шептались. А тут и не придумывают. Как будто это вообще ни на что не влияет.

— Я вспоминаю иногда. Пробежки с Сэмом, пикировки, а то и ругань с Тони, то, какой спокойный и собранный всегда Беннер, Наташу. Про нее помню, что рыжая. Но их редко, чаще Бруклин, нас с тобой. Войну и миссии — забыть не выходит, но я стараюсь отойти от этого. Старый рваный чемодан таскать с собой… глупо. Я и так поедом себя ем порой за то, что где-то не успел или не доглядел. Ты меня знаешь. Так что теперь ты, коты, учеба… никаких драк. — Стив помолчал. — Нас в этом доме принимают полностью, да. Мне Грен несколько раз говорил, что важны мы целиком, а то, что мы выжили в Мидгарде — вообще чудо.

— Забавно, — улыбнулся Баки. — Ты идешь к Грену, а я — к Туу-Тикки. Мне иногда кажется, что она все про меня знает — ну, про Мидгард. Только для нее это не имеет значения.

— Не имеет, Бак. Для них — нет. Но они знают про нас все, даже больше, чем знали в Мидгарде. Грен… у него не только твое дело есть, у него все файлы по проекту «Зимний Солдат». Этих документов не было в слитых Романофф, там все. Абсолютно. Баки?

Барнс сел, отодвинулся от Стива, ссутулился.

— Они что, святые? — глухо выговорил он. — Блаженные? Как они вообще могут иметь со мной дело, если знают?

А еще Баки не понимал, почему в них нет этой унижающей жалости. Стив ведь и то от нее не удерживался. Вот только Баки было совершенно не нужно, чтобы его жалели. В жалости не было никакого смысла. Сейчас. Тогда — да. Но как раз тогда, когда ему было отчаянно нужно, чтобы его хоть кто-нибудь хоть на мгновение пожалел, он получал только холодную прагматичную безжалостность экспериментаторов.

— Не читай эти файлы, Стив, — попросил Баки. — Какая теперь-то разница, что в них? Только душу растравишь.

— Иди сюда, — Стив притянул его к себе. — Я уже прочел. Сразу, как получил от Грена. И знаешь, если б я мог, я бы самолично удавил бы этих сволочей еще в колыбелях за все мучения, пережитые вами обоими. Они ломали тебя и получили Зимнего, а он прикрыл тебя. Спас. Ставшие для него нормой боль и пытки убили бы тебя. Я благодарен Зимнему за тебя. Мне жаль вас обоих. Там видео есть… Перед обнулением. Его сажают в кресло, и у него такое лицо… Боже, Бак, как же он не хотел в это кресло! Там мужики были, я их по «Страйку» помню, они отворачивались. И никто ничего не делал. Чем же эта сучья ГИДРа держала всех, а?

Баки затрясло, как от сильного холода. О, он помнил это кресло. И ощущение безнадежности. Голгофу Зимнего, на которую он поднимался раз за разом, и вовсе не для того, чтобы искупить чьи-то грехи. Господи, как хотелось вернуться туда, разгромить зал с креслом и криокамерой, увести оттуда Зимнего Солдата…

«А ведь я и увел, — подумал Баки. — Стив разбудил меня, и я увел нас из этого ада. Мы больше не вернемся. Зимний бы не смог уйти сам, он просто не умел жить среди людей. Но я-то умею, и я жив. Мы живы».

— Идеологическая накачка, деньги, круговая порука, — ответил Баки немного погодя. Его понемногу отпускало. — Конечно, они ничего не делали. Зимний Солдат — вещь. Кто жалеет вещи? Их используют. Чинят по мере необходимости. Обнуление — это как почистить кэш компьютера от накопившегося мусора. Кому жалко систему, когда из нее стирают лишние файлы? Как там Туу-Тикки говорила? Дегуманизация. Вот что это такое.