— Луиза… — начал Стив, набрасывая альяса, выведшегося из яута.

— Что Луиза? — спросил Баки, сплетая узкие кожаные полоски для сложного ремня. — С ней все в порядке?

— Ей стало лучше. Она лежала в больнице, врачи дают хорошие прогнозы. И она сегодня уехала на велосипеде. Ярко-жёлтый, а колёса синие.

— Стив… — Баки оторвался от ремня. — Ты же ее рисовал.

— Ага, — сказал Стив, прорисовывая альясу лапы и грозно поднятый хвост. — Она ещё удивилась, не видел ли я её видео на ютубе, где она танцует хип-хоп.

— Ты ее рисовал, — веско произнес Баки. — Стив, ты что, не понял?

Стив нахмурился.

— Но я не магичил, Баки. Я чувствую, когда магичу. Я следил.

Стив отложил стилус, посмотрел на Баки.

— И что делать, если это я?

— Признать, что это ты, и порадоваться за Луизу, — начал Баки. — Авторизация результата, помнишь? Асахи же тебе говорил? Принять тот факт, что тебе стали легче даваться такие вещи. Следить за собой, когда рисуешь реальных людей. Как-то так.

— Я просто рисовал, — упёрся Стив. — Я не перерисовывал так, как с котами. И у меня не было усталости, я не хотел спать или сожрать слона!

— Что ты хочешь от меня услышать? — поинтересовался Баки. — Ну попробуй на ком-нибудь еще, что ли. Помнишь, ты всю весну рассказывал про Клариссу? Ну, ту виолончелистку, которая не может играть, потому что у нее артрит? Попробуй написать ее и посмотри, что получится.

— А я право имею на это? Вмешиваться. Баки, с Луизой вышло случайно. И я теперь очень рад за неё, но сознательно влезть в жизнь человека! Я даже не знаю толком ту женщину, приду, отдам ей картину, а оно не сработает. Баки… — Стив посмотрел на Барнса, тоже отложившего работу. — Я только привык к тому, что никому не должен…

— Значит, не рисуй. И потом, что значит «должен»? Должен ты только ктулхеныша перерисовать. На кошках ты уже тренировался. Вот, начал на людях. Значит, надо продолжать, только и всего. Дар — как мышцы, нуждается в тренировке.

Баки закурил. Стив такой Стив.

— Мне главное научиться отключать это всё, а то не рисовать мне портретов. С котами всё просто было, я чую тот момент, когда изменяю. А тут… вообще никаких ощущений. Я просто хотел, чтоб она снова могла танцевать. Чёрт.

Стив запустил пальцы в волосы, глухо рыкнул, почувствовав, что они ещё слишком коротки.

— Я не хочу погрязнуть только в фантастике, пейзажах и… яблоках.

— Стив, — вкрадчиво спросил Баки, — а чего ты боишься?

— Не знаю толком, — вздохнул Стив. — Того, что об этом даре узнают, и у нашего дома очередь выстроится? Спасибо, в супергерои с холстом и красками я не хочу.

— А ты деньги бери за работу, — посоветовал Баки. — Причем хорошие деньги. Вот смотри: то, что ты сделал для Луизы, ни за какие деньги не купишь, так? Но если бы можно было купить — столько бы и стоила твоя работа. Эквивалент. Ну и мы с Денисом можем народ фильтровать. Например, пускать к тебе только тех клиентов, которые действительно хотят меняться. — Баки раздавил окурок в пепельнице и кивнул духу, чтобы тот ее вытряхнул. — Потому что, ты не поверишь, но куча народа предпочтет сидеть в родной навозной куче и носу из нее не высовывать. Скрытые выгоды и все такое. Вот этих мы с Денисом отфильтруем на подходе. И потом, зачем тебе делать себе рекламу? Это про Капитана Америка трубили из каждого утюга. А Стивен Роджерс рисует яутов и альясов. И… еще кое-что. Для тех, кому это действительно нужно.

— И порнуху… — буркнул Стив. — Я не хочу решать всё сию секунду. Ты дело говоришь, но давай сначала ктулху, а потом — это. И надо поговорить с кем-то ещё об этом, с Туу-Тикки, Греном. С Эшу…

— Эшу сейчас в ситтине, — сообщил Баки. — Я туда четыре раза в неделю петь хожу с Туу-Тикки. И Эшу там, и Дани, и Игорь, и Юкито. Вымахал здоровенный! Скачет по потолку.

Стив улыбнулся.

— Я давно там не был. Может, сходим все вместе, когда у Дениса будет выходной?

— Сходим. И, кстати, ты помнишь свою идею заняться айкидо? Не передумал?

— Я ещё и сёрфингу хотел поучиться, но эта жара… А есть идеи по поводу айкидо?

— Так у Оуэна же своя школа, — напомнил Баки. — Оуэн Эккенер, наш брат. У него есть группы для взрослых.

— Давай попробуем.

========== Глава 27 ==========

Стив стоял у камина с огромной кружкой горячего чаю со специями. В ситтине действительно было гораздо прохладнее, поэтому Стив и позволил себе любимый напиток. Баста, как и обычно, радостно приветствовала его, а вот Карай и Алтай подозрительно обнюхали: Стив и правда появлялся в ситтине реже Дениса и Баки. Подросшие щенки не то чтобы забыли его, но бдительность проявляли.

Стив пил чай и ждал, когда доиграют. Разговор с Эшу был нужен уже сейчас. Тот поглядывал на Стива, чувствуя, что Роджерса что-то гложет. Да и Стив предупредил, что после репетиции хочет поговорить.

Сверху защёлкало. Стив скосил глаза на Юкито, выросшего почти до своего взрослого размера. Кайнде сидел на лестнице, обвивая хвостом перила и тянул руку к Стиву. Роджерс поднял руку вверх и пожал ладонь кайнде. Довольный, Юкито защёлкал быстрее.

Отзвучал последний аккорд, и Эшу встряхнул руки, сбрасывая напряжение. Ханг продолжал гудеть и напевать.

Эшу сел в кресло, закурил, кивнул Стиву на кресло напротив. За полтора года «бакэ-нэко» не изменился нисколько.

— О чем ты хотел поговорить? — спросил Эшу.

Духи принесли ему стакан воды с ломтиком лайма.

Стив сел, охнул, когда на колени вспрыгнула Баста.

— Я написал картину. Есть девушка, мы встречаемся давно уже, по утрам, когда я бегаю к Голден Гейт вдоль пляжа. Познакомились, стали общаться. Она попала в аварию ещё в школе, ходила, но плохо. Она как-то обмолвилась, что танцевала. Я и изобразил её танцующей. Знаешь, как это бывает, когда проще сделать что-то, чем держать в себе?

Эшу кивнул.

— Ну вот, — продолжил Стив. — Я ей на свой день рождения и подарил картину. Потом мы с Баки уехали в Нью-Йорк, я её недель пять не видел в итоге. Оказалось, она в больнице была, ей стало лучше, восстанавливаются кости, ей сняли какие-то там пластины. Баки считает, что это я намагичил своей картиной. А я не мог, я чувствую теперь. Я после Барона почти сутки спал, всего лишь хвост и лапу исправил. А тут… Как думаешь, Баки прав?

Эшу внимательно оглядел Стива.

— Баки прав, — весомо произнес он.

— Прекрасно, — сжал губы Стив. — И как мне сделать, чтоб я точно мог писать портреты и при этом никуда не влезать? Я ведь даже не почувствовал ничего. Эшу, я просто написал картину, где Луиза счастлива и танцует!

— Ты не думал о том, что это магия и она потребует усилия. Ты не пытался все сделать за один раз. Просто делал. И Луиза будет снова танцевать и будет счастлива. Так это работает. — Эшу отпил воды, посмотрел на Стива поверх стакана. — Мотивации свои отслеживай. То, чего тебе хочется для человека на портрете. Портрет ему написать или сделать так, чтобы он был счастлив?

— С Луизой — чтоб она снова танцевать могла, на велосипед сесть. Она талантлива, мы в вместе в «Позитроник вейвз» работаем, она пейзажи пишет так, словно сама их видела и с натуры писала. Отследить про всех — не представляю возможным. Я столько набросков разных сделал, пока в тот же Нью-Йорк ездил.

— Наброски ты делал для себя, а рисовал — для Луизы. Разницу чувствуешь? — насмешливо спросил Эшу.

Карай подошел к нему, бухнул длинную голову на колени, начал тереться мордой. Эшу потрепал его по ушам.

— Туу-Тикки удалось воспитать собак, которые меня не боятся, — довольным голосом сказал он.

Юкито ревниво защелкал за его плечом и пристроил голову Эшу на грудь.

— Может и так, — согласился Стив. — Но теперь у меня нет возможности тренироваться на кружках, а экспериментировать на людях я себе не позволю.

Про идею Баки отсеивать жаждущих перемен на подлёте Стив промолчал. Ещё ни одна живая душа, кроме его семьи, не знала, что у Стива появился новый талант. Стив вообще надеялся, что и Луиза не свяжет картину и своё выздоровление. А сам Стив постарается следовать совету Эшу: писать сердцем и не желать изменить изображаемого.