Он проникся огромным уважением к женщинам, особенно к работающим женщинам, которые после рабочего дня еще успевали все сделать по дому. Даже с духами это было непросто. Даже в доме, где нет детей. Домашний труд был тяжел и нескончаем. Его нельзя было забыть, переступив порог. И ведь это они трое еще были здоровы, не нуждались в уходе, им не требовались врачи! А женщины при такой невероятной нагрузке ухитрялись оставаться свежими и привлекательными!
Ради интереса Стив как-то перегладил все постиранное белье — обычную еженедельную стирку. И понял, что всегда, всегда недооценивал женщин. Он простоял за гладильной доской два с половиной часа, и у него отваливалась спина. А мама после этого еще успевала убрать дом, приготовить еду, перемыть посуду, поухаживать за больным Стивом, помочь соседке, у которой болела мама, и еще напевала! Стиву напевать не хотелось, а вечером он затребовал себе полноценный массаж со всем вытекающими. А ведь он орудовал лёгким электрическим утюгом, пышущим паром и идеально скользящей подошвой… нет, женщины — определённо святые существа! Столько всего разом держать в голове и везде успевать!
С женской агрессивностью Стив также успел столкнуться. Он по-прежнему работал в приюте, выгуливал и убирал за собаками, помогал их лечить и вычёсывать, мыть. Лиза, с которой он начинал работать, переехала в другой штат, а на её место взяли Консуэллу, которую в момент окрестили Железной Конни. Все попытки Стива помочь встречались в штыки. Как-то он, вычесывая сеттера Макси, залюбовался девушкой: она принесла мешок с кормом, поставила его на пол, прогнулась в спине, отдыхая. Стив смотрел, улыбался, а когда на вопрос «что такое?» ответил «ты красивая»… Ей-богу, лучше б он промолчал.
Вспоминать об этом случае Стив не любил. Да и Макси забрали практически на следующий день, несмотря на то, что в помещении Макси ходил в подгузнике для собак.
После стычки с Конни Стив не появлялся в приюте две недели, тем более что всех собак там разобрали. Потом ему позвонила Тая, сказала, что привезли сразу трех собак, и Стив пересилил себя. Но Конни он обходил стороной.
Денис объяснил ему, в чем ошибка:
— Понимаешь, Стив, «красивая» — это объективация. Сообщение класса «я бы вдул». Не все люди хотят быть красивыми и привлекательными для других людей. Вдобавок, ты мог попасть Консуэлле по болевой точке. Может, для нее «красивая» значит «удобная для других». Судя по тому, что ты о ней рассказал, она хочет быть равной, а не удобной.
— Но как так? — оторопел Стив. — Получается, что я и портрет её написать не могу, потому что это будет красиво в первую очередь для меня! Я вдохновился ею и вот результат — портрет, — у Стива и правда был набросок с Конни и тощим беспородным псом. — Современной женщине и сказать не посмей ничего, особенно комплимент, помочь не смей, познакомиться подойти не смей! Ничего нельзя, а то решат, что ты считаешь их вторым сортом и обслугой. И при этом успевай отбиваться от бумажек с телефонами и оценивающих взглядов!
Стив бурлил несколько дней. Услышав, как Конни общается с подругами, он благоразумно промолчал и ретировался на прогулку с собаками: девушки нещадно коверкали речь странными словами: Таю, например, они называли не ветеринаром, а ветеринариней. Стив решил не связываться, но пожаловался Баки и Денису на то, что как с проклятьем он не мог нормально общаться с женщинами, так и без него — так же, тёмный лес.
— А оно тебе надо? — лениво спросил Баки. — И потом, мама тебе еще когда подсовывала ту книгу, а ты забил. Там хватает полезного.
— Я не забил, — сказал Стив. — Я потом дочитал. Но одно дело книга, а другое, когда она тащит на себе стофунтовый мешок корма, такая хрупкая и тонкая, а я со своими годами тренировок и повышенной халкоустойчивостью сижу собаке шерсть чешу и дёрнуться в её сторону не смею! Ну это нормально? Бак, у меня самого шерсть дыбом от такого. Вот нашу дочь мы как воспитывать будем: мешки таскать или просить помощи там, где это действительно нужно?
Баки пристроил пепельницу на подлокотник дивана, закинул ноги на журнальный столик и закурил.
— Конни тащит на себе стофунтовый мешок. Стивен Роджерс дрался в каждой подворотне с парнями крупнее себя. Не прослеживаешь аналогий? Ей надо что-то кому-то доказать. Докажет — успокоится.
Стив вздохнул. Баки был в чём-то прав, а ему надо уложить в голове и таких вот женщин. Уложил же он как-то, что всё, что как он считал, женщина должна, она никому не должна. Ни быть милой и улыбчивой, ни краситься, даже выходя выкинуть мусор, ни работать в трёх местах разом, таща на себе свою семью и семью родителей, ни тянуть на себе все домашнее хозяйство и детей. Да кучу всего она не должна.
— Наверное, ты прав. Буду привыкать.
С переездом Стив своим привычкам не изменил и продолжил бегать по утрам. По Двадцать пятой авеню на Эль Камино дель Мар, потом на Линкольн бульвар, мимо всех этих громадных деревьев и чужих домов. Можно было бежать и в другую сторону, к мемориалу жертвам Холокоста, но тогда весь путь пролегал бы вдоль чужих домов и дворов, а Стив любил уединение. Поэтому чаще всего бегал по пляжу в сторону Голден Гейт. Ручей Лобос Крик, выныривающий из-под земли практически рядом с их домом, был тем местом, после которого Стив выкидывал всё из головы и оставался наедине с собой и океаном.
Он встречал одних и тех же людей — таких же бегунов, собачников, тех, кто занимался йогой. Здоровался, улыбался, махал рукой. Стив добегал до самого моста, делал под ним передышку и бежал обратно. Каждый день в миле от моста он встречал одну и ту же девушку. Иногда она шла, неловко ковыляя, иногда сидела на коврике и занималась йогой, глядя на океан. С ее телом было что-то не так, но Стив не представлял, врожденная это проблема или последствие автокатастрофы. Зато улыбка у девушки была потрясающая, освещающая весь берег. После нескольких встреч она начала улыбаться и ему. Стив улыбался в ответ и бежал дальше, к условно своему месту, где выполнял серию упражнений и смотрел на океан. Океан его поражал и завораживал, Стив был уверен, что никогда к нему не привыкнет, и что с того, что Нью-Йорк сам стоит на берегу океана?
С девушкой Стив в итоге познакомился. С утра собирался дождь, но Стив, проигнорировав все предупреждения, спустился на пляж и, миновав ручей, устремился к Голден Гейт. Уходящий на работу Денис настоял, чтоб Стив взял с собой не только воду, но и дождевик.
— Ты у меня мужик крепкий, но страховка никому ещё не вредила, — сказал он и затолкал Стиву в «беговой» лёгкий рюкзак упаковку с плащом.
Поэтому, когда с неба обрушились потоки воды, Стив, не раздумывая, укутал незнакомую ещё девушку тонким пластиковым плащом и каким-то образом уместился под ним и сам.
— Простите, что без спросу, — сказал Стив, — но смотреть, как вы мокнете, я не могу. За вами есть кому приехать? Я могу позвонить мужу, и он заберёт нас отсюда.
— Спасибо, — улыбнулась девушка. — За мной приезжает сестрёнка, я ей уже написала, мы тут недалеко. Меня Луиза зовут.
— Стивен. Можно просто Стив.
— И чем вы занимаетесь, просто Стив?
Роджерс рассмеялся.
— Я художник.
— А я дизайнер, — улыбнулась она. — Рисую фантастические пейзажи для компьютерных игр.
— Тогда мы с вами коллеги: вы тоже художник. Я в основном рисую фантастику и фентези, только не в компьютере, а на холсте или в альбоме.
— А какие у вас любимые персонажи? — спросила Луиза.
Она была совсем маленькая и хрупкая под рукой Стива. Тонкие «птичьи» косточки. Дождь стучал в плащ, а Стив думал, как отнесётся его новая знакомая к его творчеству, довольно агрессивному и очень мужскому.
— Ещё до выхода фильма «От звезды до звезды» я прочел трилогию. Оттуда и поехало: почти половина работ по фильму или книгам. Яуты, альясы, люди. Пишу фейри, немного пейзажей. Не удержался, написал Голден Гейт, но такой, разрушенный и ржавый, словно люди ушли отсюда и бросили всё.
