Скорпио однако счёл нужным объяснить:

— Бартоло хочет нового писаря, капитан.

— А, — протянул тот. — Ясно. Гляди, парень, аккуратнее с бабами, а то и тебя связанного на мелководье закинут.

— Почему с бабами? — не понял Винс.

Скорпио с капитаном стражи (стражи, очевидно?) переглянулись, и арбалетчик внушительно проговорил:

— Потому что Люк, идиот такой, вздумал клеиться к Сире, а та, дура, не послала его сразу к троллю в жопу. Теперь шныги доедают Люка, а Сира моет полы на кухне и радуется, что легко отделалась.

— Понятно, — пробормотал Винс, и ему окончательно расхотелось становиться писарем у этого Бартоло.

Ещё бы хоть кто-то спросил, чего хочет он! Но стражники у входа в замок так же молча пропустили его с провожатым, как и те, что стояли у внутренних ворот, и Скорпио повёл его прямо по короткому коридору, а потом наверх. Жаль, что не направо от входа. Не туда, откуда доносились почти уже забытые умопомрачительные запахи настоящей — и умело приготовленной! — еды. Винс сглотнул некстати набежавшую слюну. Постарался сделать это незаметно, но Скорпио сказал вполголоса:

— Вот поговорите с Бартоло, и пойдём ко мне. Посмотрю, чем тебя накормить.

— Лучше помыться, — буркнул Винс. — Отсосать готов за ведро горячей воды. — Стражник выглядел довольно опрятно, надо сказать, хоть и вроде бы едва успел вернуться из шахты. Не запускал себя точно.

— Да я не любитель этого дела, — Скорпио даже поморщился слегка. — Ни обнять, ни подержаться… Ладно, это всё потом. Заходи.

Винс вошёл, неуверенно озираясь: после темноватых коридоров покои рудного барона слепили светом из окна. В свете этом только и удалось выхватить самые яркие пятна: мужчину за столом, лаково блестевшую лютню у него в руках, позолоченный прибор на столе. Мужчина был расфуфырен — куда там купеческим дочкам, в лютнях Винс не разбирался, а про письменный прибор сразу подумал, что тот страшно неудобный. Не для работы сделан, а чтобы впечатление производить. Вернее, пыль в глаза пускать. Но судя по тому, как мужчина одевался, он такие вещи любил.

— Вот, — сказал Скорпио, — привёл, как вы велели, господин Бартоло.

— Хорошо, — сказал расфуфыренный индюк, вставая из-за стола и откладывая лютню. — Ты! Подойди сюда. Как зовут?

— Винсент, господин. Переплётчик из Гельдерна.

— Переплётчик? — без всякого интереса спросил Бартоло. — Ладно. И за какие же подвиги переплётчик загремел за Барьер?

— За то, что в его мастерской нашлись стихи, порочащие честь и достоинство его величества, — мрачно ответил Винс. Про то, что сам он не имел к этому ни малейшего отношения, говорить, очевидно, смысла не было.

— Вот как? — Рудному барону причина его попадания сюда, кажется, не понравилась. Наверное, он любил почтительность, а сочинитель или хотя бы распространитель ехидных куплетов казался ему опасным вольнодумцем, которому не место возле баронской кормушки: если уж человек не побоялся высмеять короля, чего от него ждать в отношении преступников, вскарабкавшихся на самый верх здешней иерархической лестницы?

Во всяком случае Винс думал так. И с надеждой ждал приказа убираться вон. Ну, то есть, он надеялся, что его просто выкинут вон, а не закинут связанного на мелководье.

— Ладно, — повторил Бартоло, недовольно кривясь. — Выбирать особо не из чего, а работы много. Учти, Гомез ошибок не прощает. Он уже двух поваров скормил речным шныгам. Напортачишь чего-нибудь с документами, тоже отправишься к ним. Понятно?

— Да, господин Бартоло, — ещё мрачнее отозвался Винс. — Я буду очень внимателен. Не беспокойтесь, я с одиннадцати лет переписывал трактаты алхимиков, а там нельзя было допускать ошибок в словах — при том, что слова эти были очень сложными и непонятными. — Очень уж не хотелось, чтобы разочарованный барон-управитель велел стражникам избавиться от сомнительного приобретения прямо сейчас.

А тот при упоминании об алхимиках живо встрепенулся:

— Ты что-нибудь помнишь из рецептов?

Винс покачал головой.

— Свои рецепты алхимики никогда не доверят ни одному чужаку, даже взглянуть не дадут.

— Я слышал, какой-то ушлый тип раздобыл однако для Декстера рецепт лечебного зелья, — недовольно заметил Бартоло.

— Украл, скорее всего, — уверенно возразил Винс.

Тот помолчал немного, потом мотнул головой и сказал, обращаясь к Скорпио, молча стоявшему всё это время за спиной Винса:

— Отмоешь его, переоденешь и приведёшь… скажем, завтра с утра. Скажи Скипу, чтобы отдал барахло, оставшееся после Люка. — Он оценивающе оглядел Винса и кивнул своим мыслям: — Да, должно подойти на первое время, а там посмотрим. Свободны оба.

Винс с несказанным облегчением вышел обратно в темноватый коридор. Лопнувшие мозоли уже не пульсировали острой болью, а глухо и безнадёжно ныли, но скинуть ботинки и лечь или хотя бы сесть ему, кажется, не суждено было до темноты. Потому что Скорпио потащил его на кухню, но не за едой, а за тем самым ведром горячей воды.

А по кухне в самом деле ползала с половой тряпкой в руках почти голая девица. Работники и стражники откровенно пялились на неё, вслух обсуждая её стати, зубоскалили, мечтательно перечисляли, что бы они с нею сделали — но руки при этом держали при себе. Видимо, повторить судьбу её неудачливого поклонника не хотелось никому. Винс, войдя на кухню, тут же наткнулся взглядом на её оттопыренный зад, вспыхнул, поспешно отвернулся, но фантазии «А вот если бы она так же нагнулась у стола или кровати» ни в какую изгоняться из воспламенившегося воображения не желали. Хорошо, хоть рубаха на нём была достаточно длинной и широкой, чтобы не сказать бесформенной. Иначе наверняка компания скучающих идиотов и по нему бы прошлась. По его реакции на женские прелести.

И хорошо, что Скорпио не присоединился к этому хору непристойностей. Он набрал почти кипящей воды в два ведра, совершенно не обращая внимания на девицу, зато полаявшись при этом с поваром: тот не желал отдавать уже нагретую воду, потому что это носить её из колодца некому, а на готовенькое вечно толпа набегает, да ещё и тащат по два ведра сразу! Скорпио остался в этой схватке победителем и направился к выходу, бросив Винсу:

— Придержи мне дверь. И проследи, чтобы какой-нибудь идиот не налетел на меня сослепу после солнца.

Опасность была вполне реальной, после ярко освещённого двора Винс и сам не сразу смог приноровиться к потёмкам внутри каменной громады, так что он бдительно следил за тем, чтобы Скорпио благополучно вышел со своими вёдрами во двор и донёс их до какого-то почти заброшенного с виду здания правее кухни. Оно щеголяло несколькими живописными проломами в стенах, но в сохранившейся его части была устроена довольно приличная умывальная. Видимо, Скорпио был не одинок в своих попытках выглядеть и пахнуть по-человечески даже на каторге.

— Обычно мы греем воду прямо здесь, — сказал он. — Но это долго уж очень, а я спать хочу, просто сил нет. Вон там в бочке холодная вода вроде была ещё, разведи себе в шайке. Мыло тоже можешь взять, мы с парнями скидываемся и с каждой партией товара заказываем Бартоло несколько кусков. А я пока схожу к Скипу и посмотрю, что у него есть на тебя.

Бочку кто-то не поленился наполнить почти доверху. Жаль, вода в ней была очень уж холодная, недавно из колодца, а то бы, помечтал Винс, набрать её вон в ту здоровенную лохань, вылить туда же кипяток и залезть хотя бы по пояс. Увы, в таком случае вода была бы не намного теплее речной, а чтобы помыться по-настоящему, требовалась действительно горячая. Винс, конечно, всё равно забрался в лохань, чтобы не проливать воду зря, да ещё и одежду бросил под ноги, — пусть пока отмокает, — но… «А, ладно, хватит ныть, — одёрнул он себя. — Радуйся тому, что есть. Вчера ещё и мечтать не мог о горячей воде с мылом».

Он ещё позаимствовал у кого-то (да, без спросу, уж простите) мочалку, сплетённую из какой-то жёсткой травы, и остервенело принялся сдирать с себя застарелую грязь, а волосы намылил и оставил так, не сразу сполоснув, потому что не надеялся отмыть их с первого раза. Волдыри в тёплой воде притихли немного, а вот всё остальное начало зверски зудеть. Похоже, не только волосы, но и тело отмывать придётся в течение нескольких дней. С наскока вернуть себе былую чистоту не получится.