Как же мы легко даём всем и всему цену, в расчёте на увиденное, услышанное, перевранное, подстроенное и поданное так, что иной причины искать нет надобности. Мы видим, только то, что видим и это нас оправдывает. В конце концов, чужие жизни нас волнуют куда меньше, чем свои собственные, а уж если есть возможность позубоскалить, то людей хлебом не корми – дай поизвить. А собственно, чем я отличаюсь от всех? Я тоже только что думал о Любе именно так, как и все в театре, даже не задумываясь над причиной такового её поведения. Каждому есть в чём покаяться, придёт и мой черёд.

– Как же ты поедешь? Ты же выпил.

– Это ты не пьющий, а я ещё и не в таком состоянии гонял. Довезу и сдам с рук на руки.

– Но ведь ты что-то будешь делать?

– Нет, – он подошёл к дивану и легко подхватил её на руки. – Уже ничего не исправить. Сделаю что-нибудь, будет ещё хуже. Ладно, прости её.

Я распахнул перед ним дверь и засмотрелся, как он нёс своё сокровище на руках, медленно спускаясь по ступеням.

«Я хочу увидеть мою Розу. Она должна быть, я точно знаю. Ты мне её обещал, так дай мне её, иначе наш договор бессмыслен…»

С этими мыслями я лёг спать, забыв переодеться, забыв про Хрена, забыв про флэшки с текстами Буркова.

X

27 июня 2010 года.

– Мы не помешали? – раздался у нас за спинами звонкий голос.

Мы с Розой обернулись. Перед нами стоял мужчина, лет тридцати и совсем юная девушка, с распущенными чёрными волосами. Она была в странном сером холщёвом одеянии, с цыганской повязкой на бёдрах и босая. Мужчина был одет похоже, на нём так же была холщёвая свободная рубаха, подвязанная чёрным кушаком. Он стоял, чуть согнувшись, словно ему мешал очень тяжёлый мешок на спине, а лицо украшали несколько шрамов, но они его совсем не портили. Его даже, пусть и с натяжкой, можно было назвать симпатичным.

– О, нет, вы нам не помешали, – радостно произнёс я, жадно разглядывая эту странную, но очень красивую пару.

– Пойдёмте к нам, – улыбаясь, предложила Роза.

– Да, мы вас приглашаем, – повторил я и кивнул мужчине.

А вот и лошади, что исчезли, когда мы решили посетить с Розой вечный дом с голубой крышей. Эти красавицы медленно подошли к нам; лошадь Розы склонил одно колено перед ней, чтобы она смогла взобраться на него.

– Ну, вы с нами? – поинтересовалась Роза, усаживаясь в седле. – Луна ещё яркая и мы могли бы нескучно провести время.

– А когда придёт посланник? – пробасил мужчина и, прихрамывая, подошёл к своей подруге.

– Я думаю, это случится очень скоро, – Роза снова улыбнулась и изящно выставила на обозрение босую ножку.

Позади нас послышалось ржание и глухой стук топота копыт. Мы вчетвером обернулись и увидели ещё двух лошадей рыжей масти, при сёдлах и вполне себе объезженных, так как они, сделав круг, остановились возле девушки и мужчины, как возле любимых хозяев.

– Ты моя хорошая, моя Джали, – прошептала девушка, поглаживая морду лошади.

Я тут же отреагировал, как только услышал эту кличку. Понять, кто эти двое сейчас мне не составило труда. Я усмехнулся и ещё раз взглянул на мужчину. И всё равно он не был ужасен, он не был безобразен и, возможно, почти все его прошлые уродства были приобретёнными, а не наследственными. Теперь понятно, почему они здесь вдвоём; здесь острее и ярче чувствуешь «твоё» без скидок на эстетику. Не будь так, то Дороти-Роза предстала бы передо мной в том виде, каким я его создал.

Девушка, имя которой теперь не было для меня тайной, легко заскочила в седло и взяла поводья. Она была миленькой, тоненькой, в её взгляде совсем не было страстности, присущей девицам с огненным сердцем, скорее наоборот, он излучал детскость и наивность.

Мужчина же, чьё имя так же теперь стало мне известно, довольно долго возился возле своей лошади, но когда сумел справиться, то в седле сидел довольно уверено, хоть и косо, так как прямо сидеть ему мешал горб.

– Ну, а ты почему не спешишь? – обратилась Роза ко мне и взглядом показала на седло, что красовалось на моей лошади.

Бросив взор на луну, что начала чуть блекнуть, я поставил ногу в стремя и тут же оказался в седле, успев первым слегка ударить по бокам лошадь.

Мы неслись по полю, оставляя за собой след серебряной пыли.

– Роза, мы найдём наш дом? – моё сердце заходилось от предвкушения нового поворота событий, что так стремительно стали развиваться.

– Не спеши. Это ещё не наш дом, он только мой. Я тебя буду ждать в нём, – прокричала Роза, несясь почти вплотную со мной.

– А вы где живёте? – обратился я девушке, чуть повернув голову назад. – У вас тоже есть свой вечный дом?

– Конечно, – прокричала девушка. – И мы его заслужили.

– Значит, вы влюблены? – спросил я, уже точно зная ответ.

– Очень.

– Но как? Как это произошло? Ведь этого не было задумано. Не было?

– Я узнала о любви, о настоящей любви, только здесь, хотя и погибла именно из-за неё. Но к другому. Нам надо было погибнуть, чтобы всё случилось так, как случилось здесь. Там не всегда случается так, как следовало бы. Вы понимаете?

– Но я точно знаю кто вы. Я убеждён, – ответил я, снова повернул голову и посмотрел на них двоих, сопоставляя свои домыслы и предположения.

– Очень может быть, – улыбчиво ответила девушка. – Ведь вы вспомнили её, значит, примерно догадываетесь, как можете оказаться здесь с нею.

–Догадываюсь.

Наконец, показался дом Розы, но он был совсем другим. Когда я только вошёл в него, он был меньше, другого цвета и вокруг не было деревьев. Они оказались очень красивыми, какими-то сказочными. Мне показалось, что это клён. Возле крыльца красовались высоченные подсолнухи, которых тоже не было изначально. Но уже не было ни английского сада, ни маленького окошка ателье, окна исчезли вообще и сам дом стал словно выше.

Мы остановились возле колодца, которого я так же не помню, отпустили лошадей и подошли к крыльцу.

– Мне придётся готовить, – Роза виновато улыбнулась. – Корзинку с едой мы оставили возле деревьев.

– Ничего не надо готовить, – ответил мужчина. – Здесь яблони, мы с моей изумрудной госпожой будем есть яблоки.

Я оглянулся и увидел, возле самого крыльца небольшой яблоневый садик. Это были не клёны, а яблони. Как я смог перепутать такие разные деревья?

– Да, яблоки, – поддакнула Роза мужчине и рассмеялась. Настроение её было приподнятым, глаза лучились, а причёска, что недавно представляла собой простую косу, вдруг сама собой приподнялась, уложилась замысловатыми завитушками и приобрела медный оттенок.

– А теперь ты Анфиса, – уверенно произнёс я и провёл по её плечу рукою.

Я вспомнил и её, вспомнил Катю, Дороти и ещё с десяток женщин, которых сначала безумно любил, потом забывал и убивал, так и не создав настоящей судьбы не для них, не для себя.

– Теперь ты можешь всё, – проговорила Роза, и мне показалось, что она привстала на носочки. Но это были всего лишь туфельки на каблучках, что появились на её ножках. Я не успел понять, как её простое платье исчезло, а вместо него на Розе оказалось роскошное сказочное платье в пол, тёмно-синего цвета из самого дорого атласа, украшенное вышивкой.

– Знай только, что я тебя обязательно найду и создам. Клянусь! – я взял её руку и поцеловал.

– Запомни, выслушай меня и запомни. Я могу появиться в твоей жизни самым невероятным способом, и совсем не той, кого ты ждёшь. Здесь всё иначе.

– Я знаю, что иначе, но моя любовь приведёт меня к тебе.

Подобные слова я говорил только со сцены, в спектаклях по старым трагедиям или драмам, в обычной жизни стараясь обходить стороной все эти нежные и приторные высказывания, особенно в бытовом общении с женщинами. Похвастаться не могу, что был в кого-то искренне и безумно влюблён, но зато не врал им. Теперь-то я понимаю, что любое слово любви, сказанное женщине – есть правда, когда видишь её глаза.

– Обещаешь, – шёпотом спросила Роза.

– Обещаю.

Изумрудная госпожа прижалась к своему кавалеру, обняла за талию и уткнулась носиком в его плечо. Они стояли и любовались нами, и я слышал её тихие вздохи.