– Открывай, Костя, – Любочка принялась стучать кулаком. – Я знаю, что ты дома.

Я открыл дверь и увидел молодую супругу своего главрежа. Она была одета в красное короткое платье, высокие сапоги и дорогущую норковую шубку.

– Ты с ума сошла?

– Ты не рад?

Она прошла, сунула мне в руки бутылку вина и прижалась к стене, чтобы стянуть сапоги.

– Виктор Иванович меня съест, – зло выпалил я. – Ты чего припёрлась?

– Какой ты негостеприимный, – надув натуральные пухлые губы, выдала пьяная Любочка и уселась на пол, скатившись по стене.

– Я вызову тебе такси. Натягивай всё обратно, – уговаривал я её, поднимая на ноги.

– Я никуда не пойду. Я останусь здесь.

– У меня скоро жена вернётся.

– Бывшая.

– Тебя это не касается.

– Я хочу тебя, – пропищала Любочка и повисла на моей шее. – Мне от тебя ничего не нужно. У меня всё есть. Мне нужен ты. Ты такой красивый. Боже, как ты красив…

– Люба, если ты здесь задержишься, ни у меня – работы, ни у тебя – твоих денег, уже не будет. Он лишит тебя всего, и меня заодно. Иди домой.

– Мне нужен ты, – не унималась жена главрежа. – Ты просто ангел. Ты такой красивый, что аж, ой… ноги подкашиваются.

– Ты пьяная, вот они и подкашиваются.

Она продолжала обнимать меня за шею, виснуть на мне, отчего я покачнулся и выронил бутылку. Она глухо грохнула и разбилась.

– Что же мы теперь будем пить? Чем отмечать наш космический секс?

– Люба! – я почти кричал, тряся её за плечи. – Ты дура совсем! Никакого секса! Домой!

– Нет! – закричала она, и мне стало страшно, потому что этот вопль походил на крики сумасшедшей.

Она окончательно скинула шубку, опустилась вниз и схватилась за ширинку моих джинсов. Похоже, в этом деле она была совсем не дебютанткой, так как я даже не успел сообразить, что произошло. Джинсы мои уже были спущены до колен, и она схватилась за трусы.

– Ты ненормальная, встань! – прошипел я, еле справляясь с пьяной Любочкой.

Я решил пойти другим путём, но моя принципиальность потихоньку начала отходить на второй план, а вот возбуждение нарастало с каждой секундой. Кое-как справившись с неугомонной Любочкой, я натянул джинсы.

– Тебе понравится, – обиженно пищала она, но перестала сопротивляться.

– Знаю, знаю. Пошли, – я кое-как подхватил её на руки, прошёл в комнату и уложил на диван. Она оказалась не такой лёгкой.

– Если бы ты знал, как мне надоел этот старый гриб, – продолжала она причитать. – Если бы не его связи и деньги, никогда бы такого не подпустила к себе. Все мужики – уроды! Ненавижу! Костя, ты такой красивый, ты должен быть со мной, хотя бы разок. Тебе понравится. Ты нежный, милый, я хочу отдаться тебе. Разве я не подхожу? Один только разок… Не отказывай мне. Господи, как ты красив… Какие бы были красивые дети…

– Лежи, я сейчас уберу разбитую бутылку.

Я оставил её одну бормочущую какую-то чушь и пошёл в коридор, убрать осколки и затереть вино. На это у меня ушло минуты три, не больше, но когда я зашёл обратно, Любочка уже мирно похрапывала, отвернувшись к стене. Я не стал стягивать с неё сапоги, укрыл шубой и взялся за телефон. Найдя номер главрежа, я нажал кнопку, хотя догадывался, что я услышу от него в четвёртом часу ночи.

– Я что вам, дорогой, плохого сделал, что вы меня будите?

– Виктор Иванович, простите, ради Бога, но Люба… – я не успел договорить.

– Что? Эта кура всё-таки к тебе припёрлась? – голос главрежа приобрёл нотки ехидного негодования.

– Что мне с ней делать? Она спит.

– Пусть спит, – выпалил он.

– Но у меня с утра придёт жена.

– Тогда отправь её на такси. Я встречу.

– Я хотел, но она, ни в какую.

– Что ж ты, мне предлагаешь за ней ехать?

– Но она ваша жена, – я потихоньку начал закипать, хотя считаю себя вполне уравновешенным и спокойным, по крайней мере, среди нашей актёрской братии в театре.

– Да какая она жена, ты и сам всё прекрасно понимаешь. Она лишь украшение моей старости, которое я люблю.

– Простите, Виктор Иванович, но мне нет дела до ваших семейных передряг. Заберите её.

– Ладно, я сейчас сыну позвоню, пусть её привезёт. И… – он запнулся на миг, – надеюсь, ты завтра об этом забудешь. Как и не было.

Виктор Иванович бросил трубку, а я уселся ждать Андрея, сына главрежа и по совместительству заместитель директора. Пару раз он бывал у меня со своей женою, пару раз мы сидели здесь, когда отмечали удачные премьеры. Но в основном, я не любитель больших компаний и веселых гулянок. Даже по ранней молодости мне это не доставляло большого удовольствия, отчего мои друзья детства считали меня чуток неправильным.

Через полчаса сработал домофон. Вид у Андрея был впечатляющим и говорил сам за себя. Лицо было помято, глаза припухшими, куртка натянута на домашнюю футболку, да и с обувью он не заморачивался, так как приехал сюда в летних кроссовках.

– Где она? – тихо спросил он.

Я кивнул в сторону комнаты.

– Сколько же Виктор Иванович это терпеть будет? – поинтересовался я, скорее для проформы. – Она его позорит, и себя. Что с ней?

– Это я виноват, – выпалил Андрей и развернулся ко мне, ожидая логического вопроса. Но я молчал.

Он посмотрел на Любочку, взял в руки шубу и устало опустился в кресло, стоящее чуть поодаль.

– Если бы не я, всё бы было у неё иначе, – продолжил он и я понял, что ему надо выговориться.

– Прости, я не понимаю, о чём ты.

– Она сначала познакомилась со мной. Мы встречались полгода. Это уж потом, когда я отказался от неё и ребёнка, она назло мне, перекинулась на моего отца. Поделом и мне и ему заодно. Он потерял Людмилу Сергеевну, которая его просто боготворила. Старый дурак.

Андрей выдохнул и ещё раз взглянул на Любочку. Я продолжал молчать, считая все вопросы касающееся этой особы неуместными.

– Тебе принести воды?

– Есть выпить?

–Ты же за рулём.

– Плевать.

– Только наливка.

– Давай.

Я сходил на кухню, достал бутылку самодельной наливки, которую мне привёз друг с юга и налил стопку. Андрей залпом выпил и зажмурился. Может, потому что в наливке было сорок градусов, а может потому, что он так сдерживал себя. У каждого свои методы успокоиться, остановиться, утихомириться.

– Когда она мне сказала, что ждёт ребёнка, я взорвался, как ненормальный. Я такого ей наговорил, я так её оскорблял, что даже теперь, всё это вспоминая, тошнота подступает. Я был словно дьяволом укушенный. В мои планы не входило рушить свою семью, хотя я и любил Любку. И сейчас люблю. Я заставил её пойти на аборт. Она сделала аборт, а ей было нельзя. Куча каких-то болячек и резус отрицательный. Теперь она не может иметь детей.

Он поднял на меня глаза и протянул стопку.

– Ещё?

– Да.

Я принёс бутылку и налил ему ещё. Он снова быстро выпил, отбросил шубу и снял куртку.

– Ты не поймёшь меня. Про тебя в театре говорят, что ты слишком правильный, глупостей не делаешь, проблем себе не создаёшь, с бабами, как многие мужики, не связываешься. А я влюбился в неё, как малолетний идиот. И как идиот поступил. Боялся разрушить свою жизнь, разрушил её. После того, как она узнала, что у неё больше не будет детей, она поклялась мне, отравит мою жизнь. Я думал, она будет гадить мне через жену, а она разрушила семью отца. Людмила Сергеевна ушла, как только узнала про их связь. Отец сразу клюнул на Любку, тем более она не из актёрок, а он их на дух не переносит. Уже через три месяца они поженились. Ей хватило три месяца, чтобы обработать моего отца. И как! Отец ничего не знает, он думает, что ему просто сука попалась. А я не знаю, что делать и как дать ему понять, что он только повод для мщения. Я бы мог помочь ей, мог бы устроить её на работу, сделать карьеру, она же журналистка, но теперь ей это не нужно, вот и вытаскиваю её из разных злачных мест по просьбам отца. Костя, что я натворил? Что мне с этим всем делать?

Он встал и сам налил себе ещё стопку. Я продолжал молчать, так как, откровенно говоря, слов найти не мог, да и не знал, что можно сказать по этому поводу.