Роман о Розе – французская

аллегорическая поэма XIII века

Гийома де Лорриса и Жана де Мёна.

I

26 июня 2010 года.

Я знал, что в жизни ничего не происходит просто так. В этом я убеждался не раз, но как-то всё по мелочи и не всегда приятной. Допустим, мой очередной отпуск, который я мечтал провести в тёплых странах, накрылся медным тазом. Я заболел, и мне пришлось остаться дома. Попав в больницу, я узнал про целый букет не очень опасных, но неизвестных мне до того момента болячек, что захватили моё, как мне казалось, вполне здоровое тело. Я лечился до посинения, понимая, что пока ничего не знал, вроде бы и не болел. В тридцать два года узнать про кучу каких-то непонятных недугов – мало приятного, но ещё неприятнее ни с того, ни с сего через два месяца стать мужем совсем молоденькой медсестры, что не отходила от меня, пока я лежал в больнице. Я и сам не понял, как сделал ей предложение, а она, вот ведь рыба-прилипала, совсем не ломалась и тут же согласилась. Я не любил её, просто был очарован, и только. Слишком уж скоропостижно (шучу!) мы расписались, сейчас сам не понимаю, с чего и, главное, зачем… Наверное, чтобы через год развестись. Так закончился мой первый и, надеюсь, единственный опыт семейной жизни.

Приятными сюрпризами небеса тоже иногда баловали. Однажды, когда я пошёл выносить мусор, ко мне в квартиру приперся огромный рыжий кот. Он запрыгнул на диван, залез под верблюжье одеяло, которое я ласково величал «берлогой» и, закрыв глаза, заснул. Я стоял и не знал, что мне делать. Кот был такой огромный, что я, человек не робкого десятка, побоялся его прогонять рукой, а взял лыжную палку.

– Хрен ли ты припёрся!? Ты вообще кто? А ну, пошёл вон!

Кот приоткрыл глаза, пошевелил усами и снова заснул.

Он остался со мной, живёт уже полгода, постоянно куда-то убегает, но всегда возвращается. Я никогда не держал в доме животных, поэтому не знал, что с ним делать; даже не мог придумать, как назвать это чудище. Вспомнив самое первое слово, что я сказал при встрече с ним, я решил, что это имя подойдёт ему больше всего. Хрен отреагировал на него, потянувшись и распушив и без того, пушистый хвост. Не скажу, что мы с ним сильно подружились, но он понимал меня, не доставал, вёл себя тихо, еды не требовал, а ждал, когда я освобожусь. Однажды утром, когда я собирался на репетицию, он залез на полуразвалившийся шкаф, где стояли две старые любимые мамины вазы, и неловко развернувшись, скинул их вниз. Я разошёлся не на шутку, ругался и бегал за этим клятым котом по всей квартире, но так и не поймал. Пока я возился с осколками, которые разлетелись по всей комнате, пока приводил в порядок кровать, усыпанную стекольным крошевом, прошло минут двадцать… Ещё пять минут, и я опоздаю окончательно. Пригрозив высунувшемуся из-за угла Хрену после репетиции обрушить на его наглую рыжую морду все мыслимые и немыслимые кары, я захлопнул входную дверь и уже через минуту был в машине. Включив радио, я узнал, что полчаса назад на той улице, по которой я всегда добирался до театра, произошла страшная авария; там столкнулись три легковушки и автобус, набитый людьми. Я сидел, словно парализованный, и лишь одна мысль крутилась в моей голове: «Этот рыжий неповоротливый бегемот, кажется, спас мне жизнь». С того момента я был к нему более благосклонен, а он продолжал жить своей таинственной кошачьей жизнью и вообще, оказался гораздо приятней и надёжней моей бывшей жены.

Еще одной неожиданностью, что привалила «не просто так», стала моя поездка в отцовский дом. Я еду туда уже четвёртый час на своей новенькой, купленной в кредит, машине и, если честно, не знаю для чего. То есть я еду, конечно, чтобы увидеть своё наследство, дом, где я родился и прожил до трёх лет, но до сих пор не понимаю, зачем подписался под этой возней, тем более, сейчас, когда у меня и без этого наследства всё было сравнительно хорошо.

Когда мама развелась с отцом, она забрала меня и уехала в город, к родителям. Отца я так больше и не видел. Ради какого чёрта он решил оставить мне всё это хозяйство, я ни как не мог взять в толк. Вроде бы, насколько я знал, дом был добротен, в четыре комнаты, рядом были хозяйственные постройки и даже колодец, но для чего мне всё это, да ещё и так далеко от города? Я считаю себя городским жителем, с профессией и работой, которую можно найти только в городе. Я актёр, и даже без ложной скромности могу сказать, неплохой, но всё ж моя страсть – литература. Я пишу книги о мистике, привидениях, ведьмах и другой подобной чепухе, которая расходится на «ура» у любителей потустороннего. Пишу, естественно, под псевдонимом, оставаясь в театре просто актёром, которому довольно часто достаются неплохие роли, а иногда и даже очень неплохие. Мой литературный агент также вполне удовлетворён моими художественными изысками, и если мне не суждено отхватить какую-нибудь литературную награду, то только по причине того, что темы моей писанины мало интересуют утонченное общество. Это слова моего друга и издателя, который подобными высказываниями успокаивает моё разгулявшееся самолюбие, когда продажи очередного «шедевра» начинают падать.

Я еду в какую-то глухую дыру со странным названием Проаба. Откуда берутся эти названия непонятно, но я разузнал, что раньше здесь добывали торф, а земли принадлежали какому-то то ли барону, то ли князю. Это все мои познания в истории относительно того места куда я направляюсь. История меня интересует ровно с того момента, когда я приступаю к новой книге, а её действие происходит в каком-нибудь семнадцатом веке. Описывать исторические события теперь одно удовольствие, так как интернет всегда под рукою, и только в самых редких случаях приходится выбираться в библиотеку. Когда последняя страница набрана, и слово «конец» выходит само собою, я забываю все подробности исторических хроник, что недавно описывал. Невероятно, конечно, но мне вполне хватает огромных текстов в пьесах, чтобы ещё засорять голову «делами давно минувших дней». Мой мозг работает избирательно, и он выбирает Шекспира или Чехова.

Я понимаю, что сейчас этот дом может стоить огромных денег, так как расположен в заповедной части. Там озёра, много лесов, чистейший воздух и, самое главное – никаких производств поблизости. Если бы мать была жива, я бы подарил эти старые брёвна с окошками ей, но она умерла четыре года назад. Правда, она довольно часто ездила туда, и я не сомневался, что она ездила к отцу, хотя никак не мог взять в толк зачем, ведь он её предал. Он предал меня. Он никогда не искал со мной встречи, не писал, не звонил. Она говорила, что ездит туда, чтобы помочь ему по хозяйству, а я не вдавался в подробности их отношений и, вообще, так и не смог простить его равнодушия ко мне.

Возможно, будь у меня жена и дети, они бы с удовольствием проводили здесь время и летние каникулы, но у меня нет никого, так что судьба этого дома проста и понятна; он будет с большим моим удовольствием продан, а мой автокредит погашен досрочно.

Приняв такое решение, я повеселел и принялся раздумывать над своим новым проектом о тайных северных карстовых пещерах, при помощи которых мои герои переносились бы во времени. В общем, эта идея возникла как-то спонтанно, и я мог забросить её уже через пару недель так и не найдя подходящей линии повествования. Много таких задумок мной было оставлено, и чаще всего из-за того, что я не мог создать особенный образ для главной героини, да и главный герой, если честно, нечасто получался таким, каким я хотел бы его видеть. Мои «кормильцы» выходили не слишком правдоподобными и литературно жизнеспособными, но читателям нравились, и я, скрепя сердце, оставлял их прежними и писал продолжения про их такие же неправдоподобные приключения с роялями в кустах.

Наконец, я увидел нужную развилку и повернул влево. Дорога шла вдоль самой кромки леса. Чудесный запах хвои дурманил, и я не заметил сам, как стал улыбаться. Чуть сбавив скорость, я стал прислушиваться к звукам близкого и вполне сказочного леса. Птицы щебетали на все голоса, а чуть глубже, в чаще, ветер, запутавшись в крепких еловых ветках, пытался вырваться на волю. Мимо машины пронеслась огромная собака, похоже, совсем дикая и облаяла меня. Мне даже показалось сначала, что это волк.