– Господи, так как же я сдержу клятву, если ничего не помню.

– А Господь тут не причём. Ты здесь благодаря совсем другому созданию. У меня с ним договор. Срок скоро истечёт, а ты так ничего и не вспомнил.

– Так помоги мне вспомнить, помоги, – проговорил я чуть осипшим голосом.

– Не могу. Это не моя власть.

– Ты для меня Роза, понимаешь? Ни Катя, ни Дороти, ни кто-либо ещё. Ты – Роза.

Всё происходящее походило на сумеречный сон; медленно рушащиеся тёмные готические башни, а из-под их обломков пытается выползти странное израненное существо, совершенно слепое и дикое. Его никто не видит, с виду он жалок, но опасен. Боль лишает его рассудка. И это я знал точно.

– Долюби меня, долюби нас, – прошептала она, не отводя от меня глаз.

– Я с ума сойду, сойду с ума, – повысив голос, ответил я и слегка тряхнул её за плечи.

Она продолжала смотреть на меня так, словно пыталась запомнить каждую мелочь, примеченную на моём лице, словно в нём было что-то иначе, не так как у всех людей. Я отпустил её и медленно провёл рукою по лбу, пытаясь успокоиться, а может быть, именно так я показывал свою неготовность принять всё это.

«Милый…»

Я вновь услышал этот голос, но теперь он мне показался знакомым.

– Нам пора возвращаться.

Роза подошла ко мне и положила руку на плечо. Пока я раздумывал над всем, что только что услышал, не заметил, как Роза опять изменилась. Перед собой я увидел девушку в простом платье. Её волосы были небрежно заплетены в косу, а глаза сверкали, как сапфиры, сквозь которые был направлен яркий свет.

– Нет, хватит, умоляю. Остановись, – почти простонал я и прикрыл лицо руками.

– Прости, это делаю не я. Это договор, – чуть тоньше и певуче, произнесла Роза.

– Как мы здесь оказались?

Я обвёл взглядом место, напоминающее средневековый склеп, но оно почему-то не пугало меня, не ужасало холодом и мрачностью, хоть я и заметил в нишах, рядом со свечами и вазами с цветами, останки человеческих костей. Возле винтовой лестницы так же стояли цветы в огромных вазонах, на каменных стенах висели очень красивые и яркие венки, а посередине склепа, где было возвышение для гробов, красовался стол, возле которого аккуратно в ряд стояли резные стулья, с украшенными вышивкой сиденьями. Стол был сервирован на четыре персоны, и я догадался, что две персоны из четырёх, это я и Роза. На столе стояли диковинные, изысканные блюда, от которых исходил божественный аромат. Я хотя голодным себя не чувствовал, но съел бы в своё удовольствие что-нибудь из этих вкусностей.

– Это ещё один вечный дом, – буркнула Роза и уверенно подошла к столу. Она склонилась над вазой с виноградом, отщипнула одну ягодку и отправила её в рот.

– Неудобно, – будто виновато произнёс я. – Где же хозяева?

– Они скоро будут. Тебе нравится здесь?

– Уютно, но, похоже на склеп.

– Это и есть склеп.

– Час от часу не легче, – мои глаза сами закатились к каменному своду. – Значит, они тоже заслужили свой вечный дом? Это их покой?

– Можно и так сказать. Хотя… Нет. Не знаю.

Я отодвинул стул и устало присел. Обивка была мягкой и почти неощутимой, словно я приземлился на облако.

Я уже начал привыкать ко всем странностям, связанным со временем, пространством и обитателями этого мерцающего похожестью на жизнь места. Я знал, что мне скоро придётся покинуть его, но уйти без Розы было бы самым страшным испытанием. Здесь, за пределами земной жизни, я обрёл и узнал ту, которую даже не искал, потому что не верил в её существование. Я доверял только своей установке о том, что любви просто нет; эта приятность придумана давно-давно и за тысячелетия обросла подобием подлинности, красоты и натуральности, как на дне морском потопленный корабль обрастает моллюсками и ракушками. Я повинен и жду наказания за неверие, я готов за это ответить. Я отвечу за то, что каждый раз губил свою любимую, за то, что был жалок и отвратителен, за все высказанные и невысказанные мною недовольства. Но ведь меня любили. Она меня любила, значит, я могу быть прощён.

В груди стало больно, всё заныло, словно все недуги обрушились на меня разом.

– О чём ты задумался?

Роза подошла ко мне и положила руки на плечи. Мне было и приятно и ужасно больно. Я не мог понять, как продолжает биться моё сердце, если от этого оно должно тут же остановиться.

– Мне будет очень плохо без тебя, когда меня отправят обратно.

– Тебе не место здесь. Ты должен будешь создать меня заново.

– Я боюсь… – прошептал я, чуть выгнул спину, потому что позвоночник безбожно заболел, и мне показалось, что он вот-вот сломается.

– Ты не можешь ничего поделать, – ответила Роза и улыбнулась.

– Уж не желаешь ли ты, моя прелестница, вновь пасть от моей руки? Что ж вы за создания-то такие?

– Вспомни меня. Вспомни Катю, Дороти, Лизавету, Анфису, Татьяну. У меня много имён и все они тебе дороги, хотя ты даже не допускал подобной мысли.

Роза присела на корточки передо мной и раскинула вокруг себя бесконечный подол юбки. Её руки были мягкими и нежными, в глазах сверках синий огонь, мерцающий желтоватым отливом.

– Скажи, просто скажи, ты там есть?

– Если я есть здесь, значит, я есть и там.

– Я ничего не понимаю, – устало произнёс я и вздохнул, взяв её руки в свои, чуть дрожащие ладони. – Я хочу встретиться с тем, с кем ты заключила сделку.

– Если он пожелает, а он, конечно, пожелает, ты непременно встретишься с ним, потому что он сам устроит эту встречу.

Послышались лёгкие шаги на лестнице. В проёме, между стен, показался не очень яркий свет от лампы, и через пару мгновений перед нами предстала прекрасная девушка, в белом, словно подвенечном платье.

– Приветствую вас!

Она смешливо улыбнулась, спустилась к столу, поставила лампу и торжественно присела на стул, неслышно отодвинув его.

Я встал и слегка склонил голову. Роза чуть улыбнулась и встала рядом со мной.

– Мой супруг скоро придет, и мы начнём! – проворковала девушка в белом.

– Простите, – я, смутившись, опустил взгляд и сделал маленький шаг ближе к ней, – я не представился. Роман.

Девушка довольно расплылась в улыбке, сверкая зубками с небольшой щербинкой, поправила несколько прядей незамысловатой причёски и кивнула мне.

– Очень люблю это имя. Оно, бесспорно, очень идёт вам.

– Мою спутницу, я надеюсь, вы знаете?

– Не уверена, что помню её точное имя. Она пропадает надолго и появляется урывками. Да и внешность её часто меняется. И в этом, – она вскинула на меня взгляд, – ваша вина, Роман.

– Как же такое может быть?

Я перевёл взгляд на Розу. Она пожала плечами и многозначительно уставилась на стул, стоящий напротив хозяйки вечного дома. Я сообразил, что нужно предложить присесть своей спутнице. Она сделала это изящно, но не манерно, а юная хозяйка довольно кивнула на это маленькое представление.

– Наверное, вы её не вспомнили, не создали до конца. Она – абрис, намётки, образы, которые атакуют вас. Но я думаю, вы с этим легко справитесь. Здесь бездарей не бывает.

– Не первый раз слышу «создал». Что это значит? Я ведь не скульптор.

– Ну, откуда вы знаете? – она положила маленькие руки на стол. – А вот и мой любимый.

На лестнице вновь послышались шаги, но уже уверенные и твёрдые. Света на стенах я не заметил, значит, он спускался без лампы.

– Я был на охоте, любимая, принёс нам кабанчика.

По голосу можно было предположить, что мужчине лет тридцать пять, не меньше, но всё же нежные нотки и мягкие оттенки говорили о том, что этот голос произносит лишь слова любви; эта любовь, похоже, до сих пор, горит ярко и сможет увлечь за собой даже самых сомневающихся.

– Вот и будешь сам его готовить, – ответила, улыбаясь, юная хозяйка.

Наконец, перед нами предстал молодой человек, совершенно ангельской внешности, с чёткими, но невероятно изящными, для мужчины, чертами лица. Благородство его происхождения было так очевидно, что я не знал, как себя вести, так как никогда не общался с дворянами или принцами крови. На плече молодого человека красовался тот самый убитый кабанчик.