Она чувствовала на своей коже прикосновение мягкой слегка прохладной воды, которая своим ласковым движением щекотала каждый сантиметр ее тела, будто пыталась успокоить, помочь забыться и полностью расслабиться. Девушка не знала, где она находится, и боялась даже представить себе это, лишь старалась отбросить все мысли и стать частью этого водного мира, окружавшего ее вокруг. Татьяне мерещилось, что она порхает высоко-высоко над землей, вся ее отвратительная однообразная жизнь находится где-то там, внизу. Теперь никто не сможет ее достать, причинить боль. Эти бессмысленные человеческие действия растворились в водной пучине, наконец-то дав девушке возможность обрести покой, почувствовать себя свободной и легкой, как перышко.
Она не ничего воспринимала — все ощущения медленно опускались на дно этого водного пространства, бесконечного и кристально чистого, как слеза.
— Она умирает, ее сердце уже не бьется, — где-то на глубине послышался чей-то приятный женский голос, с трудом преодолевавший толщу воды, превращаясь ближе к поверхности в бесформенное эхо. — Она слышит нас… Она слышит нас…
Едва последнее слово невидимого собеседника долетело до уха Татьяны, как девушка почувствовала, что в ее ротовую и носовую полость стала проникать вода, устремившись прямиком в легкие, надеясь затопить их как можно быстрее, чтобы помочь тихой водной пучине забрать молодую прекрасную особу в свое глубоководное царство.
Но что-то не дало жадному водному пространству выполнить свой коварный кровожадный план. Чьи-то сильные уверенные руки начали постепенно тянуть бездыханное тело Татьяны наверх, к ясному небу, к воздуху, который был жизненно необходим полуживой девушке.
Когда Татьяна поняла, что уже находится на берегу, то из ее рта вместе с тяжелым кашлем начала выходить мутная зеленоватая вода, не сумевшая заполнить легкие бедной девушки.
Вокруг находилось множество лиц, но Татьяна была не в состоянии что-либо разглядеть перед собой. В глазах стоял густой туман, который вряд ли в ближайшее время сможет рассеяться и дать девушке возможность хотя бы что-то увидеть.
— Отведите ее в дом! И скажите Анне, чтобы приготовила горячую ванну. Необходимо ее согреть.
***
В 1919 году Татьяна помнила себя совершенно другой девушкой. Она была капризной светской дамой, не знавшей, что такое недостаток, голод и холод. Ей казалось, что все так и будет продолжаться до самой ее смерти, но вскоре в их жизнь пришла беда, разрушившая все представления о мире.
Умер отец, старый и невероятно умный человек при жизни. Девушка редко его видела, так как тот жил на протяжении многих лет на своей фабрике, где, как он неоднократно говорил, находится его вторая семья — рабочие. Отцовская фабрика производила невероятно качественную посуду из местного фаянса и быстро прославилась на всю страну, поставляя собственную продукцию даже на стол ее Величества. Господин Хапперт никогда не думал о смерти и не готовился к ней, поэтому о завещании его жена и дочь могли и не мечтать. Отец умирал долго и мучительно. Татьяна ничего не чувствовала к этому мужчине: ни жалости, ни скорби, ни любви. Она молча наблюдала, как этот некогда сильный и трудолюбивый человек гниет прямо на ее глазах. Когда он скончался, девушка не проронила ни слезинки, будто отец был для нее совершенно чужим человеком, которого она не знала и не помнила. Так оно и было.
Но его уход быстро пронёсся по всему телу еще совсем юной Татьяны. Она ощутила изменения, о которых даже боялась подумать. Мать каждый день сидела на кухне и читала пришедшие письма, где, как вскоре выяснилось, были неоплаченные отцом счета, содержавшие космическую сумму. У них не осталось ничего, кроме необъятного количества долгов и громкого имени. Отец заставил свою настоящую семью расплачиваться за свои грехи.
Единственный выход из этой ситуации — удачный брак. И Татьяне пришлось пойти на такую жертву, чтобы спасти мать от участи отца.
Прошло несколько месяцев со дня смерти Господина Хапперта, но его присутствие ощущалось еще острее, чем при жизни. Постоянные письма из суда превратили будние дни в сущий ад. Мать за это время сильно постарела, улыбка будто навсегда исчезла с ее некогда красивого лица. Было видно, что эта женщина что-то задумала, искала выход из сложившейся ситуации, и этот выход был явно непростым и требовал самых отчаянных поступков. Татьяна это понимала и было готова ко всему.
Вскоре в их доме появился мужчина, которому тогда не было еще и тридцати. Он был красив, ухожен, обаятелен, но что-то Татьяне подсказывало, что внешность этого молодого человека весьма обманчива.
На следующий день она поужинала с этим мужчиной в роскошном ресторане в центре Лондона. Во время трапезы он ни разу не отвел своих жадных пронзительных глаз от ее белоснежной бархатной кожи, изучал будущую супругу, будто находился в ювелирном магазине и любовался блеском золота. Возможно, так оно и было. Татьяна воспринималась им как украшение, красивая фарфоровая кукла, которую так и хочется поставить на полку в своем доме. Но девушка понимала, что у нее нет выхода. Этот мужчина был единственным шансом спасти ее семью от полного разорения.
В тот самый вечер Татьяна впервые занялась со своим будущим мужем любовью. Было больно, неприятно, страшно, но девушка боялась сопротивляться, она боялась даже подумать о том, чтобы оттолкнуть этого человека от себя. Он же чувствовал ее дрожь и пытался всеми силами подарить охладевшему сердцу девушки свое тепло. Его движения были мягкими, осторожными, продуманными, будто Татьяна была некой китайской фарфоровой фигуркой, которую одним неловким движением можно разбить.
Татьяна пыталась играть роль влюбленной дамы, но понимала, что делает это весьма плохо и наигранно, но отказываться от этой роли было уже слишком поздно.
***
На кухне пахло чем-то мятным и до боли знакомым, но Татьяна так слаба, что была не в силах о чем-то размышлять. Она точно не помнила, как ее привели в психиатрическую лечебницу Доктора Ломана, не понимала, как оказалась здесь, в пруду, и едва не утонула. Огромный промежуток времени начисто исчез из сознания, будто неизвестный художник уничтожил полотно, на котором был нарисован вчерашний вечер.
Она сидела в мягком кресле около окна и наблюдала за двумя пожилыми поварами, которые торопливо готовили похлебку для несчастных пациентов. По виду эта стряпня больше походила на густую недоваренную кашу и даже вдали от плиты доносился ее неприятный овощной запах. Но это было неудивительно. В таком месте вряд ли можно увидеть какие-либо изыски на кухне. Здесь страдало буквально все, даже ни в чем не повинный желудок. Отведя взгляд от занятых своим делом поваров, Татьяна вздрогнула, понимая, что вряд ли сегодня прикоснется к еде, если она будет содержать в себе хотя бы маленькую долю этой похлебки. Лучше умереть с голоду, чем прикасаться к такой пище.
Через пару минут на кухне возникла поникшая Анна, облаченная в слегка мятое серое платье. Ее седые волосы, как обычно, были туго затянуты на затылке и тем самым подчеркивали правильный овал лица. Женщина пыталась скрыть свой печальный вид, но ее неловкие и слегка неуклюжие движения предательски выдавали все настоящие мысли и эмоции. Анна аккуратно поставила поднос с горячим кофе перед Татьяной и сердито на нее взглянула.
— Не могу поверить, что вы пытались совершить подобное, — голос Анны предательски дрогнул, и она села напротив девушки, стараясь смотреть лишь в окно.
— Я не знаю, что произошло этим вечером. Но уверяю вас, что никогда бы самостоятельно не совершила подобные действия с собой, — Татьяна получше укуталась в махровый плед и сделала маленький глоток бодрящего напитка. — Кто бы ни пытался меня убить, он хочет одного… Приостановить дальнейшее расследование. Я уверена в этом.
— Кто этот человек?
— Вчера вечером он навестил меня и моего коллегу Джорджа Майлза. Я, возможно, подобралась слишком близко к истине, а он, испугавшись, решил хитрым способом избавиться от меня. Это же он проделал и с Джорджем. Но со мной он обошелся по-человечески. Странно, что этот человек не убил нас, как своих жертв. Но проблема осталась проблемой. Мы до сих пор не знаем, кто за всем этим стоит. Единственный человек, который видел лицо убийцы — Джордж. Но он находится в критическом состоянии.
