— Что тебе нужно?

— Хочу завершить начатое. Собирался сделать это гораздо раньше, просто подходящей возможности не имелось, — Джордж резко выпрямился и довольной походкой направился в сторону кухонной стенки, после чего стал что-то искать в многочисленных ящиках.

— Тебе нужна Татьяна, ведь так? Ты ради нее пришел сюда?

— Но пока ее здесь нет — разберусь с тобой. Ты стал мешать мои планам, друг. Слишком импульсивный. Если бы следовал ранее запланированному алгоритму, то я бы не тронул тебя. Ты хороший парень. Мне жаль, что ты стал частью этого сборища фанатиков. Но не волнуйся, я избавлю тебя от страданий.

— Так значит это был ты… Ты прикончил Ломана? — из последних сил прокричал Петр и тяжело закашлял, с трудом вбирая в легкие воздух.

— Бинго, — усмехнулся тот и продемонстрировал мужчине найденный им длинный кухонный нож. — Как же долго вы шли к этому умозаключению.

— Какова твоя цель? Ты ведь ни на чьей стороне. Ради чего это делаешь? Что тебе дадут все эти убийства?

— Свободу, — спокойно улыбнулся парень и медленно провел лезвием ножа по его мокрому горлу. — Но прежде умрет слишком много людей. Это неизбежно. Поверь мне, Петр.

***

Петр немного пришел в себя и попытался приоткрыть отяжелевшие веки, но из-за бившего прямо в глаза света восходящего солнца пришлось сморщиться, чтобы хотя бы немного понять, что находится вокруг.

Мужчина осознал, что его притащили на чердак их квартиры и разместили неподалеку от пыльного громоздкого пианино. С потолка свисали шторы, сплетенные трудящимися пауками и украшенные трупами крошечных насекомых. Паутина отбрасывала причудливую тень на стену, отдаленно напоминавшую просторы английских равнин. Петр попытался подвигаться, но не смог этого сделать. Что-то полностью сковало его тело.

Он осмотрел себя и увидел, что сидит привязанным к стулу. Веревка обволакивала его слишком крепко, перерезать не получится, даже если будет иметься нож. Оставалось только звать на помощь, но и этого сделать не удастся — Петр был слишком слаб и с трудом находил в себе силы, чтобы сделать хотя бы маленькое движение пальцами руки.

Рядом с ним возникла фигура Джорджа, тот поднялся по лестнице и принес из квартиры золотой подсвечник, после чего со спокойной улыбкой поставил его на стол и перевел умиротворенный взгляд на Петра, который с ужасом и непониманием таращился на молодого человека. Парень ухмыльнулся, затем полностью обнажил свой торс, небрежно бросив одежду в сторону. Связанный мужчина невольно оценил подтянутое рельефное тело Джорджа, которое было просто великолепным, словно парня создал некий гениальный скульптор и вдохнул в него жизнь. На теле молодого человека не было ни единого изъяна: кожа была ровной, гладкой и невероятно бледной, отчего та сверкала в свете рыжеватого солнца. Джордж провел ладонью по крышке пианино и смахнул с нее толстый слой пыли.

Петр молча наблюдал за его действиями и пытался понять, что тот собирался делать, но парень будто игрался с мужчиной и совершал несвязные движения, при этом все время улыбаясь и посмеиваясь, словно его что-то умудрялось смешить.

— Яд… — прошептал Петр в недоумении, вспомнив все то, что случилось между ними на кухне. — Он не убил меня… Ты… Ты солгал.

— Внушение, — хмыкнул тот и приблизился к своему пленнику, в упор посмотрев на его бледное покрытое плотной испариной лицо. — Вещь невероятно сильная. Ты поверил, что выбил отравленный кофе, хотя там не было ни капли яда. Вера может стать оружием в руках того, кто умеет внушать.

— Ты убьешь меня, как убил своего отца? — стиснув зубы, прошептал Петр и слегка поерзал на стуле. — Кем ты станешь после этого? Ничуть не лучше нас. Какова твоя цель? Ведь ты убил стольких людей… Думаю, Татьяна сильно удивится, когда узнает, кто причастен к тем зверствам в психлечебнице. У тебя был блестящий план. Браво. Просто восхищен твоим талантом лгать. Интересно, а кто лежал вместо тебя в больнице? На твоем теле нет ни единого ожога.

— Это тебя не касается. Мой путь не соприкасается с вашим, я уже говорил тебе это. И повторять не собираюсь. Хочу лишь сказать одно, я убью каждого, кто посмеет мне помешать.

— Даже Татьяну? И ее ты убьешь?

— Да, если потребуется, — слишком спокойно ответил Джордж и взглянул в распахнутое окно, немного поморщив нос из-за острых лучей солнечного света. — В моем деле нет чувств.

— А как же Эрван? Разве не из-за него ты делаешь все это? Я ведь знаю, он был очень дорог для тебя. Ты бы перегрыз ради него глотку даже родной матери. Вряд ли ты ничего не чувствуешь. Просто нагло лжешь мне.

Джордж ничего не ответил. Молодой человек молча прошелся по чердаку и после сел за пианино, будто собирался сыграть на нем что-нибудь, но так и не решался нажать на хотя бы одну клавишу.

— Моя мама в детстве научила меня и моего брата играть на пианино. Я плохо помню те события, но любовь к музыке осталась со мной навсегда. До сих пор слышу в голове каждую мелодию, которую мы втроем исполняли в гостиной… Хочешь послушать? — Джордж поднял крышку музыкального инструмента и обнажил слегка пожелтевшие клавиши, смотря на них, как на драгоценные камни. — Мое самое любимое произведение «Лунная соната» Бетховена. Поистине, великое творение. Я не играл на пианино довольно давно, так что прошу меня строго не судить.

— Ты спятил, — прошептал Петр и стал изо всех сил ерзать на стуле, в панике надеясь, что ему рано или поздно удастся вырваться.

— Музыка не терпит шума, — с недовольством произнес Джордж и начал исполнять первые ноты, с лучезарной улыбкой прикрыв глаза, наслаждаясь чарующими звуками, что были созданы его гибкими пальцами.

Петр в страхе начал смотреть по сторонам, пытаясь найти хотя бы что-то острое рядом с собой, что способно перерезать веревку, но Джордж все предусмотрел и посадил его вдали от всех предметов, имевших шанс оказать помощь связанному мужчине.

Неожиданно где-то в глубине чердака, там, куда не доходил утренний холодный свет, послышалось громкое шуршание и топот многочисленных ног. Мужчина прищурил глаза, чтобы выяснить, что служило источником столь странного шума, и с удивлением заметил, что там стоят несколько высоких личностей, чьих лиц невозможно разглядеть из-за плотной тени.

Те стояли в стороне и будто боялись выйти на свет. Казалось, что они просто наблюдали за игрой молодого человека и вслушивались в каждую ноту, впитывая их до последней капли, как что-то жизненно необходимое.

— Они не терпят ошибок. Если я нажму ненужную клавишу, это их разозлит. Нужно быть осторожным, — едва слышно прошептал Джордж и вновь вжился в роль музыканта, полностью слившись с музыкальным инструментом в одно целое, но внезапно он остановился и как-то странно задумался, будто пытался вспомнить нечто важное.

Тем временем таинственные силуэты в тени оживились и стали как-то жутковато перешептываться, словно их сильно разозлила вернувшаяся тишина. Через пару секунд один из них вышел на свет и продемонстрировал всем присутствовавшим свое изуродованное лицо со свисавшей дырявой кожей. Петр в панике вскрикнул при виде такого уродливого существа и чуть было не упал на спину вместе со стулом, но чудом смог удержать равновесие. Уродец был лишен глаз, но, будто по привычке, хлопал ресницами, надеясь таким образом вернуть ясность зрения, но никакого результата эти нелепые действия так и не принесли. Петр также смог заметить, что это был мужчина, довольно пожилого возраста, судя по сморщенной обвисшей коже. Уродец медленно шел вперед, противно и громко кряхтя, при этом запрокидывал голову и тянул к Петру костлявые кривые руки, будто пытался нащупать тело мужчины впереди себя.

— Я совсем забыл, что нужно было зажечь подсвечник, — с наигранной радостью в голосе произнес Джордж и подарил этому месту немного искусственного света, хотя это явно было лишним, так как дневного светила было вполне достаточно, чтобы озарить большую часть чердака. Но, видимо, молодому человеку казалось, что от этого станет уютнее, и это благотворно скажется на его игре.