— Что смешного? — спросила я.
— Сеньор Фаусто влюблён.
Я улыбнулась.
— Если так, то, должно быть, не в Витора или Маркоса.
— В тебя. Он всё время старается остаться с тобой наедине. Всегда хочет идти рядом. Он наблюдает за тобой, когда ты спишь. Я видел. Он в тебя влюбился, — Хинрик захихикал.
Я сжалась при мысли о том, как он наблюдает за мной, беспомощной, во время сна.
— Нет, — вспыхнула я. — Уверяю, Хинрик, ты ошибаешься.
Я смотрела на углубление под отвесным камнем. Зачем Фаусто уговаривал меня лечь здесь, под огромной скалой? Что он ещё задумал? Теперь я больше ни за что не усну, пока он рядом.
Я взглянула на вершину холма. Сколько пройдёт времени прежде, чем мужчины вернутся? Если я до тех пор успею подняться наверх, можно спрятаться, а потом...
— Может, пойдёшь, поищешь что-нибудь для костра, Хинрик?
Мальчик покачал головой.
— Сеньор Фаусто велел мне оставаться с вами.
— Я должна быть у костра и поддерживать огонь. Если бросить его, он погаснет, но нам нужно топливо и побольше. Иди скорее, уже почти стемнело.
— Нет, если вы не пойдёте со мной. Я не хочу оставлять вас одну... эта ведьма... — он обеспокоенно поморщился. — Они встают из могилы, когда солнце садится. Вы не дали ей камень. А должны были. Ведьма нас проклянёт. Понимаете, теперь у нас ничего не получится.
В ущелье сгущались тени, огромные валуны в сумерках становились похожими на людей. Я готова была поверить, в таком месте возможно всё. И почему мы не сделали, как просил Хинрик, просто чтобы его успокоить? С меня достаточно неприятностей. И времени совсем мало. Сколько дней прошло с тех пор, как мы высадились на берег? Я потеряла им счёт. Неделя? Нет, не может быть, ещё нет. Господи, нет!
— Хинрик, мы уже рядом с тем местом, где водятся белые соколы? Далеко ли до высокогорья? Сколько дней пути?
Мальчик отшатнулся от меня.
— Нельзя об этом упоминать. Только не в этом месте. Это вызовет проклятье ведьмы.
Больше он не стал ничего говорить. В итоге, мы собирали топливо вместе, не теряя из вида мерцающее жёлтое пламя. Найденное сложили у огня для просушки — помёт, сухие корни и ветки, черепа и кости овец, которые, должно быть, падали со скал и ломали ноги. Хинрик настоял, чтобы взять и их, говоря, что его мать часто использовала кости как топливо.
Но едва ощутив вонь горящих костей, я вспомнила девочку, стоявшую в мерцающем свете факелов той жаркой ночью в Лиссабоне, с крошечным ящиком с костями в руках. Я слышала её рыдания, когда ящик вспыхнул в огне костра. Её мать? Или отец...
Хинрик замер, услышав наверху звук шагов — к лагерю спускался Маркос. Он бросил передо мной небольшую охапку растений.
— Это в котелок или в огонь? — спросила я.
— Всё, что я смог найти, — угрюмо ответил Маркос.
Прежде, чем я успела ответить, показался Витор, а следом за ним и Фаусто. Он уныло уселся за землю перед маленьким очагом и глядел в огонь, пальцы нервно дёргали серую жёсткую траву. Маркос недобро взглянул на обоих.
Фаусто пришёл с пустыми руками, и по его окаменевшему лицу ясно было, что он ничего не поймал. Маркосу незачем было об этом говорить, но он всё же начал.
— Так где же обещанный роскошный ужин, сеньор Фаусто?
По лицу Фаусто скользнул отблеск пламени, показав напряжённо стиснутые челюсти.
— В этой проклятой земле ловить нечего.
— Однако, по вашим словам, сегодня мы должны были обедать как короли.
— Ну а что за дичь вы принесли нам на ужин? — парировал Фаусто. — Что-то я не чувствую запаха пищи, или тот вепрь, которого вы убили голыми руками, оказался слишком тяжёлым? — Он ткнул связку высохших трав, которые я разбирала. — Это вы принесли? Их даже овца есть не станет. Ну и что это?
— Травы, но если вы не хотите их есть...
— Понятно, но что за травы? На корабле вы говорили, что врач, и едете искать лекарственные растения. Что-то я не заметил, чтобы вы проявляли к ним интерес, пока мы тащились по этой пустоши. И если на то пошло, я ни разу не видел, чтобы вы кого-то лечили. Когда Изабела повредила колено, ей помогал корабельный хирург, а не вы.
— Это и было работой для костоправа. А я не простой костоправ. Врач не имеет дела с такими проблемами.
— То есть, вы позволите женщине страдать, лишь бы не испачкать руки? Ну, если вы врач, так докажите это. — Фаусто порылся в своей суме и извлёк пару пригоршней высохших красных ягод.
— Вот, я нашёл. Не знаю, может и ядовитые, но если вы так хорошо разбираетесь в растениях и травах, как говорили, должны знать, съедобны ли они.
— Почему бы вам не попробовать их, чтобы проверить? — рявкнул Маркос. — Тогда, если нам повезёт — будем делить рыбу на четверых вместо пяти.
— У меня идея получше — почему бы их не съесть вам? — Фаусто набросился на Маркоса, вцепился в его камзол и попытался запихнуть ему в рот ягоды.
— Прекратите! — закричала я. — Отстаньте от него. Этими ягодами можно отравиться!
Витор кинулся к ним, стараясь оттащить Фаусто, но понадобилось ещё несколько минут — Маркос пинал и толкался, а Витор тянул — прежде, чем удалось урезонить Фаусто. Все трое, тяжело дыша, повалились на землю. Маркос выплюнул ещё остававшиеся во рту ягоды, вытер разбитые губы. Ясно было, что ни один из них не настроен приносить извинения.
Я принялась собирать разбросанные в драке сухие травы — больше ради того, чтобы прервать парализующее молчание, чем надеясь использовать их в пищу. Но потянувшись за корешком одного из принесённых Маркосом растений, я ощутила смутно знакомый запах. Я поглядела внимательнее и снова понюхала.
— Я уверена, что это валериана. Свежевыкопанный корень пахнет как старая кожа, а когда высохнет — больше похоже на несвежий пот. Мой отец использовал его для лечения... — я остановилась в последний момент. — Как приманку для крыс.
— Значит, это отрава! — Фаусто вскочил на ноги.
— Нет-нет, — поспешно сказала я. — Это только приманивать крыс. Им нравится запах. Но этот сушёный корень есть на полке у каждого аптекаря. Это целебное растение, оно облегчает боль, но от него хочется спать.
— Вот, значит, каков твой маленький план, — торжествующе объявил Фаусто, как будто раскрыл заговор убийства короля. — И что ты собирался сделать — положить это в горшок, а самому отказаться есть? А после ограбить нас?
Без предупреждения он снова наскочил на Маркоса, попутно выхватывая из-за пояса нож. Маркос вскочил, но недостаточно быстро, и тут же оказался прижат к скале, а острие кинжала Фаусто было направлено прямо ему в сердце.
Хинрик спрятался за валуном. Витор поднялся на ноги, но на этот раз, глядя на кинжал, не торопился вмешиваться.
— Клянусь, я не знал, что это! — прохрипел Маркос.
— Ты же сказал, что врач! — завопил Фаусто. Значит, должен был знать, в том и дело. Если ты не лекарь — говори, кто ты такой.
Он ткнул Маркоса кинжалом, и на одно ужасное мгновение мне показалось, что вонзил его. Я подскочила к нему, вцепилась в руку, чтобы отдёрнуть оружие.
— Да как ты смеешь обвинять Маркоса во лжи! — крикнула я. — У тебя нет никакого права его выспрашивать!
Фаусто оттолкнул меня свободной рукой.
— Я имею полное право выяснить, что за человек идёт рядом со мной, ради блага всех нас. Ему явно есть что скрывать.
— Я думаю, лучше тебе сделать, как он сказал, сеньор Маркос, — спокойно сказал Витор. — Уверен, ты можешь всё объяснить. А тебе, сеньор Фаусто, я предлагаю прекратить размахивать кинжалом, пока никого не ранил. Если же, как ты считаешь, сеньор Маркос не доктор, значит некому будет тебя лечить, если случится пораниться в драке, а это может привести к болезненной и мучительной смерти, тут помощи ждать неоткуда.
Фаусто колебался, потом неохотно опустил нож, но в ножны не спрятал.
— Тогда давай, — рявкнул он Маркосу. — Чего ты ждёшь? Говори.
Маркос тяжело дышал, руки у него тряслись, но он попытался обратить всё в шутку.
— На самом деле, незачем было устраивать такой цирк, мне от земляков скрывать нечего. Я не раскрыл бы кому попало, зачем я здесь — ни морякам, ни тому типу, что обыскивал нас. Но все мы не в том положении, чтобы доносить друг на друга данам, верно? У каждого есть причины быть здесь, и все мы не желаем, чтобы о них узнали. — Он поднял брови, испытующе глядя на Витора, но тот оставался невозмутимым. — На самом деле, я здесь чтобы найти белых соколов. Я надеюсь поймать хоть одну из этих птиц, и отвезти домой, в Португалию.
