– Со мной. И только, – строго произнёс Вадим. – Делаете только то, что я скажу. И когда скажу. Я веду вас в город. Я за вас отвечаю. Ясно?!

– Это понятно, – выдохнул Артём, только сейчас окончательно разобравшись с навигатором, поднял глаза и лукаво улыбнулся. – Ну, ты даёшь, Вадим!

– Я сопровождаю, – недовольно буркнул Вадим. – И только. На этом всё.

– Это понятно, – весело хмыкнул Артём, переведя взгляд на руки друга на талии сестры. – Я так и подумал.

– Переходим, – глубоко вздохнув и приводя себя в нужное сейчас равновесие, произнёс Вадим.

Один шаг и ребята оказались у реки у стены вдоль городской набережной полностью исписанной граффити всевозможных размеров и расцветок. Артём оступился на крошащихся бетонных ступеньках и, не успев восстановить равновесие, качнулся к воде. Он только и успел протянуть руку, чтобы ухватиться за Вадима, но пальцы его не послушались, и получилось лишь проскрести друга по плечу. Вадим резко обернулся и, ухватив Артёма за запястье левой руки, дёрнул на себя, не позволяя упасть. Тот взвыл от боли, вырвал руку, перехватил почти у локтя, упал на колени и, сильно зажмурившись, нагнулся головой к ступенькам.

– Артём, ты как? – взволнованно произнесла Алиса, присев рядом с братом. – Помочь?

– Алис, отвали! – злобно выдал Артём, быстро поднялся, отряхнулся здоровой рукой и, враждебно глядя на сестру, жёстко продолжил. – Чем ты мне поможешь?! Чем? Пожалеешь, может?!

– Артём… – начала девочка, но брат не дал ей договорить.

– Может, хватит уже вокруг меня носиться, помогать, делать за меня всё и всюду?! Я сам могу справиться со своей жизнью! А жалость твоя мне не нужна! А ты, – Артём повернулся к Вадиму и, чётко выговаривая каждое слово, гневно продолжил. – Ты думай в следующий раз, что делаешь?! Больно ведь!

– Серьёзно? – Вадим смотрел на друга с нескрываемым раздражением и говорил так же. – Ты в реку бы упал, если бы не моя реакция. Нужно быть внимательнее, когда по навигатору идёшь.

– Ну, извини, – язвительно продолжил Артём. – Это мой второй переход. Не успел внимательности набраться. И опыта. Не предоставлялась возможность.

– Хорошо, Тёмыч, – скривился в подобии улыбки Вадим. – Твои извинения приняты.

– Что? – возмутился Артём. – Да шёл бы ты, Вадим, к… к своим отражениям.

Алиса начала смеяться, за что получила недовольный взгляд брата и надменный Вадима.

– И кстати, где они? Отражения, – выдохнул Артём уже более дружелюбно. – Здесь только бетонные стены и плиты на полу. В реке?

– Нет. Нужно в город, я покажу, – Вадим взмахом руки указал на пешеходный мост над ними и противоположный берег. – Сюда перемещаться проще. Людей нет. Никто нас не видит и не слышит. Нам на мост.

– Это понятно, – ответил Артём и протянул здоровую руку Вадиму. Алиса уже взобралась на верхнюю ступеньку старой полуразрушенной лестницы, ведущей к мосту, и там ждала парней. – Поможешь подняться, а то тут ступеньки все разбиты, вдруг и правда в реку шмякнусь. Не очень хочется. Холодно. Ты только за правую держись, а то больно. Очень.

– Помогу, – сдержанно улыбнулся Вадим и, с осторожностью преодолевая каждую новую ступень, помог ворчливому другу преодолеть почти половину пути наверх.

Дальше Артём взобрался сам, обнял сестру за плечи, что-то шепнул ей на ухо и, улыбаясь, эти двое пошли дальше через пешеходный мост в обнимку. Вадим шёл сзади и с нескрываемым интересом наблюдал за близнецами: как они разговаривают, как перешептываются, как улыбаются и поддерживают друг друга. Вадим не понимал, что такое между ними происходит, как это вообще возможно вот так общаться, так беспокоиться друг о друге, защищать друг друга. Вадиму всё это было чуждо. Непонятно. Необъяснимо. Странно.

Ещё полчаса пути, и друзья оказались на месте. Пустынная улица. Старые дома с низкими, порой вросшими в землю окнами. Несколько магазинов с яркими вывесками и высокими ступеньками. И почти нет людей. Почти. Вадим осмотрелся по сторонам и, воспользовавшись отсутствием пешеходов, дотронулся пальцами до ближайшего окна. От его пальцев по поверхности стекла пошло еле заметное молочное свечение.

– Ну, давай же, – Вадим взволнованно забарабанил пальцами по пыльной поверхности стекла. – Давай же. Покажи мне. Покажи мне, что Кирилл видел последним.

Словно услышав слова Вадима, там, внутри стекла возникло изображение: мутная картинка силуэта человека, которого нельзя было разглядеть. Лишь две упёршиеся в стекло размытые руки.

– Вадим, тебя не смущает, что на нас с нескрываемым любопытством оглядываются прохожие, – тихо сказала Алиса, осторожно дотронувшись до его пальцев на стекле. Вадим нервно дёрнул рукой, и девочка шагнула назад.

– Нет. Не смущает, – напряжённо вглядываясь в отражение, ответил Вадим. – Мне всё рано. Мне нет до них никакого дела.

– Другого ответа я даже и не ожидал услышать, – усмехнулся Артём. – Вадим и смущение взаимоисключают друг друга.

– Покажи куда, – прошептал Вадим, уткнувшись носом в стекло и не обращая больше внимания на друзей. Только отражение. Только размытая картинка.

Он провёл рукой в сторону, но изображение изогнулось в противоположную и… чья-то рука легла Вадиму на плечо. Не Алиса, сразу понял. Он медленно повернул голову и увидел морщинистую руку и длинные красные ногти. Его мгновенно накрыла волна отвращения, а в горле встал ком тошноты и омерзения. Вадим рывком развернулся, брезгливо скинув с себя чужие пальцы, и отшатнулся к стене. Напротив него стояла незнакомая женщина преклонных лет, что совершенно не мешало ей выглядеть эпатажно: яркий макияж и маникюр, синее платье чуть ниже колен и красная кожаная куртка поверх, красные лакированные туфли, такого же цвета небольшая шляпка и красный набалдашник на тонкой трости. Вадим обернулся к друзьям: Артём стоял чуть ближе, прикрывая собой сестру. Вадим подал ему знак молчать, мотнув головой, и тот согласно кивнул.

– Кто-то собирает Осколки, мальчик, – тихо произнесла незнакомка, глядя прямо в глаза Вадиму, сильно сощурила глаза, приведя в движение все морщинки на своём изрядно потрёпанном от времени лице. – Кто-то собирает осколки! Осколки может собрать лишь другой осколок. Будь осторожен, мальчик, ты можешь стать следующим! Или они! – женщина указала тростью на близнецов, но тут же вновь впилась в Вадима взглядом. – Ты больше всех злого получил, это видно. Ты получил само безумие. Одного тебя тому хватит с избытком, кто собирает силу других. Береги себя! Береги в себе себя!

Вадим перевёл взгляд на друзей, он, словно оцепенел, не мог пошевелиться, и лишь удивлённое выражение лица Алисы и взмах её руки в сторону незнакомки, заставил его обернуться. Эпатажная старушка резво заскочила в подъехавшее такси и исчезла в транспортном потоке.

– Вадим, – неуверенно начала Алиса, подходя ближе. – Что такое осколки?

Вадим облизнул пересохшие губы и обернулся к Артёму, ожидая от друга приступов всезнания, что частенько с Артёмом случалось по случаю его начитанности. Тот на молчаливый вопрос Вадима лишь плечами пожал, и, не говоря больше ни слова, Вадим снова бросился к стеклу. Время. Время уходит. Что-то здесь не так. Да всё здесь не так! Не мог обычный ученик пусть и не самой обычной школы вот так запросто взять и сбежать в неизвестность, да ещё при этом, потеряв возможность видеть и ориентироваться в пространстве.

– Кирилл, – нетерпеливо заговорил Вадим, нервно перебирая пальцами по стеклу. – Куда же ты шёл? И зачем? Где же ты? Покажи мне. Покажи мне всё. Покажи себя…

Мгновение, и произошло что-то необъяснимое внутри Вадима. Паника. Его охватывала паника. Она рождалась в голове и медленно, но верно заполняла его всего, приглушая другие чувства. Страх раздирал его на части, не позволяя дышать. Он один. Совсем один. Невыносимо болит голова, всё кружится и расплывается, постоянно накатывают приступы тошноты, но нужно идти. Идти нужно, иначе смерть. Холодно. Пронизывающий ветер пробирается под его толстовку, скребёт по коже и поглощает его тело, заставляя дрожать и ежиться. Пальцы почти ничего не чувствуют. И темно. Кажется, стекло, оно холодное и пустое, как и он сам. Ничего не может рассмотреть. Постоянно трёт глаза, которые невыносимо горят и слезятся. Шаг и ещё. Споткнулся, и что-то тупое и холодное больно упёрлось в живот, сбив дыхание и заставив застонать, одеревеневшими пальцами нащупал – перила. Он дойдёт и не сдастся. Только нельзя останавливаться. Ещё стекло и ещё. Стены между стёклами шершавые, холодные и чужие. Люди. Они налетают на него и, нервно крича «Накурятся неизвестно чего, а потом шляются всюду!» отталкивают в сторону к стенам. Больно бьётся спиной о дверные ручки и перила. Падает на мокрый асфальт, чувствуя под ладонями опавшие листья, лужи, грязь. Он хочет просить о помощи, но не получается: нет голоса, дыхание сбивается. Он поднимается и идёт дальше. Но куда дальше? Где он? Как он сюда попал? Он не понимает. Он не хочет умирать. Только не так.