– Как же хорошо, – выдохнул он, заметил озадаченный взгляд Алисы и слегка улыбнулся. – Сразу бы так.

– Сразу не до того было, – вступил в разговор доктор Григ. – Для начала нужно было заставить тебя просто дышать.

– Кто такой Рих? – спросил Вадим, повернувшись к Фрею.

В дверях показался Егор, взволнованно осматривающийся вокруг. Он встретился взглядом с Вадимом и с облегчение выдохнул, широко улыбнувшись.

– Ну и живучий же ты, Верес, – хмыкнул Егор. – Сказали, что тебя чуть ли не убили в городе. Я уж думал, опоздал.

– Преждевременная радость оказалась напрасной, – съязвил Вадим, не сводя глаз с Егора. – Пока живой.

– Рад, – отозвался друг, сложив руки на груди.

– Проходи, Егор, – произнёс Фрей, взмахом руки приглашая того войти. – Тебя этот разговор тоже касается, как и всех здесь присутствующих. Итак. В шестидесятые годы прошлого века в школе Рефлекторов учился некто Роман Рихов, впоследствии сам себя называвший Рих. Один из самых могущественных Рефлекторов за всё время нас, Рефлекторов, существования. Так случается, что иногда рождается Рефлектор, вмещающий в себе столько разных способностей и силы, что он один мог бы заменить всех остальных вместе взятых.

– Разве такое возможно? – спросил Артём, прекратив попытки разделаться со столом Фрея одной левой.

– Возможно, – ответил Фрей, осмотрев всех присутствующих. – И если обычный рефлектор талантлив и обладает каким-то одним из качеств или несколькими: точность и основательность во всём, может слышать отражения или говорить с ними, а возможно и то, и другое, слишком агрессивен или наоборот легко и без усилий справляется с собственной злостью, создаёт зеркала и отражения или только разрушает их, быстро схватывает знания в любой области или легко и доходчиво эти знания отдаёт, разбирается в технических и электронных новинках, то Рих получил всё это и сразу ещё при рождении.

Он был силён, умён, хитёр и практически непобедим. Он мог бы стать успешным везде, где только захотел. Но было одно но: его не устраивала участь быть обычным рефлектором, среди множества других. Стать следящим, с их ненормированной жизнью, вечными рейдами, работой с трудными подростками и их не менее трудными родителями его тоже не особо интересовало. Он хотел быть единственным и неповторимым, и он им стал. Его послевоенное детство, бедность и одиночество оставили в сознании Риха лишь одно желание – получить от жизни всё и сразу. Он не хотел ждать. И он получил. Только за это пришлось платить. Жизнями других.

– Убивал? – озадаченно произнёс Егор, а рядом с Вадимом что-то упало на пол – Алиса выронила пакет со льдом. – Сам?

– Нет, – продолжил объяснение Фрей. – Убивали отражения. Рих сам лично из осколков Ослепших зеркал, которые он тайно выкрал, создал особое зеркало – Мёртвое Зеркало или Зеркало Смерти, названное позже зеркалом Риха, в которое он вложил ровно половину себя. Он вложил в зеркало своё отражение с половиной всей силы, что была в нём. План его был долгосрочным, но Рих никуда не спешил. Он сам лично уничтожил то самое зеркало и своё отражение. Осколки отражения Рих спрятал в настолько надёжном месте, что они не найдены и по сей день. Смысл его плана заключался, как предполагается, в том, что при помощи Мёртвых Отражений Рих мог в кротчайшие сроки достигать любых целей, получать все желаемые блага, жить так, как ему хотелось и стать тем, кем хотелось – успешным, известным, обеспеченным человеком. Зеркало-то он создал, но вот результатов слишком долго не было. Тогда Рих выяснил, что за всё то, о чём он так мечтал, отражению Мёртвого Зеркала нужно платить. Любым отражениям приходиться платить, а уж мёртвым и тем более. Зеркалу нужно было равновесие: противоположная сила двух рефлекторов – неуправляемая ярость и самоконтроль. Сам он контролировал себя без особых усилий, значит, искал того, кто не справлялся с яростью. Тогда никто не пострадал. Почти никто. План его был раскрыт следящими того времени, а сам Рих при попытке к бегству убил себя – бросился с моста в реку. Тело позже было обнаружено вниз по течению. Так что любые разговоры о том, что Рих жив и сам собирает осколки – лишь вымысел. Именно с тех мы и следим за каждым из юных рефлекторов, да и за взрослыми порой тоже. Потому в школе и есть классы лучших из лучших. Они как раз и есть те, кто может равновесие зеркала поддержать. Они и есть своего рода Осколки. Осколки Отражения Риха.

– И мы? – прервал всеобщее молчание Артём.

– Да. Ты, Алиса, Егор и я, и Григ, и много ещё кто, – согласно кивнул Фрей.

– Я больше всех получил, верно? – Вадим нервно водил руками по своим волосам, всё больше и больше раздражаясь. – Я получил больше всех ярости из всех, кто есть сейчас.

– Верно, – подтвердил Фрей. – Твоя сила, твои способности, твои эмоции – лишь твои. Я тебя сразу заметил, как только ты в нашей школе появился. Следил за тобой. Наблюдал и…

– Собирать осколки – это как? – перебил Фрея Вадим.

– Собрать осколки, значит забрать силу другого осколка себе, – сёрьёзно глядя на Вадима, произнёс Фрей.

– Как? – Вадим нервно скрещивал и разжимал пальцы рук, всё больше и больше раздражаясь.

– Собрать осколки может лишь другой осколок, – многозначительно произнёс Фрей, перебирая пальцами карандаш. – Чтобы получить силу другого, его необходимо убить. И не просто убить, а убить Осколком зеркала Риха прямо в сердце. Тогда сила погибшего осколка переходит к отражению Риха, а позже и к тому, кто осколки использует.

– Но зачем? – взволнованно воскликнула Алиса.

– Кому-то снова необходимо равновесие, что есть в живущих сейчас осколках, – отозвался сидевший рядом с Вадимом Григ. – Кому-то нужно много ярости.

– Но как он с ней справится? – недоумевал Вадим, действительно не понимавший, как можно контролировать чужое зло, если и со своим справиться практически невозможно. – Не сможет обычный рефлектор контролировать больше ему положенной агрессии.

– Значит, не обычный, – спокойно ответил Фрей. – Значит, может, раз собирает.

– Такое уже было, – вступил в разговор доктор Григ. – Двадцать лет назад. Погибли подростки, которые нашли здесь, в резиденции осколок зеркала Риха. Кто-то использовал те самые осколки. Мы предполагаем, что несколько из них спрятано прямо тут. В резиденции. Только местонахождение их неизвестно. И уничтожить их практически невозможно. Тогда нападавшего удалось остановить. Но, похоже, нашёлся новый осколок, жаждущий равновесия.

– Как Рих собирался управлять этим равновесием, – жёстко произнёс Вадим, смерив Фрея строгим взглядом.

– Что? – непонимающий взгляд Фрея, вызвал внутри Вадима всплеск дремавшей злости.

– Как он собирался всеми этим управлять, если ярость не поддаётся контролю?! – Вадим уже не просто говорил, он почти кричал. Он понимал это. Он пытался себя успокоить, глубже дышать, не смотреть на остальных. Но не получалось. Получался повышенный тон голоса. Получался враждебный взгляд.

– Этого никто не знает, но что-то он такое знал о злости, чего не знаем мы, – всё так же спокойно ответил Фрей, что всё больше и больше бесило Вадима. – Тебе отдохнуть нужно. Давай об остальном чуть позже. Вы в резиденции. Здесь безопасно.

– Вы уверены в этом? – в голосе Вадима прозвучала насмешка, тут же перешедшая в строгость. – Как остановить того, кто других собирает?

– Его нужно для начала вычислить и найти, – ответил Фрей, тарабаня по столу карандашом. – Это кто-то из рефлекторов. Взрослые или подростки – пока непонятно.

– Подростки, – решительно произнёс Вадим. – Может, они и думали, что спрятавшись в балаклавы и перчатки, останутся неузнаны, но лезвие тот, кто пытался меня убить держал так же, как и я. Он точно знал, что делает и как, и он был не в ярости, он был спокоен. В школе обращаться с оружием нас всех учат одинаково. Только на частных занятиях можно отработать другие приёмы, но в школе у всех одно и то же. Нападавший был из школы. Да и по телосложению понятно, что не взрослые.

– Следящие уже приступили к поискам, – ответил Фрей. – И ещё, важное, мы нашли Кирилла. Я знаю, Артём, он был твоим другом, так вот мне очень жаль – парень мёртв.