Однако знать, что Поттеру только в его компании по-настоящему уютно, было приятно.

Но наступало время сокращать число принимаемых зелий. И все ждали грядущих перемен, на всякий случай укрепляя заклинаниями мебель.

Оглушенность и равнодушие, первое время накрывавшие Поттера после случавшихся вспышек, постепенно сглаживались все сильнее. Юноша приходил в себя быстрее с каждым днем, спустя несколько дней уже интересовался людьми, но по-прежнему хвостиком ходил за Лордом, совал свой нос в интересующие фолианты, осторожно общался с новыми людьми, которые, памятуя, что Темный Лорд экс-Избранного чуть ли не в вату заворачивает, старались быть тише воды, ниже травы, приличней распоследних цивилов, и даже выражения выбирали наиболее безопасные. Гарри иногда задавал им вопросы, свойственные больше детям, но учитывая, как долго, недопустимо долго он прожил с маглами, все только плечами пожимали и не могли понять, чего тут можно было бояться. Мальчишка он и мальчишка — словом, обычный подросток.

Более близким, знакомым с парнем ранее людям, смотреть на эти маленькие всплески деятельности одно время почти мертвого ребенка, было откровенно приятно. Поттер оживал, и пусть прежним ему уже наверняка было не стать, но… Сердце почему-то у всех радовалось. Словно мальчик только теперь вернулся в магический мир, словно только теперь все почувствовали в нем родню и приняли в семью. Сделали свое дело и улучшившиеся манеры, и наблюдения, в, так сказать, естественной среде.

А вместе с тем, Гарри приобрел какой-то совершенный новый, незнакомый никому характер. Непреклонный, но ладно прикрытый молчаливостью, он выражался в бескомпромиссных движениях палочки, в категоричном движении бровей, в поджатых губах и редких вспышках красноречивых действий.

Гарри Поттер не желал становиться публичной фигурой возле Лорда, но иногда…

Иногда что-то такое находило на него, и едва Лорд переступал какой-то предел злобы, после которого он начинал обычно швыряться убивающими, мальчик как из-под земли вылезал. Вылезал, смело подходил, мог поймать лицо в чашу ладоней, и игнорируя всех присутствующих, заставлял смотреть только на себя. Глаза в глаза. И шипел на парселтанге требования, приказы, мольбы. Уговаривал так, чтобы только Лорд и мог его понимать.

Чтобы все происходящее осталось только между ними двумя.

Эта была еще одна ниточка в тот канат, который связал их когда-то. Риддл способностью Поттера говорить со змеями был полностью зачарован, и все чаще их разговоры велись именно на змеином, от чего окружающие вздрагивали, но подмечали и ласковые прикосновения мужчины, и то, как Гарри за этой лаской тянется.

Только после третьего такого случая, когда срыв был опасно близок, Волдеморт со стыдом вспомнил о их связи, и о том, что его ярость причиняет Поттеру боль. Неудивительно, что тот не выдерживал и ухитрялся найти его везде, что поджимал губы, что хмурился и морщился.

Как ни странно, но даже после прекращения приема зелий, Поттер не попытался связаться с друзьями. Тома, даже занятого подготовкой к захвату Министерства, пробирало любопытство. Он и раньше не мешал юноше пытаться связаться со своими, но тот ни словом, ни делом не упоминал о приятелях. Все истории Драко о «Золотом Трио Гриффиндора» стали походить на сказку, которая вне школы не работала. Не такие уж у Поттера были хорошие друзья, если и они даже не попытались написать Герою хоть одно замусоленное письмишко.

Риддл был разочарован и заинтригован, как Поттер вообще смог попасть в Отдел Тайн с такой компанией. Неужели и эти были из перечня тех, кто доставал Избранного из коробки, отправлял в бой, а после убирал обратно?

Разочаровательно как-то.

И Волдеморт бросил все мысли о бывшей компании своего подопечного, нежно лелеемого по тысяче причин.

Наконец, наступил конец июля и гром грянул.

Последняя битва за Министерство Магии и за Хогвартс вылилась в капитуляцию светлых сил и судорожный побег крыс с корабля. Практически у всей верхушки правительства, которая не имела своих людей и гарантов безопасности от действий Темного Лорда, неожиданно оказались порт-ключи в Европу, а то и куда подальше.

В Атриуме Министерства почти всем, кто не сбежал, а пришел бороться, но проиграл, запомнилась сцена того, как Темный Лорд, сбросив гламор и оказавшись на самом-то деле вполне привлекательным мужчиной, гасил ярость и боевой запал, стоя на коленях и уткнувшись в живот своему якобы предначертанному врагу.

Гарри Поттера, хорошо одетого, похудевшего, но с идеально прямой осанкой и жестко поджатыми губами, не узнать было невозможно. И было совершенно очевидно, что это место он все еще ненавидит.

Потом Поттер заметил сторонников Ордена, коротко кивнул друзьям, стоящим отдельно от всех с палочками наперевес и рентгеновскими взглядами. Бледно улыбнулся, отыскав глазами кудрявую девицу и рыжего неряху в первых рядах, и автоматически погладил Тома по волосам. Остальные маги, наблюдавшие эту сцену, дрогнули.

Темный Лорд, которого раньше считали зверем, очевидно, стал зверем прирученным. Но вот во что это выльется силам Добра и Света после истории с Сириусом Блэком, после науськивания, после травли, после того, как они оставили Поттера без поддержки против всего мира, — вот это было совершенно не ясно.

Стоявший же летом пустым Хогвартс, его обитатели сдали без боя. Пожиратели, из которых многих считали неадекватными убийцами, монстрами, после показали свои лица — вполне приятные леди и джентльмены, грубоватые, как многие вояки, отчаянно лезущие ради азарта куда-то, но безусловно — не такие уж и страшные на самом деле. Мало похожие на фотографии из газет, где все они были совершенно безумными черно-белыми снимками с перечислением десятков жертв, однако…

Заглядывал ли кто-нибудь в личные дела авроров и считал ли, скольких убили законно? Сколько семей разрушили? Сколько детей осиротили?

Общественности дали шанс задуматься как бы между делом над этим вопросом. Оправданное убийство — все еще убийство. Надо быть честным хотя бы с собой.

Переворот свершился, и всем бы готовиться к худшему, однако…

Темная сторона заявила, что благополучие целой страны они на себе в одиночку не потащат. И лучше бы остальным впрягаться в это дело. Иначе заставят разгребать бардак силой.

Народ магической Англии, поредевший, запуганный, но не сломленный, насторожился.

Будущее обещало быть еще хуже, чем они боялись.

========== Перемены ==========

Только теперь их жизни изменились — как по щелчку: вот еще пресса и народ жаждут столкнуть лбами Героев Пророчества и увидеть зрелище. А вот уже они же молятся Мерлину и богам, прося не сводить этих Героев никогда.

И Мерлин, и боги явно остались глухи, потому что после падения Министерства, противоборствующие стороны все-таки решают подписать мирный договор. Представителем со стороны сил Света является именно Гарри Поттер — как многолетнее знамя борьбы, как удобный вариант для всех, а со стороны сил Тьмы — именно лорд Волдеморт. Потому что кто, если не он.

О том, что мальчик-надежда уже успел добровольно уйти со своим «врагом», все успешно забыли. Для общества Поттер снова агнец на закланье, лежащий на алтаре мира — в пункты договора входит окончательный отход юноши под руку Лорда в обмен на сохранённые жизни и неприкосновенность маглорожденных. Забирать их в волшебный мир — можно, чтобы обучать, но не издеваться и над маглами опыты не ставить. Темный Лорд благоразумно обещает сделать соответствующие поправки в законы, когда его ставленник сядет в министерское кресло, и для народа это знак, что жертва принесена успешно. Сам агнец взглядом не хуже василиска способен убить любого, кто откроет рот для выражения благодарности, но сквозь блики очков этого не видно — на всеобщее счастье.

Зато это успевает заметить лорд Судеб и тонко улыбается красивыми, от магической растраты почти бескровными губами в ответ на вспышку зеленых глаз.

Для всего народа Британии они теперь — гаранты. Как в свое время Дамблдор, только в этот раз — они оба. Никто не победил, по факту. Но все получили некоторое взаимовыгодное соглашение и все довольны в итоге. Обиженным или обделенным никто не остался.