Перевоспитывать шестого Уизли в итоге берется деловитая Нагайна. Том от чистого сердца ей посоветовал этого не делать, но женщина только тонко улыбнулась и ответила, что общество Рону тоже посоветует не жениться на проклятой и змее, однако к тому моменту выбора у него не будет. Гонт не понимал, о чем она, пока не увидел, как Наги движется перед молодым мужчиной, не спуская немигающего взгляда. Плавная грация, змеиная пластика, хищность прикрыта кротостью, стройное тело обещает наслаждение. Танец змеи для добычи, смертоносная прелюдия перед броском.

«То ли съест, то ли изнасилует», — подумал Том и поспешил убраться.

Как хорошо, что Великая была милостива, и им с Гарри крайние меры не пригодились.

Том открывает глаза и с нежной улыбкой смотрит на мужа. Тот улыбается в ответ. Кончиками пальцев Гонт касается лопатки, где, как он знает, из россыпи мелких родинок можно составить созвездие Малого пса. Гарри в ответ трогает его плечо, где они в свое время дочерчивали созвездие Ориона, опираясь на подобие расположения звезд Ригель, Бетельгейзе и Беллатрикс.

Поттер… Гарри… Как же он хорош. И тогда был, и сейчас. В строгой одежде, собранный и повзрослевший. Ставший опорой. Ставший путеводной звездой. Надеждой. Не какой-то стороны. А поколения молодых магов, которые устали от горя и страха. Которые устали защищаться. Устали спорить. Которые в последний раз попросили Гарри Поттера все-таки поставить точку в черной полосе жизни Магической Англии.

И он ее поставил. Своей рукой на договоре. Своей палочкой при клятве. Своим телом, когда пришло время любить и быть любимым, и напоминать Лорду о том, что жизнь должна продолжаться. И что есть вещи приятней приветственных писем из Италии и Испании, уверений в лояльности от Греции. Прошений принять послов из Европы.

Как он был желанен, красив и любим. Народом. Томом. Среди всех вернувшихся когда-то к Тому чувств, оно, любовь, было самым удивительным. Убежденному ребенку Амортенции, оно было совершенно незнакомо прежде, но собранная душа и собственные исследования выправили и этот недостаток.

Теперь Том жадно целует его острые скулы, его чувственные, красивые губы, сцеловывает смех и стоны, оглаживает пылающее тело. Гарри принадлежал только ему, и сейчас, в центре бури, защищенные от потоков воды, от холодных, сверкающих вспышек электричества на проводах, жадно вдыхая запах угля, будоражащей ноткой легший на кожу за эти дни, Том не жалеет о том, что они поехали. Что Люциус решился напомнить, что до годовщины, может быть, и есть время, но медовый месяц уже десять лет, как откладывается, и с этим пора что-то делать. Хотя бы начать что-то делать. Например — устроить неискушенному по жизни Гарри затяжное свидание. И Том без колебаний соглашается.

Неважно, сколько советов Пожирателей он выслушал, сейчас они были вместе, и Темный Лорд, круто переворачиваясь, подминает под себя чувственно выгибающееся навстречу тело, удовлетворенно улыбается, наклоняясь все ниже, целуя ищущие его рот губы. Вбирая исторгаемый на выдохе шепот:

— Последний ритуал был удачным. У нас будет ребенок, Том.

И страшный Темный Лорд смотрит полными муки и безумия глазами в сияющие глаза супруга. И трясущейся рукой неуверенно касается плоского пока живота, внутри которого неторопливо растет его маленькая частица, их маленькая жизнь.

Это — самое прекрасное, что с ними случилось за последние десять лет.

Том целует мужа с невыразимой нежностью, чувствуя нарастающее в груди чувство — любовь к еще нерожденному малышу.

Пока они здесь, вместе, у них есть свой Эдем.

***