— Свадьба мой сын, — на ломаном английском гордо пояснил Грэму хорошо ему знакомый старейшина туземной общины, чьё имя состояло из непроизносимого набора звуков и переводилось примерно как «Орёл, Восседающий На Вершине Одиноко Стоящей Горы». — Мой гость будь ты, капитан.

Но один гость у Орла уже был. В окружении полуголых хихикающих смуглянок возле пиршественной циновки, скрестив ноги, восседал такой же полуголый, с перевязанным плечом Дени Вийон, увешанный цветочными венками, как майский шест. И даже за ухом у него торчал белый цветок гибискуса.

Засранец невинно и застенчиво посмотрел на Грэма с Морисом своими нахальными зелёными глазами. Да ещё и отсалютовал им зажатой в кулаке полуобглоданной бараньей ногой в знак приветствия.

Сукин кот!

— Спасибо, вождь, но мы торопимся, — сквозь зубы промолвил Грэм, наступая на ногу открывшему было рот Морису. — Продай мне десяток кур, парочку свиней и овец, и мой фрегат отчалит.

— И пальмового вина! — радостно подхватил Орёл. — Ты и твои люди выпить за мой сын!

— И пальмового вина, — со вздохом согласился Грэм.

Он умел ждать — как волк в засаде, когда к водопою должен прийти ничего не подозревающий олень.

Если Дени Вийон считал, что Говард Грэм и Морис Колло забудут о нём, он сильно заблуждался. Грэм никогда не выпускал из рук что-то, что считал своим.

Или кого-то.

Мягко ступая, он подошёл к Дени, чьи зелёные глаза стали лишь немного настороженней, и цыкнул на взволнованно закудахтавших бабёнок.

— Ты мне должен свою жизнь, парень, — негромко проронил он, в упор рассматривая мальчишку.

Дени чуть побледнел, но упрямо вскинул подбородок.

— Будет случай — сочтёмся, капитан, — беззаботно откликнулся он, поглядев сперва на Грэма, а потом на Мориса. — Patati-patata!

И улыбнулся.

========== Встреча третья ==========

*

Вот-вот должен был забрезжить рассвет. Эти предутренние, мертвецки сонные, волчьи часы всегда тянулись для Грэма томительно медленно, если ему приходилось бодрствовать.

А сейчас ему как раз было не до сна.

Тюрьма в Сан-Мартине, где они с Морисом дожидались казни, была не подземным казематом, а башней, потому что вся комендантская крепость в Сан-Мартине размещалась в бывшем замке какого-то испанского гранда.

Комендант Сан-Мартина решил не утруждать себя отправкой пленных пиратов в метрополию, к каким бы знатным фамилиям те не принадлежали: корсары априори стояли вне закона. Грэм и сам бы так поступил на его месте — к чему лишние хлопоты? Тем более, что в виду Сан-Мартина на волнах грозно покачивался «Стерегущий», и было абсолютно ясно, что экипаж попытается отбить своего капитана и канонира, едва тех погрузят на судно, идущее в Англию.

Стоя у единственного окошка, за которым вздыхал океан, Грэм коротко оглянулся на Мориса, сидевшего в полумраке у стены. А тот, мгновенно почувствовав этот пристальный взгляд, вскинул черноволосую голову и тонкой рукой отвёл со лба растрёпанные пряди.

Они куковали в чёртовой башне вторую неделю. Даже бедро у Грэма успело зажить после сабельного удара, хотя он, конечно, ещё хромал. Из-за этого проклятого ранения их и взяли в плен: кровь хлынула широкой струёй, и Морис отчаянно зажимал рану руками, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон тычки и пинки. Потом Грэм провалился в беспамятство, а, очнувшись, обнаружил, что лежит на охапке грязной соломы в кишащей блохами тюрьме Сан-Мартина, а Морис сидит рядом, кривя в улыбке разбитые губы.

— Добро пожаловать на борт, капитан, — провозгласил он и облегчённо рассмеялся.

Грэм пошевелился, приподымаясь на локтях. На лодыжке его здоровой ноги тут же зловеще брякнула цепь, тянувшаяся к железному кольцу, вбитому в щель между камнями. Вскинув брови, Грэм замысловато и беспомощно выругался.

— Ага, у меня такое же украшение, — сообщил Морис, демонстративно подёргав босой ногой. — Было бы куда забавнее, если б только ты сидел тут на цепи, как пёс.

— Не дождёшься, засранец, — проворчал Грэм, сам невольно усмехнувшись. — Отправимся к праотцам вместе.

В ответ Морис лишь привычно оскалился.

Сейчас, спустя почти две недели, после скорого и справедливого комендантского суда, Грэм мог бы добавить ещё одно: он был рад, что так вышло. Рад, что они попадут в адский котёл вместе.

Но Морису ни в коем случае не следовало этого говорить. Проклятье, Грэм и так непозволительно разнежил сорванца нынешней ночью, лёжа с ним в объятиях и бормоча на ухо всякие благоглупости. И чертёнок не противился, как обычно, а тяжело дышал и прижимался к нему всем своим гибким телом.

А во дворе крепости тем временем вовсю стучали топоры. Это нанятые комендантом плотники спешно возводили помост для публичной казни двух удачно пойманных разбойников. Комендант торопился, видимо, опасаясь, что экипаж «Стерегущего» всё-таки решится атаковать форт. Хотя даже предположить такое было безумием, а уж осуществить…

Из окошка, находившегося высоко над землёй, капитан не видел помоста — но видел океан. Океан, светлеющее небо и далёкие паруса «Стерегущего», качавшегося на рейде бухты. Грэм с облегчением подумал, что его корабль будет с ним, когда колючая петля обовьёт его шею, словно рука любовницы.

Ему не раз это снилось: деревянный высокий помост, возбуждённый гул собравшейся внизу толпы зевак и корявая жёсткая рука палача, проворно накидывающая толстую верёвку ему на шею.

Что ж…

Грэм ещё раз оглянулся через плечо на сидевшего на полу Мориса и всё-таки негромко сказал:

— Такому молокососу, как ты, рановато помирать… но я рад, что ты со мною, чертёнок.

Морис растерянно заморгал, потом саркастически изогнул бровь и открыл было рот, собираясь бросить что-то едкое, но тут снаружи, из-под окошка, послышался странный шум.

Шорох сыплющихся вниз мелких камушков. Пыхтение. И сдавленное. но смачное «merde!».

Грэм не поверил своим ушам, а потом и глазам, когда за стальные прутья окна уцепилась исцарапанная рука, потом — вторая, а после за решётной в предрассветной полутьме возникла остроскулая физиономия, расплывшаяся в лихой улыбке. Светлые вихры выбивались из-под стянувшей их алой косынки, зелёные глаза возбуждённо сверкали.

Дени Вийон неспешно оглядел онемевших Грэма и Мориса, ещё шире ухмыльнулся и весело выпалил:

— Bonjour, les gars! Как здоровьичко? А цепочки эти вам к лицу, особливо если их почистить, patati-patata!

Грэм закашлялся, ошеломлённо помянув чёрта и его в Бога и в душу чёртову мать, а Морис вскочил на ноги с ликующим смехом.

— В форту толкуют, что вас к полудню комендант вздёрнуть собирается, les gars, — неудержимо лыбясь, продолжал белобрысый засранец, торчавший в окне, как воробей под стрехой. — Так я и заглянул сюда, чтоб вам подарочек передать. Держите!

И на пол камеры с лязгом брякнулись два ножа и пистолет.

— Руки-то у вас свободны, — невозмутимо продолжал Дени, лукаво блестя глазами, — так что приберите добро, чтобы зря не валялось… а как вешать вас начнут, ничему не удивляйтесь и будьте наготове. А я пошёл, потому как на такой высотище и обделаться недолго, да и часовые заприметить могут. Vous revoir!

«Ещё увидимся».

— Стой, сукин ты кот! Куда?! Разъясни толком, что к чему! — страшным полушёпотом прорычал Грэм, рванувшись к окну. Но оголец уже исчез из виду, а выглянуть в окно Грэму не позволяла клятая цепь. Он только ещё раз беспомощно выругался и повернулся к Морису, который, не переставая тихо смеяться, проворно подобрал с пола оружие и рассовал по карманам ножи, а пистолет протянул капитану.

— Я знал… — пробормотал он, радостно глядя ему в глаза, — знал, что он придёт… сквитаться!

Грэм ничего такого не знал и даже не подозревал, но согласно кивнул. Явление чертяки Дени меняло весь предстоящий расклад. Теперь Грэму прямо-таки не терпелось оказаться на помосте для казни — чтобы посмотреть, чему же они с Морисом не должны удивляться.

И они насмотрелись вдоволь.