— Кто тебя спрашивать станет, непутёвый! — заметно остывая, буркнул Роган и постучал костяшками пальцев по его встрёпанной макушке. — Выжми рубаху-то, обалдуй, льёт ведь с тебя, как с гуся… Я сказал, рубаху, а не штаны, дурья башка! — полотенце снова взвилось в воздух. — Встань вон туда, к камину! Люди здесь завтракают, а ты собрался растелешиться, будто дитя на солнцепёке, прости Господи!

Он бросил настороженный взгляд на расхохотавшегося Грэма.

— Со штанов-то сильнее капает… — смущённо пробормотал парень, опять шмыгнув носом. — Доброго утра, монсеньоры, bonjour, je vous demande pardon! — выпалил он одним духом, неловко становясь поближе к горящему камину и выкручивая рубаху, стянутую с плеч. На его груди блеснул серебряный крестик.

Грэм снова рассмеялся — у него уже не было сил сдерживаться. Всё это действо напоминало уморительный ярмарочный спектакль: разгневанный отец, ветреная дочка и юный простачок, которому угрожает нежеланная женитьба.

— Да на твоей дочери я бы и сам с радостью женился, Роган, — сквозь смех вымолвил Грэм. — Кому не захочется получить в приданое такой великолепный трактир! Не отказывайся, от своего счастья, парень!

Он с удовольствием оглядел этого огольца, который даже не подозревал о том, что его крепкая задница в мокрых штанах и голая загорелая спина с острыми лопатками прекрасно отражаются в пресловутом зеркале, висевшем напротив камина.

Заслышав сказанное, парень вновь так неистово затряс головой, словно его уже волокли к венцу:

— Какой трактир, монсеньор?! Я без моря не смогу, nombril de Belzebuth!

А, так значит, оголец всё же не был уроженцем местной деревушки, подумал Грэм, хищно усмехнувшись. Он, возможно, даже ходил в море?

Встретившись взглядом со своим капитаном, Морис лишь опустил густые ресницы и едва заметно кивнул. Оба, как всегда, поняли друг друга без слов. «Я тоже его хочу. Давай!» — вот что означал синий пронзительный взгляд канонира и этот кивок.

— Таких зятьёв, как ты, мне и вовсе не надобно, Говард Грэм, — отрезал трактирщик, нехотя усмехнувшись в седеющие усы. — А свою чертовку я всё-таки посажу на цепь, в конуру к Байярду! — с этими словами он скрылся в кухне и уже оттуда крикнул: — Мясо вам я сейчас спроворю!

— Грэм? Капитан Грэм? — у Дени, так и застывшего со смятой рубахой в руках, разом распахнулись и простодушные зелёные глазищи, и рот, вкусный даже на вид. — «Стерегущий»… это ваш корабль, монсеньор?

Грэм помедлил, наслаждаясь почти благоговейным трепетом, появившимся в глазах мальчишки, потом степенно кивнул и выдвинул из-под стола грубо сколоченный табурет:

— Сядь, парень. Потолкуем.

Дени снова просиял улыбкой, энергично кивнул в ответ, натянул рубаху и подсел за стол, уставившись на Грэма с Морисом с некоторой робостью, но весело и доверчиво.

— Это Морис, мой канонир, — спокойно заметил Грэм, и Морис тоже улыбнулся, отбрасывая с высокого лба прядь смоляных волос.

Любо-дорого было глядеть на них обоих: по виду ровесники, они разнились настолько, насколько могли бы разниться хрустальный бокал изысканного вина и простая глиняная кружка с парным молоком. Но ни от того, ни от другого Грэм никогда бы не отказался.

Он взял кусок оленины с принесённого Роганом дымящегося блюда, завернул его в зелень и жестом предложил Дени сделать то же самое.

Тот не заставил себя долго упрашивать и набросился на еду. Роган только покачал головой и снова исчез в кухне. Морис ничего не ел и лишь наблюдал за происходящим с полуулыбкой на припухших губах, явно забавляясь.

— Так ты любишь море, Дени Вийон? — небрежно осведомился Грэм,

— Люблю, капитан! — живо ответил Дени, отложив надкушенный ломоть хлеба с мясом и машинально облизав пальцы. — Как же его не любить, когда оно рядом? — глаза его мягко засветились. — Я ходил на «Звезде Руана», пока её не угробили испанцы, эти сукины дети, putain de tabarnac! Дева Мария хранила меня, и я спасся, но… morbleu! — он горько махнул рукой и снова вгрызся в свой ломоть. — А о вашем «Стерегущем» я много слышал, капитан! — уважительно добавил он, глянув на Грэма.

Интересно, что именно ты слышал, подумал тот, снова переглянувшись с Морисом, но спросил совсем другое:

— Кем ты служил на своей «Звезде Руана»? Матросом?

— Начинал с «пороховой обезьяны», — задорно откликнулся парень, — а закончил парусным мастером. Три года я на «Звезде» ходил, — прибавил он с глубоким вздохом.

Зелёные его глаза потемнели, утратив свой безмятежный свет. Очевидно, парень вспомнил свой погибший корабль и убитых друзей. Грэму вдруг захотелось потрепать его по беззащитно склоненной русой голове, но он сказал только:

— Ну, если ты уже устал бродить по берегу, как чайка перед штормом, то мне на «Стерегущем» как раз нужен человек, умеющий управляться с парусами.

Дени порывисто вскинулся на табурете и снова весь просиял:

— В самом деле, капитан? Я умею это делать, клянусь пресветлой Марией, не сойти мне с этого места, tabarnac de calice d’hostie de christ!

И имя Богоматери, и самые непристойные ругательства так забавно переплетались в его пылкой безыскусной речи, что Грэм опять не удержался от смешка. Но кивнул со всей серьёзностью:

— В таких делах я шуточек не шучу, парень. Моя команда верна мне до пули в груди или верёвки на шее, — он немного помолчал, посмотрев на Мориса, ответившего ему таким же прямым взглядом. — Но и я за своих людей стою до конца, и они это знают, Мой фрегат — не торговое судно, я не промышляю ни рабами, ни специями, но… — он снова многозначительно умолк.

— Вы пират, morbleu! Вы грабите испанцев! — подхватил Дени с заполыхавшим в глазах восторгом.

— Не только. Пожалуй, я не граблю только женские монастыри, — хохотнул Грэм, развалившись на стуле, — но все остальным не гнушаюсь. Если ты не трус, и опасность тебе по нраву, если тебя устроит равная с другими часть добычи — добро пожаловать на «Стерегущий», Дени Вийон!

Сверкнув глазами и улыбкой, парень быстро протянул ему руку, но пожать её Грэм не успел — вмешался Роган Макмерфи. Его зычный голос прогремел над их головами воистину как глас Божий:

— И куда ты заманиваешь этого телёнка, старый ты волк? Ему не место в вашем логове!

Он со стуком поставил на стол оплетённую бутыль с вином, стаканы, и воинственно подпёр бока огромными кулаками.

— Я не боюсь драки! — вспыхнул Дени, на миг прикусив губу, а Роган, нахмурив брови, отвесил ему подзатыльник:

— Цыц, засранец, когда старшие разговаривают! Я не про драки тебе толкую, дуралей ты эдакий, а про то, что два этих волка, — он указал подбородком сперва на Грэма, а потом на Мориса, — разложат тебя на палубе своего «Стерегущего», едва только ты на неё подымешься, дурья твоя башка!

— Ты так это расписываешь, словно мой корабль — какой-то новый Содом, — сдержанно проронил Грэм, катнув желваками на скулах, а Морис исподлобья зыркнул на Рогана, вспыхнув и тут же побледнев. — Мы не бросаемся на всех встречных и поперечных, знаешь ли.

— Ну, моя-то персона вас точно не привлечёт, — усмехнулся Роган. — Но вот этот доверчивый телятя — совсем иное дело. Я не отговариваю его, Говард, — вздохнул он, с сожалением посмотрев на раздосадованное лицо Грэма, — но парень должен знать, что его ждёт под твоим крылышком, помимо знатных драк и равной доли добычи. Должен знать, что рано или поздно — скорее рано, чем поздно — ты и твой красавчик расстелете его, как девку. Спроси его, согласен ли он на такое.

Взглянув наконец на Дени, трактирщик облегчённо рассмеялся. Ответ был прямо-таки написан на бесхитростной физиономии парня. Невероятное изумление, потрясение, такой же невероятный стыд, заливший румянцем не только его щёки, но и лоб, и шею… вплоть до кончиков ушей, до ключиц, видневшихся в вырезе просторной рубахи. Грэм не удивился бы, обнаружив, что босые пятки парня тоже покраснели.

— Черти тебя вынесли. Роган, — досадливо процедил он, поняв, что мальчишка ускользнул у них с Морисом прямо из-под носа. — Паси свою дочку и не лезь в чужие дела!