— Нет, — повторил он. — Ты ублюдок, а не психопат.

— Ваша вера в меня просто поразительна.

Слова были простыми и ясными, и произносились они очень ровно, но Ваймсу показалось, что он уловил намек на вздох в конце. Он неловко отвел взгляд, уставившись вместо этого на платок на полированном столе. Кровь испачкала столешницу, и Ваймс таращился на нее, как будто это

она была причиной гнева, который он так хотел почувствовать и не мог.

— Кто такой Кубо? — спросил он наконец. — Это имя часто всплывало. Видимо, он упомянул, что ты кричал.

— Хм? — Ветинари проигнорировал выразительный взгляд, который послал ему Ваймс, по-видимому, развивая избирательную глухоту и удобно не услышав последнего замечания. — Полагаю, вы имеете в виду Эрабареши Кубо. Он владелец помещения, где мы провели нашу небольшую экскурсию ранее, и в настоящее время он находится у меня в заключении.

— О.

— Я должен поздравить вас, — сказал Ветинари, сверкнув в сторону Ваймса одной из своих молниеносных улыбок, — с поимкой человека, убившего Салтира Дэнса. Отлично выполненная работа, ваша светлость.

— Я никого не задерживал, — сказал Ваймс деревянным голосом. — Ты поймал винодела, а второй мертв.

— Я ничего такого не делал. С мистером Эрабареши случился небольшой несчастный случай в моем кабинете. В настоящее время он у хирурга.

Ваймс внимательно наблюдал за Ветинари. Лицо патриция ничего не говорило.

— У хирурга?

— К сожалению, у него была довольно серьезная колотая рана на шее, хотя, если я не ошибаюсь, ничего, что могло бы привести к смертельному исходу.

— Ты ударил его, — перевел Ваймс.

Ветинари поднял бровь.

— Возможно, он ударил себя сам, сэр Сэмюэль. В тот момент я просто разговаривал с ним.

— Кто из вас держал нож?

— Я держал перо.

— Ты ударил его пером?

— Я был бы очень признателен, ваша светлость, — торжественно произнес патриций со спокойствием ледяного озера, — если бы вы не приписывали мне эти слова.

Ваймс нахмурился.

— Простите, сэр, но мне трудновато поверить, что какой-то человек мог попытаться отрезать себе голову во время разговора с вами. Хотя, если это действительно так, мои ему сердечные соболезнования. Боги свидетели, я сам, черт возьми, не раз думал покончить с собой этой проклятой комнате.

Ветинари улыбнулся ему.

— Приятно это знать, Ваймс.

— Так о чем вы говорили? Это не могло быть вино, ты почти ничего не пьешь, и я не могу представить, что он пришел сказать тебе, что послал мне, в качестве сюрприза, взрывчатку.

— Он предложил мне повторный визит в темную комнату, — спокойно ответил патриций, — так как оказался весьма доволен предыдущим мероприятием. Откровенно говоря, я воспринял это как угрозу, хотя сомневаюсь, что был бы неправ, если бы предположил, так и задумывалось.

Бледно-голубые глаза задержались на Ваймсе, рот которого слегка приоткрылся. Ветинари вздохнул и вернулся к своему столу, задумчиво сцепив пальцы над бумагами.

— Я не привык к мелочной мести, но должен признать, что не смог сдержаться в присутствии господина Эрабареши. Однако я не чувствую, что моя реакция была неоправданной, — он бросил на открывающего и закрывающего рот, как рыба, Ваймса еще один вопросительный взгляд — но я явно сейчас неспособен к беспристрастному суждению и потому, как всегда, полагаюсь на командора стражи, дабы убедиться, что все законно.

— Если ты хочешь, чтобы я его казнил, — прорычал Ваймс, к счастью вовремя вернувший себе голос, чтобы спасти остатки достоинства, — почему бы тебе просто не сказать об этом?

Лорд Ветинари поднял бровь.

— Мне показалось, что вас полностью захватила идея справедливого суда, ваша светлость. Было бы нечестно, если бы я сообщил вам результат заранее.

— Верно, — прорычал Ваймс, сощурившись, — но в чем ты хочешь, чтобы я его обвинил? Я не могу обвинить его в нападении на тебя, потому что из вас двоих пострадал именно он, а самоубийство в кабинете патриция — не преступление!

Патриций задумался, сложив вместе кончики пальцев.

— Я думаю, — сказал он наконец, — что вы могли бы вменить ему похищение, незаконное лишение свободы, нападение с умыслом… да, и покушение на убийство.

— Значит, Эраби… Эбаш… этот винодел был там? В коттедже?

— Из того, что было сказано, я не вижу причин не делать вывод, что он там был. Он этого не скрывал.

— Но ты же должен был его видеть! Разве ты его не узнал? Да, было темно, но они не особо скрывали свои лица! — вознегодовал Ваймс на вопросительный взгляд патриция. — Не смотри на меня так, ты должен был узнать его, если он там был!

— К сожалению, — тихо сказал лорд Ветинари, — я провел большую часть первого дня под капюшоном, — он почти рассеянно коснулся шеи длинным пальцем, словно пытаясь унять фантомную боль. — Я ничего не видел.

— Под капюшоном? — безучастно повторил Ваймс. Ветинари улыбнулся ему, но выражение его лица было совершенно лишено юмора. Это было отвратительно.

— Метафорически. Вероятно, что это был обычный холщовый мешок, он определенно пах именно так. Признаюсь, я довольно агрессивно защищался, когда впервые проснулся, и, как я теперь смутно припоминаю, укусил как минимум одного человека, у которого, надо отметить, был очень отчетливый вкус гвоздики. Мешок был мерой, принятой до тех пор, пока я не стану более послушен, что, вероятно, произошло намного раньше, чем мне того хотелось бы, — на несколько секунд его худое лицо исказилось болезненным, почти самоуничижительным выражением, незнакомым Ваймсу ранее. — К счастью, — он снова прикоснулся к шее, — веревки были не слишком тугими.

— С мешком на голове, — повторил Ваймс. Его голос все еще был болезненно безучастным.

— Кажется, я забыл упомянуть об этом?

— Как и о большинстве других чертовых вещей! — Ваймс сделал паузу, все еще нахмурившись, прежде чем, наконец, провести рукой по глазам и схватиться за голову — Я… черт! Послушай… прости.

Лорд Ветинари поднял брови.

Это было… трудно — бороться с чувством беспомощности, подумал Ваймс. Инстинктивно он хотел что-то сказать, чтобы заполнить тишину, но никакие слова не казались уместными. Он ничего не мог исправить, пока ничего не знал — это было данностью, но даже когда узнал — все равно ничего не мог изменить. Мысль о патриции, связанном, с намордником на лице, как у животного, наполняли его ненавистью и негодованием до мозга костей.

— Я иду в твою комнату, — отрезал он, отворачиваясь, чтобы скрыть болезненное выражение лица, которое, он был уверен, не сможет сдержать. — Буду рад, если ты присоединишься.

Очень странное выражение появилось на лице лорда Ветинари, казалось, он изо всех сил старался не улыбаться.

— О, сэр Сэмюэль, не предлагаете же вы мне?..

— Неужели это так очевидно? — прорычал Ваймс, развернувшись на каблуках и захлопнув за собой дверь с такой силой, что дерево у ручки треснуло.

oOo

Почти сразу же, войдя в ужасную зеленую спальню, едва дав Ветинари возможность закрыть за собой дверь, Ваймс схватил его за воротник черного одеяния и оттащил их обоих назад, яростно целуя. Каким бы глупым это ни казалось, его переполняла потребность почувствовать Ветинари живым, ощутить тепло кожи патриция, его пульс, услышать тихий вздох, когда Ваймс прижался к его губам своими.

Его поцелуй был неуклюжим, неумелым и совершенно беззастенчивыми, но лорд Ветинари, казалось, не возражал, позволяя увлечь себя вглубь комнаты. Икры Ваймса ударились о край кровати, и он упал на спину поверх одеяла, потянув Ветинари на себя.

Чувствуя, как язык Ветинари касается его языка, Ваймс пошарил здоровой рукой, пытаясь расстегнуть замысловатый набор пуговиц на плотном одеянии патриция. Проворные пальцы Ветинари касались его рубашки, как раз под доспехами; другая его рука уперлась в поверхность кровати, чтобы он не лежал на своем стражнике. Одна из мозолистых рук Ваймса прошлась по спине Ветинари, под рубашкой, где, даже месяцы спустя, ужасно глубокие борозды все еще пересекали мышцы. Ваймс почувствовал, что Ветинари едва заметно вздрогнул, когда он проследил одну из них указательным пальцем.