— Что? — Я отпрянула в сторону, едва не свалившись на пепелище от костра. — С чего ты решил?

— Сама посмотри.

Диксон перевернул тело, и я на время застыла на месте как вкопанная, не в силах оторвать взгляд от окровавленной головы, запачканной грязью и пеплом. Мужчина не солгал. Солдат действительно не обратился и был жив, когда острый нож пронзил глотку и вышел насквозь в области шеи.

— Но он схватил за ногу… — растерянно выпалила я, впервые осознав, что убила живого человека.

— Этот гандон бы пристрелил не задумываясь, так что нечего сопли разводить, — Мэрл был груб и прямолинеен, но, по сути, сказал верные слова. — Идём.

— Да.

Я в последний раз посмотрела на обездвиженное тело, а потом, встретившись взглядом с Диксоном, молча переступила через труп и, прихрамывая, уверенно миновала поляну, ни разу так и не обернувшись. Трава шуршала под ногами, иногда похрустывали ветки, солнце палило высоко над лесом. А мы не оглядывались. Шли и не останавливались. Я получила винтовку, и на протяжении всего пути так и не осмелилась разжать пальцы и перекинуть оружие через плечо. Страх преследовал по пятам. И мы были наготове. Каждый со своими мыслями. Убийцы. Я горько усмехнулась, осознав, что это первый раз, но уж точно не последний. Мир изменился. Мы все стали жертвами и охотниками. Выживание в Новом Свете требовало свою кровавую дань. И мы платили. Ради благополучия родных и близких, а ещё спокойного будущего. Все стали убийцами, во имя лучшей жизни, вдали от насилия, человеческой жестокости и ходячих мертвецов.

***

Мы шли без отдыха большую часть дня, с каждым шагом всё дальше углублялись в чащу, и только к вечеру выбрались на просеку, за которой разглядели невысокий амбар. Он таился среди хвойных деревьев и пышных кустов, будто намеренно спрятанный от чужих глаз. Туда-то мы и направились, рассчитывая отыскать не только укрытие, но и пропитание. Я молчаливо двигалась за Мэрлом, осматривалась по сторонам, прислушиваясь даже к отдалённым звукам. Мужское общество не гарантировало безопасность. Не ходячие, так люди Губернатора вполне могли выскользнуть из чащи, прямо за нами, и расстрелять или, что ещё хуже, увезти в Вудбери. Поэтому я мысленно согласилась с Мэрлом и порадовалась не самой лучшей компании. В одиночку было не справиться. Не выжить. И мы оба знали об этом.

— Подожди здесь, — тихо велел Диксон, прежде чем осторожно приоткрыть скрипучую дверь и скрыться внутри амбара.

И снова я не стала спорить. Просто замерла на пороге и повернулась к лесу, внимательно осматривая каждый куст и дерево, в поисках подвоха, засады или приближения мертвецов. Но, как ни странно, было тихо. Ветки не хрустели, ветер стих и не шелестел листьями, лишь только птицы щебетали, перелетали с ветки на ветку, невольно напоминая о давних странствиях в обществе брата. Одно время мы тоже искали укрытие. Надеялись обнаружить дом, укрепить изнутри и остаться. Майкл хотел обезопасить нашу жизнь, не то что Диксон, единственным желанием которого было спасти собственную шкуру.

— Всё чисто, — мужчина высунулся из амбара, — можешь заходить.

Так мы и отыскали временное пристанище. Внутри оказалось чисто и довольно просторно, правда никакой еды и в помине не было, зато крепкие стены, отсутствие окон и дверь, запиравшаяся на толстый засов. По правой стороне, неподалёку от выхода, валялся грязный тюфяк, забросанный одеждой, среди которой посчастливилось обнаружить не только плед, но и вполне себе приемлемые полотенца. А на противоположной стороне разместилось огромное кресло, на которое я и приземлилась, испытав непередаваемое блаженство. Веки невольно потяжелели, но времени для отдыха было слишком мало. Не успели мы осмотреть амбар, как Мэрл отправил за сухими ветками, а сам, прихватив с собой несколько помятых пластиковых бутылок, так же обнаруженных среди прочего хлама, повернул в противоположную сторону.

Мы мало разговаривали, чему я, несомненно, радовалась, но временами тишина угнетала, и хотелось вновь услышать родные голоса, посмеяться над шутками Хершела или послушать пение Бэт. Я скучала по остальным намного больше, чем только могла себе представить. И тоска проникала в каждую клеточку, наполняя тело уже давно привычной грустью.

Вопреки всем ожиданиям, Мэрл вернулся не с пустыми руками. Он отыскал воду и притащил несколько кроликов, что, в мгновение ока, воодушевило обоих. С наступлением темноты, мы закрылись в амбаре и даже опасались разжигать костёр, предусмотрительно выжидая. Но минуты шли, а вокруг сохранялась тревожная и в то же время успокаивающая тишина. Никто не пришёл. Внутри мы были в безопасности.

— Поделим дежурство, — предложил Мэрл, с аппетитом обгладывая кроличьи кости, попутно облизывая пальцы и издавая отвратительные чавкающие звуки чуть не на всю округу. — Ты пойдёшь первая. Я вздремну, а на рассвете поменяемся.

— Как предсказуемо, отправить девушку на улицу, а самому забыться сном на грязном тюфяке.

Я закатила глаза, но не удивилась. А чего же ещё следовало ожидать от бывшего преступника-психопата, склонного к расизму? Большую часть жизнь Мэрл провёл в обществе таких же неуравновешенных ублюдков. Ну а мне несказанно «повезло» сбежать из тюрьмы в его недооценённой компании.

— Я добыл еду и воду, обезопасил это место, милочка, — насмешливо напомнил Диксон, пальцами выковыривая остатки мяса из зубов, — поэтому выбился из сил и заслужил отдых. — Он поднялся на ноги, схватил плед и развалился на грязном матрасе, вызывая у меня неслыханное отвращение не только своим поведением, но и ужасающим внешним видом. — Будь благодарна за кров и пищу.

— Да ты, похоже, супер героем себя чувствуешь! — Я тоже поднялась на ноги, подрагивая от лёгкого озноба. На улице похолодало. — Мог бы хоть плед оставить.

— Приятная прогулка под ночным небом, переосмысление жизни, звёзды, свежий воздух — только посмотри, сколько незабываемых мгновений ожидает впереди. — Он снова рассмеялся, и мне захотелось немедленно сбить улыбку с наглого лица. — Тебе следует чаще проветривать голову. Поэтому бери оружие и иди. Посиди немного. Сбрось пыл.

Мэрл закинул руку за голову и отвернулся от огня, ну а мне ничего не оставалось, как только схватить винтовку и покинуть амбар. Прохладный воздух обласкал кожу. Пришлось потуже запахнуть перепачканный кардиган и прислониться к деревянной стене. Тишина и непроглядная темнота пробуждали на душе привычную тревогу, но я не стала поддаваться страхам. Вздохнула как можно глубже и медленно опустилась на траву, опасливо прижимая оружие к груди. Ни ветерка, однако весенний воздух был густым и холодным, казалось, вот-вот пойдёт дождь.

— Только этого и не хватало.

Я насупилась, прислушиваясь к ночным шорохам, в ожидании опасности, но всё было спокойно. За несколько часов, проведённых в одиночестве, никто так и не пришёл, не выскользнул из-за деревьев. Наверное, нам повезло, и мертвецы обходили стороной не только амбар, но и просеку. Ну а люди Губернатора, как предсказал Мэрл, скорее всего рассредоточились по объездным дорогам, рассчитывая переловить группу поодиночке. Я усмехнулась, внезапно осознав, что ничего не выйдет. У них не получится. Дэрил хороший следопыт. Он наверняка увёл Бэт и остальных как можно дальше от дороги и железнодорожных путей, а Майклу и Рику не занимать отваги. Они справятся и отыщут меня. Стоило всего лишь подождать и не терять надежды. Не время отчаиваться и сдаваться. И я знала, верила и мечтала о долгожданной встрече.

10 мая

Стоило лишь солнцу засиять на горизонте, как я немедля отворила тяжёлую дверь и беззвучно проскользнула в амбар. Внутри царил полумрак. Мэрл сипло похрапывал на тюфяке, а я едва волочила ноги, мечтая о беспробудном сне в ближайшие несколько часов. Глаза слипались, колени подкашивались, и тело отказывалось подчиняться. Я слишком устала для разговоров, язык буквально прилип к нёбу, поэтому и попыталась разбудить Диксона, легонько толкнув в плечо. Безрезультатно. Мужчина даже ухом не повёл, продолжил спать, беззаботно посапывая, чем и пробудил на душе очередную волну колкого негодования. Я опустилась на корточки, и некоторое время просто молча наблюдала за ним, раздумывая, каким образом привести «громилу» в чувство. Окатить водой? Не получится. Питья слишком мало. Быть может, щёлкнуть по лбу? Не проснётся. Я опустилась на дощатый пол и беззвучно рассмеялась, ощутив себя до ужаса нелепо.