Шесть месяцев. Ну что ж, он продержится как-нибудь этот срок, а потом распрощается с этими людьми навсегда.

Последние десять дней показались Элизабет долгими. С утра до позднего вечера она рассказывала Макгрегору, как вести себя в обществе, исправляла ошибки в речи и обучала правильному произношению. Свои же чувства тщательно скрывала.

Оторвавшись от романа, она украдкой смотрела на Хейворда и Макгрегора, которые играли в шахматы, расположившись на верхней палубе яхты. Игра в шахматы стала для них ежевечерним ритуалом. Хейворд познакомил Пейтона с правилами игры, когда мальчику было четыре года.

«Интересно, что испытывает опекун сейчас, повторяя уроки для Эша?» – подумала девушка.

Макгрегор оказался способным и очень скоро стал выигрывать у своего учителя.

Элизабет не могла им втайне не восхищаться. У него оказался необычайно острый ум. Он вбирал в себя все новое, чему его учила Элизабет, как губка, впитывающая воду. В библиотеке Эш прочитывал одну книгу за другой, изо дня в день, расширяя свой кругозор. Речь становилась чище и правильнее. Произношение день ото дня улучшалось. Эш Макгрегор менялся на глазах. Но Элизабет ни на минуту не забывала, что все это – только игра: он продолжал в душе надеяться, что Англия не станет его родным домом.

Макгрегор сидел лицом к стеклянным дверям, из которых открывался вид на величественные волны Атлантики. Положив ногу на ногу, он удобно устроился в кресле и походил на человека на отдыхе за городом. Хейворд же, напротив, казался излишне серьезным и сосредоточенным. Подавшись вперед и придерживая фигурки, выигранные у Макгрегора, он озабоченно потирал висок. Герцог был так захвачен игрой, словно от следующего хода зависела его дальнейшая судьба.

Со стороны Макгрегор вполне походил на джентльмена, хотя сюртук и галстук он снял после обеда. Вместо мрачных черных рубашек и брюк на нем была элегантная одежда от портного из Нью-Йорка.

Элизабет то и дело поглядывала на Эша из-за книги, делая вид, что читает. Нет, она ни на минуту не могла забыть о его существовании. Разве можно было это сделать, если при одном его виде у нее замирало сердце. Простое поначалу, увлечение постепенно принимало форму изнуряющей болезни. Макгрегор, похоже, таким недугом не страдает.

С того вечера в поезде он больше не прикасался к Элизабет. Более того, казалось, он даже избегал ее, и они встречались лишь на занятиях. Чувствуя навернувшиеся на глаза слезы, девушка поспешно отвела взгляд. Как все-таки тяжело быть брошенной!

– Ну что ж, молодой человек, посмотрим, что вы скажете на это, – Хейворд поудобнее устроился в кресле.

Макгрегор внимательно окинул шахматную доску и взялся длинными пальцами за изящную фарфоровую фигурку королевы.

– Шах и мат, – ответил он, делая ход.

– Шах и мат? – изумленно переспросил Хейворд, едва не вскакивая с места. Внимательно посмотрев на доску, он покачал головой и улыбнулся: – Прекрасный ход, мой дорогой. Просто прекрасный.

Эш был очень доволен. Наверное, одержанная победа была для него очень важна. Элизабет потихоньку любовалась его удивительно теплой и радостной улыбкой.

– Теперь, думаю, вы могли бы сразиться и с Элизабет, – предложил герцог, глянув на девушку. – Она превосходно играет в шахматы. Почему бы тебе не подойти сюда и не показать Пейтону, на что ты способна, Элизабет?

Она подняла глаза и посмотрела на опекуна. От неизвестно откуда взявшегося волнения книга в кожаном переплете мягко дрожала в руках. Элизабет перевела взгляд на Макгрегора и встретилась с его красивыми голубыми глазами. Было ясно, что у него не было никакого желания играть с ней ни в шахматы, ни в другие игры. При мысли, что она безразлична человеку, заполнившему ее мечты, у девушки защемило сердце.

– Иди сюда, моя девочка, – Хейворд встал с места. – Дай моему внуку возможность встретиться с достойным противником.

Макгрегор, к несчастью для нее, был тем человеком, при котором все мысли Элизабет превращались в мешанину. Она сомневалась, что сможет показать хорошую игру, даже если он согласится на встречу.

– Но уже поздно, – робко сказала Элизабет. – Может, как-нибудь в другой раз?

– Поздно? – удивился Хейворд и посмотрел на старинные часы возле винтовой лестницы у входа в столовую. – Но ведь нет и половины десятого.

Макгрегор взял с доски фигурку королевы и стал любоваться изящной безделушкой.

– Может быть, леди Бет просто боится со мной играть?

Элизабет восприняла эти слова в штыки. Если он считает ее маленьким испуганным мышонком, она покажет ему, как сильно он ошибается. Опустившись в кресло, которое уступил ей Хейворд, она попыталась сосредоточиться.

– А я пока пройдусь по палубе. Сегодня замечательный вечер. – С этими словами старик ласково потрепал девушку по плечу. – Будь беспощадной, моя девочка.

Элизабет очень не хотела, чтобы Хейворд оставлял ее один на один с этим несносным человеком. Нет, она не боялась Макгрегора. Он был слишком гордым, чтобы принуждать к чему-то женщину. И все-таки рядом с ним Элизабет чувствовала себя незащищенной. Когда Эш Макгрегор смотрел ей в глаза, она была уверена, что он видит ее насквозь и спокойно читает все ее мысли.

Эш не спеша, поглаживал шахматную фигурку и посматривал на девушку.

– Если вы не хотите играть, я не буду настаивать, – сказал он, наконец.

Элизабет улыбнулась задеревеневшими губами.

– Нет, нет, я люблю играть в шахматы, – поспешно возразила она. – Особенно – с достойным противником.

Пожав плечами, Эш принялся расставлять фигуры.

– Ну что ж, посмотрим, кто кого. Элизабет знала только одно: ей, во что бы то ни стало нужно выиграть. Стараясь привести в порядок разбегавшиеся мысли, девушка лихорадочно пыталась вспомнить правила игры, которые знала с пяти лет. Через несколько ходов стало очевидным, что Макгрегор играет спокойно и не напрягается, как она. Спустя полчаса произошел перелом в его пользу, а еще через пятнадцать минут он сначала выиграл у нее королеву, а затем объявил мат королю. За все время они не обмолвились ни словом.

Чувствуя итог матча, предрешенным, она испытывала большое раздражение. Теперь ее едва ли можно назвать достойным противником. Должно быть, Макгрегор считает ее круглой дурой. О, как ей хотелось плакать!

– А вы, оказывается, очень хорошо играете, – заметила Элизабет в конце матча.

Эш пожал плечами:

– Дикари всегда отличаются во время военных действий.

Она посмотрела ему в глаза, и безжалостный ледяной взгляд заставил ее содрогнуться. Хоть она и пообещала Хейворду быть учителем Макгрегора, но так больше продолжаться не может.

– Мистер Макгрегор, мы должны с вами поговорить, – решилась Элизабет.

Тот удивленно вскинул брови.

– Вы так считаете? – переспросил он. – Да.

Чтобы он не заметил ее сильно трясущихся рук, девушка изо всех сил стиснула их вместе. В каюту сквозь приоткрытую дверь врывался свежий морской ветер. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, она начала:

– Я понимаю – вы с самого начала были недовольны, что вашим учителем буду я. Давайте обсудим эту проблему с Марлоу, и он, уверена, вас поймет и подыщет на эту роль кого-то другого.

Хрустальный, с медной отделкой светильник источал мягкое, приглушенное сияние. Оно ложилось на темные густые волосы Эша невесомыми золотистыми лучиками. Красивые волнистые пряди прямо падали на воротник белой рубашки.

– В чем дело, леди Бет? – спросил Макгрегор. – Вы решили, что не справитесь и не сделаете из дикаря настоящего джентльмена?

От него исходила такая мощная сила, что она, словно пламя, поглощала вокруг себя пространство, отбирая у девушки кислород. Она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

– Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог заставить вас сделаться тем, кем вы не хотите быть, – ответила девушка.

– Думаю, вы правы, – кивнул он.

– Я понимаю – у вас нет никакого желания учиться вести себя так, как подобает хорошему английскому джентльмену.