– Переполняют чувства! – Эш окинул долгим взглядом раскинувшиеся вокруг сады и земли Четсвика. – Едва ли этими словами можно выразить то, что я сейчас испытываю.

Элизабет понимала, что ему сейчас грустно, больно и одиноко. В саду звонко запел жаворонок, словно обещая, что все будет хорошо.

– Каким бы ярым противником нашего мира вы ни были, я должна сказать, что довольно многое вы успели усвоить за короткий отрезок времени.

– Да. – Эш тихо засмеялся. – Я и в самом деле доказал, что достиг многого, когда пожал руку бедняге Хедли. Его чуть не хватил удар.

– Вам еще предстоит кое-что усвоить, – мягко заметила она.

– Так уж и «кое-что», – усмехнулся Эш.

– Не считая самого главного, что вы должны будете запомнить, – поправилась Элизабет.

– Вы намекаете, что, первым делом, я не должен шокировать слуг?

– Что-то вроде этого, – согласилась Элизабет.

Она снова пошла по дорожке, не спеша, обходя кусты азалий. Как ни старалась Элизабет казаться спокойной, ноги ее дрожали. Кругом стояла тишина. Единственными звуками были лишь мягкое шуршание платья и тихий шепот цветов, покачиваемых на ветру.

От цветочной клумбы начинался туннель из раскидистых вязов, ведущий к Лабиринту. Элизабет старалась не думать, сколько раз она проходила здесь и представляла рядом с собой Пейтона. Она понимала, что такие мысли ни к чему хорошему не приведут. Учительница и ученик. Им оставался только такой уровень отношений. Продолжаться так будет до тех пор, пока упрямый дикарь не признает Четсвик своим домом.

– Пятый по счету герцог, дед Марлоу, имел страсть к садоводству. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он посадил этот Лабиринт.

Войдя в роль учительницы, Элизабет махнула рукой в сторону Лабиринта, вырисовывавшегося в конце зеленого туннеля.

– Из семейной хроники известно, что дед Марлоу взял за основу своего, Лабиринт в Хэмптон Корте, прибавив к нему несколько новых поворотов. Этот прекрасный Лабиринт считается очень сложным. Я знаю людей, которые плутали по нему часами.

Идущий все это время, рядом с Элизабет Эш вдруг остановился как вкопанный. Не отрываясь, он смотрел на высокую стену из тисса, начинавшуюся в конце туннеля, словно увидел привидение.

Бронзовое от загара лицо страшно побледнело. Он был потрясен! Эш стоял неподвижно, как статуя.

Элизабет осторожно, боясь вспугнуть, коснулась его плеча.

– Что-нибудь случилось? – встревожено спросила она.

Нежное прикосновение девушки заставило Макгрегора резко вздрогнуть. Он поднял глаза и посмотрел на нее такими удивленными глазами, словно на незнакомку.

– С вами все в порядке? – повторила Элизабет.

Эш не ответил. Он резко сорвался с места и бросился бежать по длинному зеленому туннелю из вязов, как будто опаздывал на долгожданную встречу.

У входа в Лабиринт Эш резко остановился, тяжело и прерывисто дыша. Так быстро бежать к стенам из высокого кустарника его заставили скупые смутные воспоминания. По обе стороны узкого входа, словно охраняя Лабиринт, на пьедестале стояли два каменных рыцаря. Они молча смотрели на Эша, опустив острие мечей на лежащий у входа камень. Казалось, они решали: впускать его или нет. Эш смотрел на суровые лица отыскивая их в своей в памяти. Она с трудом пробивалась сквозь тучи, которые закрыли в сознании годы далекого и забытого детства. Все вокруг казалось ему знакомым. Когда-то он уже стоял здесь и смотрел в безжизненные глаза рыцарей.

У Эша не было времени отдаваться чувствам. Он весь сосредоточился на узкой полоске света, что вспыхнула в памяти. Ему хотелось узнать правду.

Постояв немного у входа, он вошел в Лабиринт. Темно-зеленые плотные стены из тисса поднимались над головой на три фута. Через шесть футов от входа стена резко поворачивала к первому пересечению, значит, к первому для него решению.

Ни на минуту не задумываясь, Эш повернул и пошел той дорогой, что подсказывала память. Она вывела его в центр Лабиринта. Здесь стоял сложенный из серых булыжников павильон, напоминавший нормандский замок, притаившийся среди вечной зелени тиссового кустарника.

Не отрываясь, Эш смотрел на каменные стены с круглыми бойницами и, словно наяву, слышал голос: «Я – король, властелин всего, что вижу». Разгоряченное лицо приятно студил свежий ветерок. В пелене плотного тумана то появлялись, то исчезали какие-то лица. Эш закрыл глаза, пытаясь найти ответ на мучивший его вопрос, затерявшийся в глубине сознания.

– Что-нибудь случилось?

Услышав мягкий голос Элизабет, Эш вздрогнул. Она стояла недалеко от него. Одна рука лежала на стене из тиссового кустарника, другая – сжата в кулак. Огромные серые глаза смотрели с беспокойством. Она боялась, что в любой момент он сорвется с места и снова бросится бежать.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась Элизабет и нерешительно шагнула к нему.

Нет, не все в порядке: он был растерян. Но этой женщине совсем не обязательно знать, что он сейчас чувствует. Об этом вообще никто не должен догадаться. Эш сделал глубокий вдох и ощутил в груди тяжесть.

– Да, все хорошо, – ответил он. Удивленно подняв изогнутые брови, Элизабет смотрела на него с неодобрением.

– Признаюсь честно, я никогда не встречала человека, которому бы так не терпелось увидеть Лабиринт, – заметила она.

Не желая обсуждать свое поведение, Эш пожал плечами:

– Просто в Денвере я никогда не видел лабиринта из тисса.

Осторожно подбирая слова, Элизабет спросила:

– Похоже, этот Лабиринт вы видите не в первый раз, правда?

Эш отвернулся от пытливых глаз. Он чувствовал себя, пойманным в ловушку. Ему всегда казалось, что утраченные воспоминания делают душу свободней. Теперь он убедился, что они привели его не туда, куда он стремился.

Эш толкнул тяжелую дубовую дверь, и она тихо, без единого скрипа открылась. Он переступил порог величественного сооружения. Узкая полоска солнечного света пробивала полумрак помещения. Он оказался в комнате, такой же большой, как гостиная в доме. Четыре узких и длинных окна, вырезанных в стенах, были закрыты ставнями. Сквозь щели в них проникали лучи солнечного света. На стенах, обшитых панелями из дуба, висели картины из жизни средневековых рыцарей.

Я – король, властелин всего, что вижу.

Стараясь бесшумно ступать по мозаичному полу, он пошел дальше. В следующее мгновение, резко остановился, пораженный картиной среди цветной мозаики. В падавшем через открытую дверь свете он различил фигуру рыцаря на коне, сражавшегося со сказочным драконом. Память снова подсказала:

«Дракон будет охранять мои сокровища».

Эш невольно содрогнулся. Он пытался потушить вспыхнувший в сознании лучик света, понимая, что еще не готов к тому, что непременно за этим последует. Но ворота, державшие память на запоре, распахнулись и через них хлынули воспоминания. Теперь скрыться от правды он уже не мог.

Приближение Элизабет Эш почувствовал прежде, чем услышал ее шаги по гладкой поверхности пола. Когда она находилась где-то поблизости, даже воздух становился тяжелым и плотным, как перед грозой.

Мышцы Эша напряглись, в висках стала, бешено стучать кровь. Проклятье! Он ведь не безусый мальчишка, впервые в жизни ощутивший запах женщины. Почему, черт возьми, ему тяжело даже думать о Элизабет? Что заставляет его просыпаться среди ночи и представлять, как он ее любит? Когда же, наконец, он выбросит из головы эту маленькую искусительницу? Никто в целом свете не заманит его в прекрасную золотую клетку. Это значит, что думать о Элизабет он не должен.

Взгляд Эша упал на массивное кресло из дуба. На высокой резной спинке красовался фамильный герб. В этой величественной комнате стоял величайший в мире дурак. И все потому, что страстно желал Элизабет. Прямо здесь. Сейчас.

– Вы ведь помните это место, правда?

От мягкого голоса, Эша бросило в жар. Он смотрел на узкие полоски света, проникавшие сквозь щели в ставнях, пытаясь преодолеть вспыхнувшее в нем с огромной силой чувство. Эш с трудом сдерживался, чтобы не сжать Элизабет в своих объятиях.