– Простите, ради Бога, – спохватилась Элизабет. – Я хотела только убедиться, что повязка не сдвинется с места.

– Вы превосходно справились со своей задачей, – насмешливо похвалил Эш.

Она стала торопливо убирать бинты, чтобы скорее уйти от этого человека, и не дать, волю чувствам.

– В ближайшем городе мы должны будем сделать остановку и показать вас врачу, – предупредила она.

– В этом нет необходимости. Из-за какой-то царапины!

– Как вы можете так говорить? – возмутилась Элизабет. – Вас сегодня вечером могли убить, а вы ведете себя так, словно ничего не произошло.

– Человек моей профессии к подобным вещам привыкает, – спокойно ответил Эш.

– Зачем вы этим занимаетесь? – распалялась девушка. – Что заставляет вас, рискуя жизнью, гоняться за преступниками ради нескольких долларов?

В глазах Эша появились холод и отчужденность.

– Человеку вашего круга трудно это понять, – сказал он. – У таких, как я, выбор не велик.

– Но вы могли найти работу где-нибудь в лавке, – предположила Элизабет.

Эш засмеялся – резко, цинично, словно потешаясь над Элизабет и ее миром.

– Я не смог бы целый день торчать в лавке, даже если бы и нашелся хозяин, который взял бы на работу метиса, к тому же проживающего в борделе.

– Но можно ведь найти что-то еще? – растерянно произнесла девушка.

– Да, конечно, – слабо улыбнулся Эш. – Я вот и собираюсь взять деньги, которые Тревелиан обещал заплатить мне за этот маленький маскарад, и купить на них хороший участок земли в окрестностях Стоктона. Я построю там дом, и буду разводить лошадей.

Элизабет с сердитым видом захлопнула крышку аптечки. Невероятное упрямство этого человека выводило ее из себя.

– Я вас не понимаю! – воскликнула она. – Марлоу хочет подарить вам весь мир, а вы поворачиваетесь к нему спиной.

Эша сердил, этот уже не в первый раз затеянный ею разговор.

– Никто и никогда не посадит меня в клетку.

– Никто и не пытается это делать, – удивилась Элизабет.

– Черта с два, – выругался в сердцах Эш. – Вы с Тревелианом хотите превратить меня в того, кем я не являюсь на самом деле. Вы хотите нацепить на меня модную одежду, научить правильно говорить, и выставлять потом напоказ, как дрессированного щенка. Что ж, я согласился на это. Я буду играть в ваши дурацкие игры. Но только шесть месяцев. А потом, я уеду и буду жить, как хочу.

Элизабет подняла свой ящичек и крепко прижала к груди, словно желая защититься от жестокости и бездушия этого человека.

– Марлоу всю жизнь ждал вашего возвращения, – с горечью произнесла она. – Очень жаль, что вы и наполовину не оказались тем человеком, каким должен быть его внук.

Эш намеренно сделал вид, что ее слова нисколько его не задели.

– Похоже, вы считаете этого Пейтона настоящим святым, – только и сказал он.

– Я ожидала найти в нем определенные черты характера, которых у вас, увы, нет, – ответила девушка. – Я имею в виду честность и преданность.

– Значит, я явился для вас полным разочарованием?

Единственное, что по-настоящему разочаровывало ее в этом человеке, его упорный отказ занять место, подобающее ему в жизни.

– Мои чувства по этому поводу не так уж важны. Я беспокоюсь только за Марлоу.

– Правда? – недоверчиво спросил Эш.

– Конечно.

– Вы хотите сказать, что никогда не думали об этом Пейтоне? – усмехнулся он. – И не рисовали его в своем воображении? В виде какого-нибудь доблестного рыцаря в сверкающих доспехах.

Элизабет очень хотелось убежать от него и той правды, которую он не должен знать, но о которой догадывался.

– Вы говорите глупости, – только и нашлась, что сказать она.

– Неужели?

– Да. Можете в этом не сомневаться.

В салоне повисла гнетущая тишина, нарушаемая отчетливым стуком колес да громким, как ей казалось, биением ее сердца.

Она должна немедленно уйти отсюда. Повернуться и убежать. Спрятаться. Этот человек был слишком проницателен, как лев, находящий слабые места у своих жертв. Весь жизненный опыт не подготовил ее к такому испытанию; она неловко чувствовала себя под пристальным взглядом голубых глаз Макгрегора. Но как раз сейчас она и не могла позволить себе уйти.

– Скажите, леди Бет, – первым нарушил молчание Эш. – Почему вы до сих пор не замужем? Должно быть, ждали возвращения в родные пенаты чудесного внука Марлоу?

– Почему я не замужем – вас не касается, – резко ответила она.

Губы Эша тронула самодовольная улыбка.

– Не отчаивайтесь, леди Бет. Настоящий Пейтон, а не какой-нибудь охотник за преступниками, вполне может оказаться идеальным воплощением ваших грез. Может быть, вам улыбнется счастье, и вы встретите настоящего Пейтона.

– Я уже встретила, – сердито ответила девушка. – Но он оказался, к несчастью, бессердечным человеком, думающим только о себе.

– Если вы так уверены, что я – Пейтон, почему тогда продолжаете называть меня мистером Макгрегором?

– Я ничуть не сомневаюсь, что вы – настоящий Пейтон Тревелиан, – с достоинством заявила Элизабет. – И если вы когда-нибудь станете таким же воплощением чистоты и благородства, как это имя, я с радостью буду называть вас Пейтоном.

– К счастью и для меня, и для вас, я пробуду в Англии недолго, чтобы не слишком вас разочаровывать, – отозвался он.

На ее глаза готовы были навернуться слезы, и она изо всех сил прижала к груди аптечку. Какая же все-таки ужасная несправедливость! Этот человек мог быть всем, что Марлоу хотел видеть в своем внуке. Он мог быть и Пейтоном, о котором она мечтала. Ему стоило лишь постараться и немного приоткрыть свое сердце.

– Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, как дорога для человека семья, – тихо сказала девушка. – Дай Бог только, чтобы это не произошло слишком поздно.

Не желая показывать своей слабости, Элизабет повернулась и вышла. Но у себя в купе она никак не могла успокоиться. Бессильно опустившись на кровать, долго тихо плакала, оттого что не все в этой жизни получалось так, как ей хотелось.

Эш закрыл глаза и стал вслушиваться в ритмичный стук колес. Мягкое покачивание должно было его успокоить. Но заснуть он не мог, как ни пытался. Лунный свет и мелькающие от движения тени рисовали на синем ковре причудливые узоры. Рана в боку давала о себе знать, но не она мешала ему спать. Последние слова Элизабет задели его больше, чем пуля, порвавшая тело.

Эта женщина совсем его не знала. Она обвиняла его в том, что он жил не так, как она ожидала. Вовсе не обязательно выслушивать нравоучения этой особы, чтобы знать, что семья – бесценный дар. Он прекрасно это понимал. Он знал, как больно терять того, кого любил. Смерть оставляет в сердце глубокую рану, которая всегда кровоточит и до конца не затягивается.

Эта женщина ожидала, что он снова откроет себя навстречу новой нестерпимой боли. Она хотела, чтобы он доверился ее сумасшедшему опекуну и стал тем, кем никогда не был, – богатым английским джентльменом, равноправным представителем их мира. Себя обманывать, Эш даже и не пытался. Он хотел только леди.

Хотел чувствовать прикосновение нежных рук. Хотел зарыться лицом в удивительные, пахнущие лавандой волосы, целовать шею, плечи, грудь – каждый кусочек ее тела. Представив, как его талию охватывают стройные ноги Элизабет, он испытал сильное возбуждение.

«Идиот проклятый!»

Он, Эш Макгрегор, вовсе не собирался выворачивать свою жизнь наизнанку лишь затем, чтобы угодить этой женщине. Даже если, обнимая ее, он и чувствует себя на седьмом небе от счастья. Даже если невинная милая улыбка и пробуждает в нем страстное желание. Даже если он ни разу еще не увидел в огромных серых глазах восхищения. Восхищения им, Эшем Макгрегором, а не тем человеком, каким его хотели сделать.

Будь проклята эта женщина!

Она ему не нужна. Не нужен ему и старик Тревелиан вместе со своей сладкой жизнью, которую ему предлагают, как морковку – голодному мулу. У него есть своя жизнь. Жизнь, которой никто не сможет его лишить. Он хочет жить, чтобы не думать, прежде чем что-то сказать или сделать.