В жестяном ящике, крепко принайтовленном к полу, хранилось даже несколько динамитных патронов, тщательно обернутых паклей и ватой.

Пока брат рылся в складе оружия, Жанна отыскивала съестные припасы. По этой части также были сделаны весьма утешительные открытия. На корабле ни в чем не было недостатка. Вся кухонная посуда уцелела, а в камере для топки нашлась даже целая бочка пресной воды. Правда, вода приняла несколько неприятный вкус, будучи поставлена в такое жаркое место, но прокипятив ее, можно было устранить этот недостаток. Впрочем, большой кухонный фильтр мог еще лучше помочь беде.

Спустившись вторично в подводную часть корабля, молодые люди окончательно убедились в его стойкости, увидев, что вода, которая омывала пароходный киль, приносилась громадным речным течением и опресняла морскую воду на большом пространстве. Следовательно, нечего было бояться, что море снова подхватит остов судна, отброшенного им далеко от себя.

– Знаешь ли ты, – улыбаясь, спросила Жанна, – какая странная мысль пришла мне в голову?

– Кажется, я ее угадываю, – также с улыбкой ответил Жан. – Но все равно скажи. Мне будет приятно, если мы напали на одну и ту же идею.

– Вот видишь, мне кажется, что если мы нашли себе здесь кров и пропитание, то с нашей стороны было бы очень глупо, если б мы рисковали схватить где-нибудь в другом месте воспаление легких или болотную лихорадку.

– Вот именно, моя дорогая сестрица. Я отгадал и вполне согласен с тобой. Но отсюда еще не следует, чтобы я пренебрегал нашими прежними помещениями. Болотные лихорадки также или еще в большей степени угрожают нам здесь, чем на нашей вышке, в ветвях секвойи, по причине более близкого соседства с болотами. Но так как мы можем пользоваться переменой воздуха, то нам ничто не помешает временно поселиться в нашем железном доме. Я признаю, что на пароходе мы расположимся со всеми удобствами и комфортом, а главное – на просторе. Итак, водворимся тут поскорее.

Разговаривая таким образом, они разделили между собой каюты и другие помещения.

Жан выбрал себе каюту помощника капитана, предоставив сестре более обширную капитанскую комнату, с лучшей вентиляцией. Затем молодой человек нашел нужным вытащить из трюма и поместить на шканцах взрывчатые вещества, которые он прикрыл просмоленным брезентом; вместе с тем юноша перенес поближе к себе оружие и патроны, намереваясь, как только Жанна будет владеть своей сломанной рукой, установить на баке и на шканцах пушку Гочкиса и митральезу Максима.

Так как в шкафах оказался большой запас белья, то Жанна поспешила переменить простыни на койках и навести самую безукоризненную чистоту в этой импровизированной квартире. Она перенесла в свое помещение необходимую посуду и тотчас сварила на ужин шоколаду на сгущенном и стерилизованном молоке, которое нашла в количестве около двадцати бутылок в кладовой погибшего старшего повара.

День закончился мирно, горячей благодарственной молитвой к Богу.

При наступлении вечера бедные дети, измученные усталостью в эти три дня борьбы и лишений, с истинным наслаждением улеглись на чистую мягкую постель, чтобы заснуть сладким сном. Но перед этим Жанна сообщила брату свое последнее опасение:

– Только бы, Жан, нашему кораблю не пришла фантазия сорваться с утеса и унести нас в море, не предупредив о таком коварстве.

– Ну, это радикально невозможно, – отвечал молодой человек. – Именно радикально, потому что наш добрый «Сен-Жак» крепко укрепился на этой скале. Только он мог совершить такое чудо и прилипнуть там, где не растет даже мох. Впрочем, море и не думает о нас; разве землетрясение могло бы сдвинуть наше судно с места, а без этого оно будет торчать во веки веков на этом клочке земного шара.

Брат с сестрой не долго продолжали разговор. Усталость и мягкая чистая постель вскоре убаюкали их, и детям всю ночь снились самые приятные сны.

На четвертый день солнце стояло уже высоко, когда обитатели разбитого корабля наконец проснулись. Они заспались очень крепко, и Жанна почти в испуге крикнула брату:

– Посмотри, Жан, скоро восемь часов! О чем мы думали?

– Да ни о чем, конечно, потому что мы спали. Какая ты смешная! – отвечал Жан Риво, переворачиваясь под простыней с громким зевком. – Вот какая польза вышла из того, что мы завели на судне стенные часы! Из-за этого мы только упрекаем друг друга в нашей лености.

Однако, продолжая шутить, он быстро вскочил на ноги и занялся одеванием.

Когда они сошлись вместе перед кухонной плитой, где милая калека вторично занялась приготовлением шоколада, Жан сделал такое замечание, звучавшее почти грустно:

– А все-таки, Жаннета, мы нисколько не подвинулись дальше и стоим на той же точке, как и в первый день. Нам даже неизвестно, находимся ли мы на острове или на материке, и вообще наша местная география сильно хромает.

– Как это хромает? – с жаром возразила молодая девушка. – И что могли бы мы сделать большего? В три дня мы прошли добрых пятнадцать километров берегом, убили огромную змею, сожгли ее потомство, устроили бельведер на ветвях секвойи, зажарили альбатроса, нашли «Сен-Жака», вычистили его и поселились в нем. Чего же тебе еще надо?

– Ты, право, рассудительнее меня, – сказал Жан, обнимая сестру, – и с этой минуты я предоставляю тебе вести счета, инвентарь и домашний журнал. Я прибью тебе кнопками бумагу на письменный стол, и тогда ты будешь в состоянии писать.

После завтрака дети поднялись на палубу, чтоб насладиться превосходным видом морского берега при утреннем солнце. Бараны бегали взад и вперед с жалобным блеянием, доказывавшим пустоту их желудков. Весь корм у них был съеден. Жаннета вздохнула при виде бедных животных.

– Милый брат, нам надо принести им немножко зелени, если мы не хотим, чтобы они околели с голоду.

– Да, – согласился Жан, – мы сейчас пойдем нарежем несколько ветвей в лесу. Для них это будет самой лучшей пищей.

А до тех пор Жанна размочила в кипятке несколько сухарей, круто посолила их, как это делывал иногда у нее на глазах старший повар парохода, и принесла это не совсем аппетитное кушанье несчастным представителям овечьей породы.

«За неимением хорошего рад и плохому», говорит пословица. Бараны, должно быть, знали ее, потому что с философским спокойствием принялись за этот корм, мало соответствовавший их вкусам.

Что же касается кур и петухов, то они распорядились лучше.

Действительно, эти милые пернатые куриной породы, снабженные не только лапами, но и крыльями, не удовольствовались благами относительной свободы. Они без церемонии перелетели через борт корабля и стали собирать себе пищу на скалах, а со скал перебрались на низменный берег. Там, как настоящие хищники, они принялись охотиться на мелких крабов, которые целыми тысячами бегали по лагунам, шлепая в грязи. И угощение, должно быть, оказалось очень сытным, потому что обитатели заднего двора отдыхали теперь в тени, которую отбрасывал корпус корабля на каменистую почву.

Жанна приманила их, бросая им зерна, и очень обрадовалась, когда они вернулись на палубу, а потом и в свои клетки. Это было началом их воспитания, потому что три курицы несли превосходные яйца, и Жанна могла надеяться развести многочисленный птичник.

Наконец пришла пора приступить к новым разведкам. Брат с сестрой начали держать совет. Теперь, когда у них был богато снабженный арсенал и такой же гардероб, они могли спокойно пользоваться тем и другим. Так, Жанна, по совету брата, переоделась в мужской костюм. Она нашла много матросских мешков, откуда можно было выбрать полное одеяние матроса, и вскоре явилась перед Жаном в широких панталонах из синего полотна, в тиковой блузе того же цвета и в широкополой соломенной шляпе, под которую она подоткнула свои длинные волосы, скрутив их в один узел.

– Так как одна рука у тебя здорова, – сказал молодой человек, – то тебя можно вооружить.

И он опоясал ей талию широким красным кушаком, какие носят южане, преимущественно испанцы. За этот кушак молодая девушка заткнула револьвер с шестью зарядами и абордажный кинжал.