– Ты права: это укрепленный замок! Самое важное для нас – это овладеть им.

– А кто нам помешает в том? – весело спросила молодая девушка. – По-моему, нет ничего легче. Стоит нам взобраться на дерево и расположиться там.

– Вот и ошибаешься, – возразил Жан. – Я, напротив, уверен, что у этого мирного кедра есть уже обитатели, и, пожалуй, очень неприятные, которые имеют перед нами то преимущество, что они раньше поселились здесь.

Он не успел договорить, как поблизости послышался странный звук, заставивший детей примолкнуть. Они насторожили уши. Звуки выходили как будто из самого дерева, на котором стояли брат с сестрой.

– Постой, – прошептал молодой человек, – это неспроста.

Вдруг Жанна слегка вскрикнула и сделала два шага назад, под защиту брата.

Из круглого отверстия, не замеченного ими раньше и находившегося в самом центре разветвления, показалось что-то – плоская треугольная голова с громадными челюстями, с красноватыми глазами. Из разинутой пасти высовывался раздвоенный язык, брызгавший слюной и издававший род шипения, которое испугало детей.

То была мапана, одна из треугольноголовых змей крупного размера, так часто встречающихся в экваториальной и тропической Америке и не уступающих длиной удаву. Ее ядовитый укус приносит смерть менее чем через час.

Жан с сестрой попятились назад. Чтобы слезть с дерева, им нужно было перешагнуть через отверстие и пройти по телу отвратительного пресмыкающегося, вблизи его смертоносных зубов. Об этом нечего было и думать.

Молодой человек потихоньку помог сестре влезть на ближайший сук, который представлял как бы второй этаж этого оригинального, но опасного лесного жилища. Жану было известно, что змеи этой породы поднимаются с трудом по вертикальной линии; прежде всего, значит, следовало оградить себя от нападения.

Устроив Жанну в гигантских разветвлениях сука, мальчик сам отступил в сторону. Между тем мапана медленно выползла из дупла и развертывала кольца своего черного, глянцевитого тела, усеянного зелеными пятнами. Было очевидно, что животное готовится к наступательным действиям и ищет битвы. Шипение змеи раздавалось чаще и громче. Она вытягивала язык и брызгала пеной во все стороны. В то же время ее зрачки загорались, а грозная пасть открывалась и закрывалась с сухим щелканьем челюстей, обнаруживая ужасные кривые зубы в кровавой глубине глотки.

– Она бросится на нас, – в ужасе проговорила Жанна. – Что с нами будет?

– Подожди, сестрица, и не отчаивайся раньше времени, – отвечал мужественный юноша.

Отступая перед отвратительным гадом, он взял в руки ружье, висевшее у него на перевязи. Из предосторожности Жан зарядил его двумя зарядами, прежде чем углубиться в чащу леса. В одном из стволов был, таким образом, патрон с пулей, а в другом – со свинцовой дробью, причем юноша не знал калибра и силы последней. Однако он был принужден стрелять дробью в противника, тело которого из-за незначительного объема представляло сомнительную мишень для пули. Тем не менее Жан дал пресмыкающемуся время выставить наружу верхнюю часть туловища, чтобы прицелиться вернее.

То была действительно громадная змея, и если бы не зубы, налитые ядом, он подумал бы, измерив глазами четыре метра ее извилистых колец, что имеет дело с Пифоном.

– Стреляй, Жан, стреляй! – крикнула запыхавшаяся Жанна, видя, что чудовище свивается спиралью, готовясь развиться дугой. Мапана лишена способности влезать на гладкие стволы, зато она обладает страшным преимуществом делать скачки на расстояние, равное длине своего тела.

Но Жан смотрел в оба. Прицелившись из ружья и держа палец на курке, он следил за всеми движениями врага. Вдруг пресмыкающееся вытащило конец хвоста из дупла и бросилось вперед двумя или тремя сильными порывами. Но его скачок был разом остановлен. Заряд, стоивший пули, раздробил отвратительную челюсть и пронзил спинной хребет чудовища в двух или трех местах. Кольца змеи распустились и повисли, как тряпица.

– Слава Богу! – воскликнула девушка. – Змея издохла. Только бы там не оказалось других.

Жан снова спустился к центру дерева и толкнул ногой ужасный лоскут, все еще наводивший содрогание. Потом он вернулся на помощь к сестре. Однако Жанна, усевшись в верхних ветвях, находила, что там очень хорошо.

– А что, если бы нам поселиться совсем в нашем новом жилище? – весело спросила она. – Я нахожу его удобнее пещеры и с некоторыми приспособлениями, разумеется…

– Ты права, сестрица, и я согласен с тобой, – перебил со смехом Жан. – Но в своем теперешнем состоянии эта квартира может быть только временной.

Они оба слезли с дерева, которое чуть было не сделалось причиной их гибели, и спустились к морю.

Вторую ночь потерпевшие крушение провели, как и первую, в своей пещере. Их спокойствие не нарушалось ничем, и при восходе солнца, как и накануне, они начали осмотр берега. Это не обошлось без неожиданностей. Во-первых, море убыло меньше, чем вчера, – доказательство, что день самого сильного морского прилива миновал. Зато море усыпало низменный берег обломками всякого рода, оторванными, очевидно, от остова несчастного судна, на котором ехал доктор Риво со своими детьми: тут были реи и снасти, обломки марсов, даже куски мачт, доски обшивки, доказывавшие, что корабль наткнулся на какую-нибудь из соседних скал.

– Все это, – заметил Жан, – убеждает меня, что вокруг нашего острова существует сильное течение, которое приносит сюда постепенно то, что морские волны отрывают у кораблей, погибших поблизости.

Эти слова молодого человека обнаруживали в нем большую наблюдательность. Действительно, прибывающая вода подтвердила его предположение, подвигая с юга к северу, вдоль берега, обломок доски, который в конце концов остановился на песчаной отмели.

– Как жаль, – со вздохом сказала Жанна, – что у нас нет никаких орудий, чтобы рыть землю или рубить дерево.

Брат тотчас угадал благочестивую мысль сестры.

– Да, – отвечал он, – я сам горюю о том. У наших бедных покойников очень жалкая могила.

Однако с этим приходилось смириться, хотя соседство двух разлагавшихся мертвых тел было не особенно здорово. Жан решил пока переселиться из пещеры, слишком близкой к первобытной усыпальнице капитана и миссис Эллиот, чтобы устроиться как-нибудь на дереве, отвоеванном у мапаны.

– Если только там нет других змей, – заметила Жанна, которую беспокоила мысль о таком соседстве.

– Ну что ж, тогда мы перебьем и других, – храбро отвечал брат.

Они тотчас устроили это переселение, которое не потребовало много времени, потому что запасы детей стали истощаться. Что касается альбатроса, чрезвычайно аккуратно ощипанного Жаном под руководством сестры, то его оставалось только испечь. Правда, это была самая трудная операция.

– Топлива-то у нас много, да нет огня. Откуда мы его добудем? – спросила Жанна.

– О, у меня много способов добыть огонь! – весело отвечал Жан. – Кораблекрушение оставило мне кое-какие ресурсы.

И он последовательно вынул из своего кармана довольно сильное зажигательное стекло, огниво с пружинкой, при котором сохранился еще довольно длинный фитиль из трута, и коробку зажигательных спичек. Но последние никуда не годились, потому что морская вода обратила их в бесформенное месиво, где нитки смешались с растворившимся воском и фосфором. Но трут успел просохнуть и мог отлично пойти в дело. Он воспламенился при первом ударе огнива. Опыт удался. Оставалось только отправиться к дереву и расположиться на нем. Но молодой человек предварительно стал собирать обломки, принесенные течением. Он сложил их в довольно большую кучу и при виде их невольно вздохнул.

– Ах, будь у нас пила или, по крайней мере, простой топор, мы могли бы извлечь пользу из всего этого дерева!

Однако Жанна напомнила ему о неотложных нуждах. В данную минуту самое важное было приготовить обед. Убитого альбатроса притащили к подножию дерева, а потом сложили костер из хвороста, на котором должно было жариться мясо морской птицы, разрезанное на куски. Затем Жан, раздувая зажженный трут, ухитрился развести огонь для этой стряпни под открытым небом.