Но долго стоять под колонной и расстраиваться ей не удалось, к ней подошла какая-то старая женщина. Неряшливо одетая и не совсем трезвая, она вдруг схватила Липу за плечо, наклонилась близко к лицу, чуть ли не касаясь своим большим горбатым носом конопатого носика Липы, и, обдавая Липу запахом вина и сигарет, прошипела:
– А знаешь, что танцевала ты со своим будущим муженьком? Да, да, Липочка. Только придется немножко подождать. И, кстати, завтра не волнуйся, когда все будут думать, что твоя маленькая кузина потерялась в лесу или забрела в болото. Знай, она будет прятаться в конюшне.
Странная женщина ушла, что-то мурлыча себе под нос, и оставила Липу в растерянности и недоумении.
А на следующий день маленькая Лизочка, когда гуляла с няней в лесу, и вправду потерялась. Её искали весь день и могли бы искать и ночь, но Липа отправилась на конюшню и привела сонную Лизочку.
«Эта женщина не сумасшедшая, а провидица, – подумала тогда Липа, – а значит, Петр Вышеградский станет моим мужем». И Липа невольно отслеживала перемещения молодого человека, но Липа и Петр так и не пересеклись ни через месяц, ни через год. Пророчество оказалось для Липы жестокой насмешкой, ожиданием, которое въедливым червяком грызло её всю жизнь. Если бы та женщина не подошла к ней на балу и не сообщила своих предвидений, Липа бы не сравнивала каждого своего ухажера с Петром Вышеградским, отдавая предпочтение призрачному воспоминанию и отвергая таких простых, обычных парней. А спустя лет семь она запретила себе думать о нем. К тому же ей в этом помог её первый муж.
А теперь Липа в растерянности глядела на имя, стоявшее в конце записки.
– Конечно же, это однофамилец, он не можете быть тем самым Вышеградским, – сама себе возразила Липа, – ведь тогда ему должно быть уже лет сто десять, а для человека это невозможно. Если он, конечно, как дядя, не выпил какого-нибудь необыкновенного, сверхомолаживающего зелья. Но ведь дядя поклялся магистрату, что уничтожил зелье.
Она тряхнула головой, чтобы прийти в себя и сосредоточиться не на воспоминаниях, а на опасности, которая ей грозила. Прочитав еще раз дядин ответ, она, наконец, увидела и другие слова, кроме имени Петра.
– Значит, воспользоваться сундучком. Но каким таким сундучком? – прошептала Липа.
А потом вспомнила, что в день её восемнадцатилетия дядя Всеволод торжественно вручил ей маленький сундучок из темного дерева, в котором лежали какие-то травы, колбочки с сушеными лапками и плавниками и много чего еще – короче, это была целая мини-лаборатория для маленькой ведьмы.
«Я верю в твою магию, ты, главное, не отчаивайся и верь в себя», – сказал тогда Липе дядя тихим, заговорщическим шепотом. Конечно, ему-то хорошо было говорить о вере в свои силы, он стал победителем королевского магического турнира еще в 15 лет, тогда как Липа не могла даже совладать с дурацким горшком для писем. Поэтому в тот же день Липа закинула этот сундучок куда подальше, увидев в нем лишь насмешку над собой.
– Не думает ли он, что я сама возьмусь за колдовство? – нахмурилась Липа.
Но так как помощи ей было больше ждать не от кого, то она отправилась искать этот треклятый сундучок.
Выудив его из угла платяного шкафа, она принесла сундук в кабинет и поставила на стол. В сундуке были не только всевозможные травы и порошки, в пришитом к крышке кармашке Липа нашла несколько листков с рецептами, а также маленькую записку, написанную знакомым дядиным почерком: «Это рецепты уличных ведьм. Поэтому, чтобы создавать эти зелья, магия не требуется, только точный расчет. Удачи».
В сердце Липы расцвела не только нежная благодарность к дяде, но и надежда, что она может найти здесь что-нибудь нужное. И она принялась читать названия зелий.
Веселящее. Скороходное. Для искусного пения и игры на клавесине. Зелье невидимости. Превращающее в рыбу. Отворотное. Зелье изоби…
– Отворотное? – пробормотала Липа. – Может, это как раз то, что нужно?
И пояснение к зелью подтвердило её догадку. «Отвращает от дома, особливо отпугивает нежелательных гостей».
Липа подвесила над огнем в камине котел, налила в котел воду и принялась отмерять травы и толочь скорлупу яиц пунцовки и кости двуглавой мыши.
В коридоре раздались шаги. Липа метнула взгляд на дверь и с ужасом увидела, что щеколда не задвинута. Но было уже поздно, в кабинет входил детектив.
– Что вы тут делаете? – Игорь подошел к столу и стал рассматривать травы и колбочки, которые Липа выудила из сундучка. – Похоже на лабораторию какого-нибудь средневекового алхимика, – улыбнулся он и перевел взгляд на котел, в котором что-то тяжело булькало.
– Это для огорода, – поспешно сказала Липа. – От слизней и прочих вредителей.
Липа отчаянно соображала, как отвлечь детектива от зелья, и вдруг взгляд её упал на шкатулку, где на дне лежала связка тонких сигар. Она вытащила одну и протянула Игорю:
– Угощайтесь. Особый сорт.
– Если честно, никогда не пробовал сигар, – с легким смущением сказал Игорь.
Взяв сигару, он поджег её спичкой и затянулся.
– Интересный вкус, – он вдохнул еще глубже, – не похоже на табак, хотя… – он улыбнулся и сел в кресло, стоявшее напротив стола, – какая разница.
Глаза детектива счастливо сияли, и Липа поняла, что сигары оправдывают свое название: «расслабляющие – забавляющие». На упаковочном листке было к тому же написано, что они состоят из высших сортов анютиных и жабьих глазок.
Долго завидовать счастью детектива Липа не смогла, она тоже взяла сигару, зажгла её и затянулась. К горелому запаху варящейся жижи добавился горьковатый запах травы. От сигар заструился фиолетово-розовый дымок.
– Кажется, я вспомнил, что мне это напоминает. Это… – Игорь затянулся, – что-то похожее на коноплю. Да? – Он со смехом глянул на Липу. – Не подумал бы, что такая степенная дама может покуривать наркопляные… наркотравные сигарки.
– Степенная, я? – возмутилась Липа. – Огорчительно слышать такие эпитеты в свой адрес. Я, по-вашему, зануда? Скучнятная старуха?
– Скучнятная? – Игорь расхохотался и снова повторил это неправильное слово. – Беру свои слова обратно, вы веселая и при том вовсе не старушенция. Всего-то лет на десять меня старше.
– Не хочу быть старухой, – плаксиво сказала Липа.
– Это всего лишь наша плата за долгую жизнь.
– Ах, какая тонкая философия! Ваш ум так же восхищает, как и ваша внешность!
– А меня удивили ваши глаза, ужасно зеленющие, и такие хитрые. Встреться мы с вами при других обстоятельствах, я бы вами очень даже увлекся. Но сейчас… – он помахал перед собой рукой. – Что-то я вас плохо вижу, дым вокруг какой-то.
– Ой, – Липа резво вскочила. – Кажется, мое зелье пригорает.
Она стала перемешивать зелье в котле, и по комнате разнесся ужасный запах расплавленных старых калош.
– Быстрей открывайте окно! – крикнула Липа. – И выматывайтесь из кабинета, а то из-за вас я его окончательно испорчу.
Детектив неспешно, словно его ноги погрязали в какой-то каше, подошел к окну и открыл его. А потом, осторожно докуривая сигаретный огрызок, так же неспешно направился вон из кабинета.
– Не буду мешать. Колдуйте на здоровье.
Утром Липа проснулась с тяжелой головой. Она с трудом помнила, как закончился вчерашний день.
Кажется, детектив вернулся в кабинет за новыми сигарами, и они вдвоем все их выкурили. А потом танцевали на лужайке гопак. После читали наперебой стихи, и выходила такая околесица, что они валились от хохота. А еще она пыталась рассказать Игорю, что она лепрекон, и что на самом деле она сделала с инспектором. Но, слава богу, её перестал слушаться язык, и она завалилась спать прямо в грядки с цветами. А Игорь упорно сидел у фонтана в ожидании какого-то карпатого карася. И только рано утром Липа смогла переползти сюда в спальню, оставив детектива храпеть на бортике фонтана.
Липа вспомнила про котел и зелье и, тревожась все больше, побежала в библиотеку. К счастью, на столике она увидела склянку наполненную зеленой жижей. Оставалось только посетить кухню и приказать кухарке приготовить на обед рыбный суп, в который она бы смогла незаметно для вкуса подмешать зелье.
