Софи схватила Жан-Мишеля за руку и стремительно потянула за собой по боковой дорожке в глубь сада, где зеленой ровной стеной высились стриженые кусты. Они зашли в пропуск в посадках и оказались в зеленом лабиринте.

– Его называют “Лабиринт чудес”, – сказала Софи.

– Почему?

– Потому что здесь можно потеряться навсегда. – Софи остановилась, улыбаясь Жан-Мишелю.

– Это тебе, – сказал он и протянул ей скромный букетик из фиалок и маргариток.

– Мои любимые цветы, – сказала она восторженно и поднесла его к лицу, вдохнула глубоко.

– Я знаю, – тихо сказал Жан-Мишель, приблизился к ней, ласково взял за подбородок и поцеловал. Руки Софи обхватили его шею.

Невдалеке послышались голоса.

– Идем, идем, – сказала Софи, увлекая его за собой.

Они шли вдоль зеленой стены, потом свернули раз, другой. И вдруг вышли из лабиринта прямо к стеклянной стене королевской оранжереи.

За стеклом среди темно-зеленой листвы оранжевели апельсины; будто круглые солнечные блики, светились желтым лимоны; алели длинные цветущие кисточки каких-то тропических растений.

Софи прошла вдоль стекляной стены к раскрытой двери. Махнула рукой Жан-Мишелю, тихо проговорила:

– Не бойся, здесь в это время никого нет. А дверь они для проветривания оставляют.

– Я не боюсь, но тебе достанется, если нас увидят вместе…

– Трусишка, – поддразнила его она и показала язык.

Они зашли внутрь оранжереи и продолжили целоваться.

Здесь одуряюще пахло – влажной землей, травами, но сильнее всего – цветочной сладостью.

Жан-Мишеля пьянили ароматы, пьянил поцелуй Софи…

Вдруг за стеклом он увидел бледное, искаженное злобой лицо: он узнал герцога Андалузского.

– Там герцог Андалузский, – прошептал Жан-Мишель.

Софи обернулась, но герцог уже исчез.

– Пошел доносить на нас его величеству, – сказал Жан-Мишель.

– Папа сейчас в Париже, у него там встреча с послом Японии. Так что еще часа два нам ничего не грозит, – она улыбнулась.

– Я видел прибытие посла – парижане закидали его гнилыми фруктами. Ходят слухи, что его величество собирается дать ему большой кредит золотом, тогда как его собственный народ голодает…

– Ах, я прошу тебя, оставь политику! – недовольно сказала она. – Она меня не интересует и не касается!

– Политика всех касается, – заметил Жан-Мишель тихо.

– Меня – нет! – Софи надула губки, потом взяла одну фиалку из букета, который все еще сжимала в руке, и воткнула в волосы. – Красиво?

– Да… Похоже, герцог был взбешен, увидев нас вместе.

– Он уже столько времени в меня влюблен.

– Хм. Не вызвать ли мне его на дуэль?

– Зачем? – испугалась Софи.

– Чтобы больше не подглядывал.

– Да что он может сделать. Ну наябедничает папе. А я скажу, что это он из ревности! Вот так.

– Ладно, – усмехнулся Жан-Мишель, снова обнимая Софи, – тогда оставим его кусать себе локти.

Домик был замызганный и серый, как всё вокруг. Герцог Андалузский стукнул в дверь кулаком в замшевой перчатке.

– Кто? – раздался хриплый властный женский голос.

Герцог не стал отвечать, с силой толкнул дверь и вошел внутрь. Несмотря на то, что солнце еще не село, здесь было темно. И только поморгав и привыкнув к тусклому освещению, которое давало единственное окошко с треснутым стеклом, герцог разглядел пожилую женщину, сидевшую у стола.

Она толкла что-то в ступке и даже не подняла голову, когда он вошел. Под потолком висели пучки сушеных трав. Домик пропах ими. Герцог поморщился брезгливо.

– Она все равно тебя не полюбит, – сказала женщина и повернула к нему лицо. Она не была такой уж старой, как показалось герцогу вначале. Прямой нос, ясные светлые глаза, аккуратно собранные в узел волосы – ее можно было назвать привлекательной.

– Что? – не понял герцог.

– Та девушка, – женщина продолжила толочь в ступе. – Ничего не поделаешь.

– Откуда ты…

– Она твоей не будет, – резко сказала женщина.

Герцог вскипел:

– Тогда пусть и ему не достанется.

– Садись, – сказала ведьма, бросила пестик и отодвинула ступку.

Герцог сел на второй табурет.

В руках у женщины появились большие истрепанные и замусоленные карты. Она веером кинула их на стол. Сказала:

– Положи руку на какую хочешь.

Герцог послушался. Женщина перевернула карту картинкой вверх. На картинке была изображена девушка со светлыми растрепанными волосами.

Женщина будто бы насторожилась. Повернула открытую карту рубашкой вверх, взяла горсть семян, которые толчила в ступке, и бросила на карты.

Потом приблизила лицо к столу, рассматривая, как упали мелкие темные семена, стала переворачивать карты одну за другой, бормоча:

– Ты глянь-ка…

– Что там? – нетерпеливо спросил герцог.

Женщина не ответила. Собрала карты, перемешала их, опять кинула на стол, бросила семена, подула на них и перевернула карту, на которой собралось больше всего семян. Это снова была карта со светловолосой девой.

Ведьма взглянула прямо в глаза герцогу:

– Вечная любовь.

– Что?

– Это вечные влюбленные, – сказала женщина. – Их не разлучить.

Герцог хмыкнул презрительно:

– Цену набиваешь? Не беспокойся. – Он похлопал ладонью по туго набитому кошелю на поясе.

– Вечная любовь – это великая сила. Это как остановить реку.

– Ха. Я построил большую плотину на притоке Роны. Ты не слышала? И река остановилась.

Ведьма приблизила к нему лицо:

– А потом залила город и порушила дома.

– Это мелочи.

Ведьма произнесла:

– Ты не понимаешь. Это любовь истинная, настоящая, вечная. Они будут встречаться через века, в последующих возрождениях.

– Да какое мне дело до последующих возрождений! – раздраженно рявкнул герцог. – Мне надо, чтобы они не встречались сейчас! Ничего не умеешь – так и скажи! – Он поднялся, чтобы уйти.

– Умею, – сказала ведьма и посмотрела на него сурово: – Я разлучу их. Я ударю, – она стукнула ребром ладони по столу, карты отлетели в стороны, – по мосту, который связывает их.

– И что будет?

– Не знаю, что. Но сейчас они разлучатся. Это я тебе обещаю.

– Отлично.

– Но их будет притягивать друг к другу во всех жизнях и веках. Хотя связь между ними будет все больше истончаться. Через столетия мост станет тоненькой ниточкой. Любое препятствие им будет страшно. И нить, может быть, совсем порвется тогда… Но может быть, их сердца вспомнят…

– Плевать мне, что и где их сердца вспомнят! Колдуй давай.

Она покачала головой:

– Не здесь. Не сейчас. Ритуал сложный. Заплати мне деньги и уходи.

– Уж не надуть ли ты меня решила?

Ясные глаза посмотрели на него спокойно:

– Твой выбор, герцог.

– Черт с тобой. – Герцог отстегнул кошель и бросил его на стол. – Этого достаточно, я полагаю?

– Для меня – да.

– А что – я должен заплатить кому-то еще?

– Не понимаешь, герцог? Ты идешь против стихии. Возможно, тебе придется отдать многое за это.

– Что, интересно? – усмехнулся герцог. – Еще деньги?

Ясные глаза всмотрелись в него пристально и холодно. Ведьма произнесла медленно:

– А может, все состояние? Титул? Земли? Жизнь?.. Или всего лишь… честь?

Герцог побледнел, его пробрала дрожь.

– Что за шутки! – крикнул он.

Она засмеялась:

– Ты можешь отказаться.

– Делай, что обещала. – И герцог вышел на улицу. На свежий воздух.

Любовь, стихия, вечность! Сказочки. Ведь все наврала поди. А сопляк так и останется при принцессе. Нет, надо найти способ заслать этого выскочку куда-то. Или просто нанять убийц. Точно. Так будет гораздо проще. А то развел бабьи гаданья да колдовство!

На площади было шумно и людно – не протолкнуться. Горожане весело переговаривались в ожидании зрелища, обсуждали цены на хлеб и новые указы. “Луизетт” высилась над морем людских голов, как старая оконная рама.