Спрятав руку за спину так, чтобы Артур не увидел, я несколькими жестами передал товарищу свои предположения.

«Что будем делать?» – спросил Пас.

У меня чаще забилось сердце. Я понял, что прямо сейчас следует принять решение, от которого, возможно, будет зависеть наша жизнь. И принять это решение мне было очень непросто.

«Вырубаем Артура и уходим, – показал я. – Путь до порта пешком будет безопаснее, чем с головорезами Мигеля».

Пас посмотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, верно ли я все просчитал, затем резко развернулся и шарахнул ресторанщика кейсом по голове. Тот рухнул на четвереньки, и мне пришлось добить его ударом локтя в затылок.

– Осторожнее! – остановил меня Пас. – Убьешь ведь!

– Так ему и надо, собаке!

– Но у тебя нет никаких доказательств его вины. Только предположения.

Это меня остудило.

– Хочешь дождаться доказательств? – хмуро уточнил я.

– Нет. Давай затащим его в развалины, и надо отсюда двигать.

Я усмехнулся и потащил бессознательного Артура в разрушенный дом. Пас не выпускал из рук чемодан, так что помощи от него было не много. Управившись с этим делом, мы скорым шагом миновали четыре квартала, а затем пошли спокойнее, чтобы привлекать к себе поменьше внимания. Ну, насколько это возможно, конечно, когда идешь в легкомысленной одежде с металлическим кейсом в руке.

Еще через два квартала до меня дошло, что мы вырвались невредимыми, да еще и с деньгами. Чистая победа!

– Офигеть можно, как мы провернули это дельце! – хлопнул я товарища по плечу. – А?

– Как в кино, – сдержанно согласился он. – Но, пока не доберемся до центра, не стоит расслабляться.

– Кстати, как ты собираешься распорядиться деньгами?

– Отправлю матери переводом из первого попавшегося банка.

– Это правильно. Ну а себе-то возьмешь хоть немного?

– Конечно. Возьмем на двоих пятьдесят тысяч. А? На базе нам этого хватит лет на десять, если питаться только в «Трех соснах».

– Хватит. Только «Сосны» теперь скорее всего закроют.

– Может, и нет. Может, у Артура и не было никакого плана. На всякий случай надо отсчитать положенные ему десять процентов. Если что, передадим с извинениями.

– Главное, чтобы начальство на базе не застукало нас с деньгами.

– Спрячем в дюнах, это несложно, – отмахнулся Пас. – Все равно, кроме нас и Молчуньи, там никто не бывает.

Последняя фраза меня озадачила.

– Что значит «нас»? – удивился я. – И откуда ты вообще знаешь, где мы встречаемся?

Пас замялся, но я уже и сам догадался.

– Так это с тобой она трахается, кроме меня? – рявкнул я.

– Э! Погоди! – остудил меня приятель. – Не хватало нам сейчас прямо тут подраться. Давай устроим разборки на базе.

– Я от тебя такого не ожидал. И от Молчуньи не ожидал. Вот так и узнаешь интересные вещи о старых друзьях! Гадство, а я-то думаю, чего это ты меня постоянно успокаиваешь! Черт…

– Она может выбирать, кого хочет.

– Ну да! И ссать в уши насчет великой любви!

– Разве она говорила тебе, что любит? – искренне удивился Пас.

– Конечно!

– Мне тоже, – вздохнул он.

– Так она и тебе лапшу на уши вешала! А может, и не только тебе!

Следующий квартал мы преодолели в полном молчании. Пас хмуро шагал, покачивая кейсом, и старался на меня не смотреть.

– Слушай, – остановился я. – А давай на нее вместе забьем, а?

– Это было бы ей хорошим уроком.

– Ну. Заметано?

– И ты не будешь на меня злиться?

– Обещаю, – ответил я.

– Заметано! – кивнул Пас, и мы двинулись дальше.

Из дружеских мои чувства к нему превратились в братские. Наверное, двое мужчин, спавшие с одной женщиной, пусть и в разное время, становятся в каком-то смысле родственниками. Это была странная мысль, но она занозой засела в голове.

– Тихо! – Пас придержал меня за локоть и прислушался. – Это «Ровер» Мигеля! Быстро прячемся!

Спотыкаясь о камни, мы вломились в густой кустарник, росший в развалинах дома, и залегли. Уличная собака остановилась на тротуаре и потянула носом, проверяя, нет ли при нас съестного. Когда рев мотора приблизился, она шарахнулась в сторону и скрылась из виду. Через секунду пикап пронесся мимо, оставив в жарком воздухе клубы пыли и выхлопного пара. Кусты шевельнулись от ветра.

Мы еще полежали немного, пока рев не стих окончательно, затем выбрались из кустов, отряхнулись и продолжили путь к центру города. Какое-то время нам везло – не попадалась ни единая живая душа, но ближе к пяти по солнцу Пас напрягся.

– Что-то услышал?

– Сзади. Пятеро или шестеро. Мужчины. Один босой.

– У тебя дар акустика, – шепнул я, косясь через плечо. – Хорошо тебя натренировал Жаб.

Действительно, позади не спеша двигалась группа из пяти грязных и оборванных латиноамериканцев. Одежда троих состояла только из парусиновых брюк и соломенных шляп, один был в штанах и сомбреро, а последний в яркой бандане, майке и драных джинсах. Оружия у них в руках не было, и это меня немного успокоило – какими бы крутыми они ни были, против двух наших кинжалов им не выстоять ни при каких обстоятельствах. Вот если бы с ними было ружьецо, тогда нам было бы над чем поразмыслить.

– Безоружные, – успокоил я Паса.

Мы продолжили путь как ни в чем не бывало.

– Вообще-то Жаб тут ни при чем, – возобновил мой приятель прерванный разговор. – У меня с детства слух хороший.

– Не свисти, – отмахнулся я, вспомнив уловку с гравилетом.

– Нет, серьезно. У нас в школе проводили викторину «Отгадай по звуку». Ну, давали послушать звук и просили определить, что его издало. Я всегда побеждал. Даже мог отличить хруст сырой моркови в зубах от хруста яблока.

– Мастак, – усмехнулся я.

– Ну. Мама думала, что я стану музыкантом. Скрипачом. У меня даже грамота осталась – «Лучшие уши школы».

– Hey, boys! – донеслось до нас сзади на кривом английском. – Stop'n'fuckin!

Мы притормозили и медленно обернулись, навесив на лица улыбки от уха до уха. Латиносы немного опешили. Наверное, они ожидали увидеть в наших глазах испуг или в крайнем случае злобу, а вот что делать против улыбок, они не знали. Такого опыта у них не было.

Так мы простояли секунд десять – двое против пяти, причем двое с улыбочками, а пятеро с отвисшими челюстями.

– Sorry, – произнес парень в джинсах. – We find our friends, but make mistake. Sorry.

От такого английского мы прыснули смехом.

– Ok! – я помахал ребятам рукой.

Они заулыбались, закивали и поспешили скрыться за ближайшим углом.

– А теперь делаем ноги! – сказал я Пасу, стирая с лица улыбку. – Жмем на полную, иначе они соберут толпу и вломят нам за наши насмешечки!

– Думаешь? – с сомнением произнес он. – Кажется, они действительно ошиблись и перепугались не меньше нас.

– Не тормози! – я потянул его за рукав, и мы пустились по улице скорой кроссовой рысью.

Таким бегом нас почти год гоняли «деды» на базе, так что нам было не привыкать. Вот только тяжелый кейс мешал, бил об ноги, поэтому мы время от времени передавали его друг другу. Вскоре над полуразрушенными домами показалась мачта телевышки, и мы поняли, что вышли на финишную прямую. Пришлось поддать, несмотря на жару и капающий с лица пот. Сердце колотилось в груди быстро, но ровно, дыхание тоже пока не сдавало. Меня беспокоило лишь то, что до центра, а значит, и до полиции, оставалось километра четыре, так что опасность нападения все еще нельзя было сбрасывать со счетов. Бегом нас, конечно, догнать трудновато, тем более недокормленным и пропитым латиносам, но вот если в их распоряжении имеется небольшой грузовичок, а в грузовичке – обрезки водосточных труб, тогда нам придется туго. К тому же, учитывая местный уровень владения английским и наш собственный уровень владения испанским, договориться с нападающими будет сложно.

Словно вызванный из небытия моими мыслями, позади раздался рев нескольких мотоциклетных моторов.

– В развалины! – выкрикнул я, подталкивая Паса в нужную сторону. – Там не проехать на мотоцикле.