– Но стоимость корабля ты мне не оплатил!

– И не буду, на то есть страховка. Ты мог отказать мне во фрахте, если тебя не устраивала сумма. Но мы ударили по рукам, а это значит, что ты должен выполнить свою часть контракта. Я свою выполнил.

Капитан стиснул кулаки, развернулся и направился в рубку.

– Так, салаги! – оглядел нас командир. – Давайте в отсек! Мне надо поговорить с вами без чужих ушей. Рипли! Полезай к нам! – Дождавшись ее, Жаб огорошил нас заявлением: – Не доверяю я капитану. Он может выкинуть что-нибудь неожиданное. Так что приказываю всем держаться вместе, амфибию не покидать, отдыхать по очереди, с оружием не расставаться ни на миг.

Под его присмотром мы накинули на плечи заряженные «ЛКМГ-18» и втроем выбрались на броню. Жаб занял свое место в кабине.

– Что-то серьезное? – осторожно спросил я у Рипли.

– Скорее всего да. Не помню, чтобы Огурец хоть раз суетился попусту. Чутье у него, как у зверя.

Я и сам ощущал в воздухе напряжение, хотя никаких внятных признаков надвигающейся беды назвать бы не смог. Наверное, сказывалось приближение шторма, ведь порой атмосферные явления странным образом влияют на психику. Пахнущий солью ветер крепчал, чайки восторженно кувыркались в затянутых тучами небесах, а на гребнях волн, словно отражения птиц, перекатывались пенные барашки. За кормой оставался след более темной и беспокойной воды. Нетерпение стихий нарастало, и уже не оставалось сомнений, что вскоре произойдет сокрушительная развязка всего, что наплела судьба за последние дни, скручивая жизни Паса, Молчуньи, Рипли, Жаба и мою собственную в общий жгут грядущих событий. Я боялся этой развязки и ожидал ее с нетерпением, как опасную бурю, потому что за ней должно было открыться нечто новое, по-настоящему неизведанное, то, что и называется подводной охотой. Меня вдруг осенило, что настоящее крещение охотник может пройти только в купели океанских стихий. Это вне пределов человеческой власти – создать охотника. Его можно выучить, натренировать и даже использовать по назначению, но все это не суть важно. Последнее слово все равно останется за океаном. Он либо примет охотника, либо нет. Вот чем Рипли с Жабом так сильно отличались от Краба с Кустом! Они были не личным составом, не «стариками», а единственными охотниками, которых я знал. Паса тоже крестила стихия, но то была стихия огня, а она не имеет отношения к океану. Станет ли он охотником после этого? Трудно сказать. Но обычным человеком он уже быть перестал. Вот так, в один день. Он заново родился в пламени взрывов и получил Алмазный Гарпун вместо метрики. Справедливо.

Теперь крещение ожидало меня, и я это чувствовал, как приближение шторма. Правда, через час стало ясно, что дело не только в погоде.

– Рипли! – Пас толкнул локтем начальницу.

– Что такое? – Она медленно подняла уставшие веки.

– Глянь на главную мачту!

Я посмотрел вверх и увидел двух моряков из команды, которые при помощи подвижных блоков тянули сквозь решетчатую ферму нечто массивное, надежно замотанное в брезент. Еще двое готовили крепления под эту штуковину, намереваясь установить ее прямо на мачте, на господствующей высоте.

– Локатор? – предположил я.

– В лучшем случае, – хмуро ответила Рипли.

– А в худшем?

Она не ответила, но, когда моряки потянули к кронштейнам гофрированные трубки гидравлического управления, я понял, что они там собрались поставить.

– Барракуда! – опередил меня Пас. – У них же пулемет!

– Так это его они прятали под плитами в трюме! – догадался я.

Выходило, что судьба закинула нас не на судно каких-то захудалых контрабандистов, а на корабль настоящих пиратов. И мы сами помогли им протащить через таможенный пост пулемет – вместо того чтобы обезвредить и сдать властям! Хотя и сейчас это еще не поздно сделать, пока «Красотка» не вышла на океанский простор. Я посмотрел на Рипли. Та хмуро молчала.

– Мы что, так и будем смотреть? – недоуменно спросил я.

Поняв неизбежность предстоящего крещения, я подсознательно хотел приблизить развязку.

– Да, – буркнула Рипли.

– Что значит «да»?! – мне было уже плевать и на то, что она старше, и на то, что опытнее. – Это пираты, мы должны отстранить капитана от управления и доставить судно в ближайший порт! Это наша работа, в конце концов!

Я обернулся к Пасу, но он меня не поддержал. Он очень изменился со времени своего крещения. Теперь мой приятель, хоть и салага, принадлежал скорее к клану Рипли, чем к моему.

– Не кричи! – оборвала меня начальница.

– Ты что, боишься? – Мной окончательно овладел гнев. – Не хочешь, чтобы пираты узнали, где их место?

Она мне врезала в челюсть с такой силой, что я провернулся в воздухе, прежде чем рухнуть на броню у ее ног. Во рту стало солоно, но зубы, кажется, остались на месте. В глазах поплыло.

– Достаточно или добавить? – поинтересовалась Рипли.

– Достаточно, – ответил я.

– Тогда закройся и помолчи. Здесь командует Огурец, и я шагу не ступлю без его приказа. К тому же со зрением у него все в порядке, не беспокойся.

– Но когда установят пулемет, нам будет труднее арестовать капитана!

– Что ты знаешь о трудностях, салажонок? – зло усмехнулась Рипли.

О таких трудностях, как пристрелянный пулемет, я не знал ничего, так что пришлось прикусить язык.

Через пару минут из кабины «Ксении» на палубу выбрался Жаб. В руке он держал тощую колоду пластиковых карточек серого цвета – каждая темнее другой. Взводный отошел метров на десять от амфибии, поднял руку с колодой и начал по одной доставать из нее карты.

– Что он делает? – удивился я.

– Пристреливает ракетомет по таблицам, – ответила Рипли.

Надо сказать, что с такой методой пристрелки я не был знаком. Манипуляции Жаба выглядели вполне мирными, а установленный механиками ракетомет покоился в нише корпуса. Видимо, Молчунья настраивала его не по штатному прицелу, а по своим хитрым приборам. Это меня впечатлило, и я решил больше не проявлять попусту инициативу. Тут умных, зорких и опытных явно хватало и без моих соплей.

Между тем моряки на мачте тоже времени зря не тратили. В отличие от Жаба, они не скрытничали – привинтили пулемет на турели, подсоединили гидравлический привод и расчехлили конструкцию. Ствол оказался направлен точно на нас. Он был направлен на меня! Прямо мне в голову, барракуда его дери! Пас даже бровью не повел, а у меня по спине пробежало стадо ледяных мурашек.

– Ссышь, когда страшно? – покосилась на меня Рипли.

– Так точно! – сквозь зубы ответил я.

Пулемет дернулся. Я думал, инфаркт получу, но это оператор проверял привод. Пулемет имел два ствольных блока для снижения перегрева и очень модную «бесконечную» систему питания. Такая штуковина может резать, как автогеном, а может прижать огнем и уложить мордой в грязь на минуту, а то и на две. В общем, если бы Пас надумал выйти под такой огонь, то Алмазный Гарпун был бы вручен ему посмертно. Похоже, до него тоже дошла эта истина – он притих и перестал смахивать на кавалера высшей награды. Мне полегчало, а то не очень приятно чувствовать себя единственным засранцем среди неустрашимых героев.

Ветер крепчал. Капитан приказал морякам снять с мачт радиотехнические и навигационные средства. Попутно установили еще два пулемета – оба стволами на нас. Солнце село, подпалив тучи прямо по курсу, отчего наш курс некоторое время казался дорогой в адское пекло. Затем опустились сумерки.

Я зажмурился, когда нам в лица ударили тугие лучи дуговых прожекторов.

– Мы сейчас выглядим как персонажи стрелкового симулятора, – шепнул Пас.

– Хрен там, – невесело пошутил я. – На каком симуляторе ты видел такие удобные цели? Если только на симуляторе для пятилетних детей с дефектами зрения.

– Хватит уже обливаться словесным поносом! – прикрикнула на нас Рипли. – Мне тоже страшно, но я сижу и помалкиваю.

По лесенке загрохотали подошвы Жаба.

– Эй, охотники! – позвал он. – Что-то вы совсем приуныли. Вид у всех троих бледноватый.