— Привет!
Бала легко перевернула меня лицом вверх и, задрав подол длинной юбки, уселась мне на шею, зафиксировав мою голову своими голыми ногами. Дышать было трудно, но возможно.
— Слезай с меня! — рявкнул я, пытаясь раздвинуть её ноги, чтобы хоть как-то освободить башку.
Но на удивление она держала меня крепко для такой худой девчонки.
— Ты знаешь, а я тут на тебе без трусов сижу, — она кокетливо улыбнулась, слегка прикусив нижнюю губу. — Мы можем с тобой немного поиграть! Ты знаешь, у меня так давно не было ни одного танга, и уж тем более танга-северянина…
— Детка, я бы с радостью, но ты… выбрала для игр не самое удачное время и место…
Я вновь попытался освободиться, разжав её ноги, но те оказались словно стальные. Я попробовал поползти вверх, но из этого ничего не вышло, и тогда я стал отползать вниз, одновременно пытаясь спихнуть руками эту девку с себя. Как ни странно, получилось, вот только моему лицу действительно пришлось убедиться в полном отсутствии на ней нижнего белья.
— О, а ты проворный мальчик! — с удовольствием отметила она. — Чувствую, нам с тобой будет весело вдвоём.
— Я так не думаю!
Не успев толком встать, я попытался заехать своим пудовым кулаком ей по спине, нисколько не страшась того, что она — женщина, тем более такая хрупкая с виду, и что мой кулак запросто может раздробить ей рёбра. Но она внезапно лихо развернулась на месте и, мягко взяв меня за запястье вытянутой руки, сплела какую-то Нить, выглядевшую как тёмно-зелёное облако дыма. Этим облаком она толкнула меня в грудь, да так, что весь мой корпус едва не сплющило. Меня оторвало от пола и пронесло по воздуху несколько саженей, в конце последней я врезался спиной в стену, и из моих глаз буквально посыпались искры.
Больно. В ушах звенит, мир перед глазами расплывается, а на грудь будто кипяток вылили. Где-то недалеко от меня послышалась серия негромких хлопков, затем какого-то треска, после чего я явственно расслышал, как кто-то сломал кирпичную стену.
— Ну как хочешь, — Бали пожала плечами и, взяв со стола один из ножей для хлеба, медленно двинулась ко мне, виляя задом. — Значит, не судьба.
Тут уж совсем какая-то хрень начала твориться. Меня внезапно обдало волной сильного холода, мгновенно отрезвившего и вернувшего обратно в строй, а потом я увидел, как в паре десятков саженей от нас, во дворе на улице, сверкнула голубая вспышка. Воздух заклубился белым паром, зелёная трава тут же обледенела, и из облака этого пара показалась женская фигура. В том, что это именно женщина, можно было не сомневаться, неприкрытые сиськи, пусть и такого небольшого размера, разглядит любой нормальный мужик, даже слепой. Но всё остальное… Всё остальное меня сначала ввело в ступор, а затем погрузило в пучины страха и отвращения.
Вурдалаки, будучи ожившими полуразложившимися трупами, многих пугают своим видом. Трупы, пусть даже и в мёртвом состоянии, всё равно выглядят жутко из-за гниения, но эта женщина трупом не была, хотя по её виду судя, она тоже должна мирно покоиться в том гробу, откуда её выдернули. На ней не было большей части кожи и мышц, виднелись оголённые жёлтые кости, череп был и вовсе полностью «мясным». Круглые глаза без век бешено вращались, осматривая то место, куда она попала, а безгубый рот приоткрылся в жутком оскале обнажённых зубов, выдохнув густой столб пара. Хорошего в ней было только одно — чресла, как и ноги до колен, оказались прикрыты какой-то окровавленной тряпкой.
— Гыде-е-е Налзит-та?.. — громко крикнула она, с трудом управляясь с собственным языком. Голос у неё оказался очень сухой, грубый и сильно хриплый, словно она не пила воду хрен знает сколько времени. — Гыде-е я?
— Это ещё что? — Бали обернулась и увидела новую гостью. — Разговаривающий мертвяк? Разве такие бывают? Интересно…
Со стороны гостьи внезапно дунуло ещё одной волной холода, я, было, подумал, что она — какой-то особый вид сильного вурдалака, но я ошибся. Волна холода шла вовсе не от неё. Гостья обернулась на голос Бали и, увидав нас, истошно захрипела. Сразу за этим из облака белого пара один за другим начали выбегать самые обычные вурдалаки. Много.
— Быть не может! — вскрикнула Бали.
Она тут же побежала навстречу им, на ходу сотворив несколько Нитей, окруживших её на секунду слабым золотистым сиянием. А мертвяков выбегало из облака пара всё больше и больше, они цепочкой растянулись по двору и залу, направляясь от странной женщины, назвавшей себя какой-то Налзитой, к нам. Оставшийся в живых вампир, увидав такую толпу мертвяков, начал медленно отползать в противоположную сторону. При этом он жалостливо посмотрел на меня.
— Проклятье! — я ударил кулаком по полу и, поднявшись, приблизился к вампиру и сделал ещё одну попытку вытащить свой кинжал.
Получилось, хоть и с трудом — тот крепко застрял между двумя позвонками, но всё же вылез. Вампир с облегчением вздохнул и уже через пару секунд смог более-менее нормально шевелить ногами. Вскоре он убрался прочь.
Тем временем вурдалаки окружили Бали, но ту это только наоборот веселило. Она, радостно взвизгивая, кружилась как юла, размахивая направо и налево хлебным ножом, кромсала глотки и животы мертвякам. Тем на собственные раны по большей части было плевать, если только те не оказывались достаточно глубокими, чтобы тяжёлые головы на перерезанных шеях переставали держаться и запрокидывались назад. Бали оказалась ловкой и сильной, бесстрашной девушкой, однако даже она не могла справиться одновременно сразу с десятком немёртвых тварей. В какой-то мере мне её даже было жаль, но три вурдалака, быстро доковылявшие до меня, заставили меня отвлечься.
Как я уже успел убедиться, мертвяки были хоть и сильны, но неимоверно тупы. Несколько обманных движений, и вместо драки одновременно с тремя мертвецами я получаю тех же троих, но выстроившихся в неровную линию и мешающих друг другу. Мертвяки эти были совсем свежими, в том смысле, что хоть тела давно уже начали гнить и разлагаться, они пока не начали преображаться в того монстра, которого я увидал в Сосновке. Никаких длинных рук и видоизменённой рожи, обычные трупы людей, только ходячие. Ну и глаза тоже светятся. Ну и Холодом от них веет так, что я мёрзнуть начинаю. Несколько сильных взмахов туда-сюда длинным кинжалом, и от шеи ближайшего вурдалака остаётся один только позвоночник. Ещё одно точное попадание, и его голова отделяется от тела и падает на пол, а сам вурдалак, уже окончательно мёртвый, начинает заваливаться на своего товарища, который вместо того, чтобы отойти, продолжает тупо идти на меня.
Со вторым я управился тоже достаточно легко, но множество сильных взмахов кинжалом, то и дело норовящим застрять в теле врага, быстро вымотали меня. Приступив к третьей твари, я заметил, что Бали начала сдавать позиции — её окружили со всех сторон плотным кольцом несколько десятков монстров, и оттуда она сбежать уже не могла. Вот она ныряет под ещё один удар одного из мертвяков, но она уже устала, поэтому пропускает следующий. Её толкают в спину, и она попадает в смертельные объятия тварей Холода, клацает множество зубов, и от её плоти отрывают целые куски. Она визжит от боли, кровь хлещет рекой, монстры наседают, и Бали скрывается из виду совсем.
Мой третий мертвяк пользуется тем, что я на секунду отвлёкся, прёт на меня. Я, забывая, кто передо мной, всаживаю ему кинжал между рёбер, но обратно вытащить уже не успеваю. Сильный удар справа отбрасывает меня на спину. Ещё несколько вурдалаков приближаются ко мне, криков Бали уже не слышно, и толпа монстров начинает постепенно отходить от того места.
— Рас! Лови!
Ган появляется весьма вовремя. Проклятье, пускай он валариец, но я очень рад его появлению! Он кидает мне какую-то ржавую саблю, а сам остаётся с классическим простым двуручником, довольно помятым и поцарапанным во множестве битв, но чистым, без единого следа ржавчины или грязи. Я ловлю саблю и, надеясь, что она не разлетится в оранжевую пыль прямо у меня в руках, делаю широкий взмах перед наседающим на меня вурдалаком. Сабля оказалась добротной, башку монстру я срубил с двух ударов. Но это всё же не топор, хотя признаю, что топором я бы так резво и долго не махал.
