Алфеев тут же покинул свой кабинет, а я, прихватив с собой предназначенную мне чашку кофе, отправилась в общую комнату, где в это время никого не было.

Сидеть в одиночестве, размышляя о том, стоит ли вообще здесь находиться, было невыносимо для меня. Я уже решила уйти из Штаба, не дожидаясь возвращения Алфеева, как в комнату вошла Светлана Харитонова.

– Джули, какими судьбами?! – радостно воскликнула она, но в лице её мелькнула досада.

– Да вот, заехала кое-что передать Алфееву, а он и разговаривать не хочет!

Мне было известно, что в последнее время Светлана мелькает на телевизионных экранах чуть ли не чаще самого Алфеева, и это свидетельствовало об их особых отношениях.

– А ты знаешь, что Жарова уволили? – спросила Светлана, обнимая меня за плечи и целуя в щеку.

– Да, в курсе! – отмахнулась я. – Но я здесь по другому вопросу. Дней десять назад я была в Москве и узнала сведения, которые помогут Алфееву выиграть. Но сообщить их могу только лично ему!

– Знаешь, когда тебя уволили, мы с Алфеевым, буквально через день, поехали в мой округ. И я ему по дороге говорю: «Евгений Алексеевич, нам Джули не хватает!» «Мне тоже не хватает», – ответил он. «Тогда, давайте, вернём её», предложила я. И знаешь, что он ответил? «Нет, – говорит, – не вернем. Она меня грузит!»

– Ой, Свет! – я с безнадежностью махнула рукой. – Не знаю, что он имеет в виду под «грузит», но это – пустая отговорка! Пойду – ка я покурю!

Выйдя на лестничную клетку, я закурила и тут же увидела Алфеева, поднимающегося наверх. Заметив меня, он повернулся к шедшему за ним мужчине средних лет.

– Вот, Джули Борисовна считает,– громко сказал Алфеев, – что на фотографиях я выгляжу грустным.

Я так не считала, и никогда ничего подобного не говорила Алфееву.

– Правда?! – теперь уже Алфеев обращался ко мне. – А я бываю веселым только когда вижу красивых молодых женщин! Правда?! Поэтому, на съёмках обязательно должны присутствовать весёлые молодые женщины! – в экзальтации продолжал говорить он. – Джули Борисовна, так Вы будете со мной работать?!

Ты не ведаешь, что творишь! – подумала я и скривила губы в ироничной улыбке. – Тебе нужны весёлые и молодые женщины?! Неужели непонятно, что состязаться с ними, – ниже моего достоинства?!

– Я хотела бы с Вами переговорить, – сдержанно сказала я. – Если нет времени сегодня, можно завтра, по дороге в район.

– Нет! У меня в машине уже есть пассажиры, – сказал Алфеев и, сопровождаемый фотографом, прошёл мимо меня в свой кабинет.

Избавившись от секундного оцепенения, я двинулась к выходу из штаба, но, заметив на одной из дверей табличку «Лыков Артем» остановилась. Не раздумывая, постучала в дверь и вошла в кабинет.

Сидевший за столом молодой человек, не отрывая головы от бумаг, с которыми работал, спросил:

– Чем могу быть полезен?!

– Артем, мне надо переговорить с Евгением Алексеевичем в конфиденциальных условиях. Здесь нельзя. Здесь у Вас кругом прослушка, – я это точно знаю. А он не соглашается, ссылаясь на то, что у него нет времени.

– Я здесь ничем помочь не могу!

В интонации молодого человека сквозила отчужденность, даже враждебность.

– Завтра он едет в район, – терпеливо продолжила я, – говорит, с ним уже кто-то едет в машине.

– Да, Светлана Харитонова.

– А я могу поехать в своей машине. Разговор, собственно, короткий. Мне нужен всего час.

– Джули Борисовна – нет! – Артём поднял глаза от бумаг и прямо посмотрел на меня. – Договаривайтесь с самим Алфеевым.

– Жаль! – с сожалением произнесла я и медленно вышла из кабинета, аккуратно притворив за собой дверь.

И Артём не хочет помочь! – с обидой думала я, чувствуя, что в глазах закипают слёзы. – Значит, для них моя цена ниже, чем у «услужливой» Харитоновой! Но, – скомандовала я себе, – никаких слёз!

Овладев собой, я вернулась в общую комнату.

– А где у Вас «системный аналитик» сидит? – спросила я у Светланы. – Хочется посмотреть, с кем теперь Алфеев советуется.

– Ну не с ним уж, точно! Он только мониторингом СМИ занимается.

– Все равно! Схожу к нему, возьму чистой бумаги.

Светлана проводила меня и даже представила «аналитику». Им оказался пожилой, худощавый, с виду желчный мужчина. Взяв у него немного чистой бумаги, мы вернулись в общую комнату, и Харитонова сразу ушла по своим делам.

Меня же буквально колотило от негодования и ощущения собственного бессилия. Устроившись у окна, я начала строчить записку Алфееву. Написав, что «играясь», и не желая переговорить со мной, он упускает свой шанс, я задумалась. «Вы делаете роковую ошибку», – хотела написать я, но это было бы слишком уж пафосно, и неубедительно. «Вы проиграет в первом туре около 3%. – написала я. – Встретимся осенью в Госдуме».

Выпустив таким образом пар, я несколько успокоилась. В записке не было никакого прока, – она не могла изменить ситуации. Сейчас не время для демонстрации обид! – решила я. – Надо попробовать ещё раз достучаться до Алфеева.

В ожидании его возвращения, я пошла к «аналитику». В его комнате не было ничего кроме рабочего стола, пары стульев и ксерокса.

– А почему у Вас так пусто? – спросила я скучающего старичка.

– Алфеев все необходимое делает и получает в другом штабе, – ответил «аналитик».

– Это как?! – не поняла я.

– Сухаренко, объединил Центральные штабы Алфеева и губернатора Смирнова. Формально штабы вроде разные, а работают в них теперь одни и те же люди.

Получается, – ужаснулась я, – что Алфеев уже не контролирует собственную избирательную кампанию. Всё в руках Сухаренко, который работает на Смирнова! Алфееву, видимо, сказали, что «поставим на того, чьи шансы на победу будут выше». Он ещё не знает, что обречён на поражение!

Не успела я осмыслить эту новую для меня информацию, как дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Алфеев.

– Вы надумали работать со мной? – с неуместным кокетством спросил он.

Строго и печально взглянув на него, я подошла к двери, и со словами:

– Жаль, Евгений Алексеевич! – протянула ему свою записку.

Он молча взял протянутый конверт.

Я вернулась за своей сумкой, оставшейся висеть на стуле.

– На улице снова дождь?! – на ходу спросила я у Алфеева. – Я зонт в машине оставила.

Ответа не последовало. Обернувшись, я увидела, что Алфеева уже нет и дверь закрыта.

На улице действительно шел мелкий, но плотный дождь. Я остановилась на крыльце под козырьком. Достала из сумочки сотовый, чтобы вызвать машину, и в этот момент получила звонок. Ирина Баширова просила меня о встрече. Очень кстати, – подумала я, – эта встреча отвлечёт меня от ненужных переживаний и тягостных раздумий.

Через 15 минут я уже ждала супругу Баширова в ближайшем кафе.

– Рада тебя видеть! – войдя, поздоровалась со мной Ирина.

– Жаль только, что в таком месте пришлось встречаться! – я смущенно улыбнулась, указав взглядом на неприглядный вид за окном. – Вокруг не старый города, а какое-то старье: развалюхи, хлам, помойки, убогие забегаловки!

– Да мне, Джули, все равно где! – Ирина взглянула на меня большими печальными глазами. – Помнишь, ты заезжала к нам в январе?!

– Разумеется! Спасибо за гостеприимство! Присаживайся, я уже заказала кофе и пирожные.

– Так вот, – Ирина продолжала говорить, усаживаясь напротив меня, – тогда Алексей, не знаю уж почему, постеснялся сказать тебе, что он страшно болен.

От волнения на щеках Ирины выступили неровные красные пятна.

– Я знаю, у него несвертываемость крови.

– Все хуже! – на глаза Ирины набежали слезы. – Он умирает!

– Да что случилось?! Ты не плачь, а постарайся спокойно объяснить, в чём дело. Надо обсудить проблему, – ты ведь для этого пришла?!

– Да, конечно! – Ирина взяла себя в руки. – У него в прошлом году появилась молодая любовница – его секретарша. А она была больна гепатитом. Когда это выяснилось, Алексей отправил её в Германию. Она там вылечилась, и вернулась. Он ей квартиру купил и подарил. Говорит, что не кому «о бедной девушке позаботиться».