Вскоре обнаружилось, что Анна свободно владеет тремя иностранными языками. Это сделало её совершенно незаменимой для шефа, которому ежедневно приходилось общаться с иностранными партнерами, так как он ещё и деловые журналы издавал за рубежом.

Погруженная в приятные воспоминания о приятельнице и оставшейся в прошлом довольно беззаботной столичной жизни, я вдруг почувствовала, что наше такси начало заносить. Но водитель удержал машину, и, справившись с ситуацией, исподлобья взглянул через зеркало на меня.

– В этом месте всегда скользко, – буркнул он, то ли извиняясь, то ли оправдываясь. – Под горку здесь!

Теперь уже я не сочла нужным отвечать ему. Испугавшись заноса машины, я мгновенно вернулась к реальности. На сердце у меня вдруг стало тревожно. Я ехала к Баширову, который впервые за много лет знакомства пригласил меня к себе домой – на завтрак. Со вчерашнего дня я с недоумением гадала, почему в этот раз домой, ведь я, как обычно, просто попросила о встрече. Вероятно, у него возникла какая-то личная просьба ко мне, – предположила я, – и это для моих целей скорее хорошо, чем плохо.

Баширов был думающим и осторожным человеком, а я чувствовала, что для обуздания собственных противоречивых мыслей и принятия серьёзного взвешенного решения мне сейчас необходимо авторитетное мнение именно такого человека.

После переворота Баширов, занимавший какой-то весьма серьезный пост в обкоме партии, ушел в тень и занялся бизнесом. Он хорошо знал как старую номенклатуру, так и новую «элиту» и стал чрезвычайно влиятельным человеком не только в Миссурске, но и во всём округе. Этот человек с постоянным непоколебимым спокойствием, изумительной памятью, проницательностью и закрытостью вызывал у меня ассоциации с «крестным отцом». Я была уверена в его расположении ко мне, но всегда робела перед ним.

В конце перестройки Баширов вовлек моего брата Сергея в компартию и помог ему стать сначала депутатом Законодательного собрания, а чуть позже – секретарем обкома. Так как я не испытывала симпатии к коммунистам и уже тогда предчувствовала крах партии, то была против такой карьеры брата. Но Сергей был полон энтузиазма и горел желанием принять участие в реформировании страны.

А когда Союз развалился и рухнула компартия, Сергей сразу укатил в Москву, в гущу событий, «исполнять свой долг перед товарищами и родиной» – защищать компартию в Конституционном суде. Мне это не понравилось.

– А ты не боишься гражданской войны? – спрашивал меня Сергей. – Вчера я сжег списки областной партноменклатуры. Но всё равно тысячам коммунистов грозит люстрация.

Что тут возразишь? Если бы произошел запрет компартии, то неизвестно как повели бы себя рабочие. В стране быстрыми темпами происходила деиндустриализация – массово банкротились и закрывались заводы, бывшие гордостью страны и составлявшие костяк её промышленности.

После отъезда Сергея финансовое положение нашей семьи очень быстро стало критическим. Мой муж – Матвей, как и многие инженеры, потерял работу, а я одна прокормить его и троих сыновей на ставшую вдруг нищенской зарплату преподавателя ВУЗа не могла.

Сергей изредка приезжал домой. Однажды, наблюдая как он отбирает в небольшой бумажный пакет самую мелкую сырую картошку из заготовленной нами на зиму, чтобы забрать её с собой в Москву, я не выдержала:

– Серж, неужели никто из твоих бывших «товарищей» не может нам помочь?!

– Я просить не буду! – брат спрятал глаза.

– И не проси! Вот тот, с которым ты ещё политический клуб создавал, помнишь?! Баширов, кажется. Дай мне его телефон или адрес! Я слышала, что у него сейчас несколько фирм. Возможно, он подскажет, чем я могла бы заработать на жизнь.

Скрепя сердце Сергей дал мне телефон своего «покровителя», и я позвонила Баширову. Вопреки опасениям, он с понимание отнесся к моей просьбе и пригласил приехать в свой офис. Выслушав мой рассказ о том, что я успешно закончила питерский университет-один из лучших ВУЗов страны и защитила кандидатскую диссертацию, Баширов спросил:

– А торговать Вы умеете?

Пожав плечами, я лукаво улыбнулась.

– Мой дядя был умелым торговцем. В семье бытует предание о том, как сразу после войны он на рынке продал старые туфли моей мамы, а на вырученные деньги купил ей новые – для свадьбы. Может и у меня получится?!

Баширов одобряюще кивнул головой и тут же позвонил кому-то из своих знакомых. Обсудив с ним свои деловые вопросы, и уже завершая разговор, он сказал:

– Да, Юр, я сейчас пришлю к тебе Джули Кузнецову – сестру Сергея. Найди ей работу.

Положив трубку, Баширов обратился он ко мне:

– Вы не переживайте! Если что не так, звоните, приходите, – дорогу теперь знаете. Юры не бойтесь – он, как и Вы, из биотехнологов. Вам с ним проще будет договориться, чем с другими. Поезжайте к нему прямо сейчас.

С Юрием Трубниковым – молодым бородачом, мне ни о чём договариваться не пришлось. Прямо с порога, он объяснил мне «что к чему» и «как» надо делать, чтобы заниматься посреднической торговлей. Он указал где получать мелкооптовые партии сахара и водки – бывшие тогда весьма ходовым и доходным товаром. Дал небольшой список потенциальных покупателей, пожелал успеха и быстро распрощался.

Не без опаски взявшись за дело, я довольно быстро убедилась в том, что «не боги горшки обжигают», – всё оказалось очень просто. Однако, я чувствовала себя униженной и испытывала угрызения совести, от того что занимаюсь торговлей столь специфическим товаром как водка. Каждый раз, после одной-двух успешных сделок я сознательно «выпадала из процесса» на несколько недель и возвращалась к торговле только, когда заканчивались деньги. Но даже при таком подходе к делу, материальное положение моей семьи быстро и существенно улучшилось. Мы с Матвеем, наконец, позволили себе купить приличную корпусную мебель со светлым фанерным шпоном для гостиной и новый цветной телевизор. Несколько раз я давала денег Сергею на выпуск какой-то оппозиционной газеты.

Юрий, заметив эту особенность в характере моей деловой активности, однажды сказал строго:

– Послушайте, Джули Борисовна, я тоже предпочел бы по-прежнему выращивать безвирусные культуры томатов. Но теперь… Когда я уезжаю за рубеж делать закупки, мне надо быть уверенным, что Вы, и другие работающие на меня люди, справитесь с новыми большими объемами.

Слушая Юрия, я внимательно всматривалась в его умное лицо, невольно любовалась черными локонами его густой шевелюры, и размышляла над тем, как мне быть. Работалось с Юрием легко. Мне даже нравилось, что этот молодой мужчина, – а ему было чуть за тридцать, был жёстким деловым человеком. И вот теперь он ясно давал понять, что рассчитывать на «особые условия» мне не стоит.

После недолгих колебаний, я твердо ответила:

– Я не смогу. Не моё это.

Поблагодарив Юрия за оказанную помощь, я вернулась домой. Ответ на вопрос «что теперь делать?» неожиданно появился уже на следующий день, – мне позвонил сам Алексей Баширов.

– У меня для Вас есть предложение, – сказал он. – Мы создаём в Миссурске филиал не крупного, но очень богатого якутского банка. Там нужен заместитель управляющего.

Я сразу согласилась, вдохновившись открывшимися в моём воображении перспективами. Но через пару месяцев я сама отказалась и от этой работы.

– Управляющий всё настолько засекречивает, – объяснила я Баширову при личной встрече, – что мне непонятен смысл того, чем я занимаюсь. Работать «в тёмную» я не согласна.

– Тут ничего не поделаешь! Сфера деятельности такая, – согласился Баширов. – Я знаком с управляющим несколько лет. Вы правильно оцениваете ситуацию. Такой риск Вам ни к чему. Давайте подумаем вот о чём. У меня есть добрый приятель – Глеб Строев, который занимается вопросами организации совместных предприятий или, можно сказать, привлекает инвестиции. Здесь я могу гарантировать, что всё будет нормально.

Я с интересом взглянула на Баширова.