Как только ведущий, поблагодарив собравшихся, объявил о завершении встречи, я встала и, поторопив Илью, направилась к выходу из зала. Надо было поскорее оказаться вне этих стен, чтобы не дать Алфееву оснований полагать, что наша встреча не случайна, да и самой избежать соблазна проявить участие к нему.
Но Алфеев, опередив меня, встал в дверях, перекрыв собой выход из зала. Я растерялась. Некоторое время мы оба молча стояли друг напротив друга. Не понимая, чего он хочет, я начала сердиться на себя. Намереваясь прекратить эту нелепую игру в молчанку, я дерзко взглянула в лицо Алфеева, но тут же стушевалась: его большие печальные глаза с мольбой смотрели на меня.
Тем временем вокруг нас стали собираться люди. Некоторые даже попытались задавать Алфееву вопросы, связанные с выборами. Но он молчал, и взгляд его был прикован к моему лицу. Чувствуя, что неловкая ситуация вот-вот превратится в пикантную, чего нельзя было допустить, я выдавила из себя дежурную фразу:
– Все будет хорошо!
Властным движением руки я потребовала от Алфеева подвинуться и освободить проход. На его лице появились обида и разочарование. Он отступил в сторону, и я поспешно вышла из зала. Быстро спустившись по лестнице, я практически выбежала из Дворца культуры.
Оказавшись на незнакомой улице, осмотрелась. Ильи не было видно. А ведь надо было договориться с ним о том, как будем держать связь! Похоже, поведение Алфеева настолько смутило его, что он решил удалиться «от греха подальше». Значит, и звонить ему сейчас не стоит.
Надо было возвращаться в Миссурск. Оглядевшись, я попыталась сориентироваться, где именно в спешке оставила свою машину. Вариантов не было: к старому обшарпанному зданию Дворца культуры, расположенному на самой окраине райцентра, вела всего одна, петляющая между небольшими частными домами, узкая, очень крутая и безлюдная улочка.
Судя по остаткам влаги на камнях, только что прошел небольшой дождь, и улочка выглядела по-особому чисто. Глубоко вдохнув свежий воздух, и, прикрыв от наслаждения глаза, я с удовольствием потянулась. Какой чудесный, теплый вечер! – подумала я. – Хорошо, что встреча с Алфеевым закончилась быстро и ещё не стемнело! Хорошо, что Илья куда-то подевался!
Спускаясь по дороге и принюхиваясь к легкому аромату сирени, я пыталась отгадать, откуда, из какого двора, доносится это благоухание. Легкий ветерок приносил его со всех сторон. Какая благодать, этот прозрачный вечерний воздух, эта нежная зеленая поросль вдоль дороги!
На особенно крутом месте спуска, я приостановилась, опершись рукой о шершавый ствол огромного тополя. В его приствольном круге, чьи-то добрые руки высадили анютины глазки и маргаритки. Умилившись этому, я подумала, что, пожалуй, впервые за последние полгода чувствую в себе такое радостное упоение жизнью. На душе у меня было легко. Я наслаждалась идиллией этого тёплого вечера.
Однако, причина радости, которую испытывала моя душа, сначала не отдавая себе отчёта, крылась совсем не в природе. Постепенно я начала осознавать, что ликую от того, что там, у выхода из зала, Алфеев молча просил меня о прощении и помощи. Поэтому вся прелесть этого места запечатлеется в моей памяти только благодаря возбуждению, которым я обязана недавней встрече с Алфеевым и близкой радости возвращения к нему.
И что это я так ожесточилась по отношению к нему?! – думала я. – Ещё не известно, как я вела бы себя, окажись в его возрасте в столь сложной и рискованной ситуации! Продолжая размышлять в этом духе, я всё более склонялась к тому, что Алфеева надо хотя бы предупредить о предательстве его партнеров. Мне казалось, что в этот раз, если приду, Алфеев не только примет меня, но мы сможем, наконец, откровенно обсудить сложившуюся предвыборную ситуацию и выработать меры противодействия триумвирату, действующему против него.
Миссурск, 5 июня
Чтобы не выдать своего нетерпения, я решила немного выждать. Но сегодня, еле дождавшись обеда, позвонила Алфееву и попросила о встрече.
– Приходите завтра в штаб. С утра пораньше, – предложил он.
– Хорошо, – согласилась я на отсрочку, так как мне тоже нужно было время для выполнения своей работы.
Миссурск, 6 июня
Раннее утро было по-летнему светлым, но ещё прохладным. В приподнятом настроении, предчувствуя удачное разрешение кризиса в отношениях с Алфеевым, я шла на встречу с ним, беспечно напевая про себя весёлый опереточный мотив. С любопытством поглядывая по сторонам, я с интересом рассматривала старинные купеческие дома, словно вросшие в землю.
В переулке, где расположен Штаб, я свернула за угол и увидела во дворе Алфеева. Стоя недалеко от крыльца, он что-то живо обсуждал с Жаровым. Сердце моё сжалось. Я замедлила шаг, но по инерции продолжала двигаться по намеченному маршруту.
У меня на глазах мужчины, завершив разговор, обнялись. В этот момент Алфеев, стоявшей ко мне лицом, заметил меня. Он что-то шепнул Жарову и тот, не поворачиваясь ко мне, поспешно удалился со двора через другой, дальний выход.
То, что между этими людьми сохранились близкие, дружественные взаимоотношения, мгновенно избавило меня от иллюзорных надежд на возможное сотрудничество с Алфеевым. Моё настроение и намерения резко переменились.
Расставшись с приятелем, Алфеев двинулся навстречу мне. Ещё издали он громко приветствовал меня и пригласил пройти к нему в кабинет. Подойдя, он поцеловал меня в щёку. Нарочитая, чрезмерная галантность выдавала его смущение от того, что я случайно «уличила» его в связи, которую он хотел бы скрыть. Я молча проследовала за Алфеевым.
Проходя мимо своей секретарши, он распорядился принести в кабинет два кофе: один – с сахаром, другой – без. Пропустив меня вперёд, плотно притворил за собой дверь кабинета.
– Видите, Джули Борисовна, – с игривой улыбкой сказал Алфеев, – я помню о Вашей привычке пить кофе без сахара! Присаживайтесь!
Лицо его выражало оживление и предупредительность.
– Евгений Алексеевич, право не стоило! – притворная любезность Алфеева раздражала меня.
Вынув из своей сумочки конверт, я положила его на рабочий стол Алфеева и осталась стоять.
– Это записка о Вашей позавчерашней встрече с избирателями. Там есть предложения. Посмотрите на досуге.
Заметив растерянность в глазах Алфеева, я тут же устыдилась того, что поддалась эмоциям.
– Но дело не в этом, – продолжила я.– Евгений Алексеевич, не знаю Ваших планов на сегодня, поэтому сейчас прошу только определиться по времени, когда Вы сможете переговорить со мной. У меня есть важная информация для Вас.
– Скажите, Джули Борисовна, – Алфеев испытующе посмотрел на меня, – Вы будете работать со мной?
Не понимая, что кроется за предложением, сделанным в столь странной форме, я молчала.
– Внесистемным аналитиком, – покраснев, уточнил Алфеев. – В штаб я Вас взять не могу, потому что только отладил работу после увольнения Жарова.
– Нет, Евгений Алексеевич, – твердо ответила я. – У меня уже есть другая работа, – я занята.
– Тогда и я не буду ни о чём разговаривать с Вами! – Алфеев строго взглянул на меня потемневшими вдруг глазами.
– Это не серьезно! – мой голос дрогнул от обиды. – У меня действительно важная для Вас информация. Нам нужен всего час.
– А у меня нет времени! – Алфеев дурашливо улыбнулся. – Сейчас вот будет фотосессия. Потом надо ехать к Сорокину. А вечером готовиться к поездке в районы, – я завтра в 5 утра уезжаю! И вообще, я после Вас два часа отходить должен!
Почему отходить? – не поняла я. – Какой-то вздор! Это что, его очередной приём для того, чтобы заинтриговать?!
В этот момент вошла секретарь, поставила на стол две чашки кофе, и тут же вышла.
– Не горячитесь, Евгений Алексеевич! – как можно спокойнее сказала я. – Пока Вы будете на своей фотосессии, я в общей комнате попью кофейку и подожду Вас.
