…согласно пророчеству пергаментов,

прозрачный город будет сметен с лица земли

ураганом и стерт из памяти людей.

Записанное некогда ни за что больше не повторится,

ибо тем родам человеческим, которые обречены

на сто лет одиночества, не суждено

появиться на земле дважды.

Габриэль Гарсиа Маркес

На западном берегу озера, довольно большого даже по меркам этой заболоченной местности, несколько веков стоит крохотная – всего-то в десяток домов – деревушка. Название у нее не слишком обычно для здешних мест – Маки. Короткое и холодное северное лето едва ли способно родить и вырастить теплолюбивые алые цветы, что местные жители когда-либо видели кроме как на картинках и конфетных обертках. Любому нормальному человеку ясно, изображение на бумажке – вовсе не повод давать имя земле, на которой живешь.

А вот дома в деревеньке удивительные и ни на какие другие, характерные для этой местности, не похожие. Будто строили их иноземцы, заботившиеся прежде всего об эстетике, но уж ни коим образом о тепле и комфорте. Первые этажи значительно меньше по площади вторых, рублены из тонких стволов, обиты по всему периметру просмоленными кожами. Вторые и вовсе дощатые, с большими мансардными окнами без ставен. Коль войдешь внутрь, не увидишь здесь огромных, в полдома, русских печей, которые обычно служат не только очагом, но и в холодное время постелью. Наоборот, тянутся к крыше сквозь два этажа круглые, обитые гнутой жестью «голландки», жару от которых, конечно, много, пока там горит огонь, но стоит последнему угольку рассыпаться в золу, стенки начинают быстро остывать. Нет, очаг для готовки есть. Сложенный из гранитных плит, основательный. Но он отчего-то в отдалении, ближе к выходу. И с собственной трубой, что идет прямо в стену.

Живут в Маках ныне практически одни старики. Молодежь разъехалась по городам, поступила в техникумы и университеты, а кто сии образовательные мекки посетил – пусть даже не закончил – домой уже не вернулся. Что тут поделать? Видать, у большинства деревень общая судьба – медленная тихая смерть от неминуемой старости.

Но места вокруг – заглядишься! Чуть поодаль, если смотреть на закат, за каменистым пустырем, что ошалевший от здешних красот какой-нибудь японец принял бы за культовый кусок своей родины – сад камней – так ровно здесь уложены чудесные правильных форм валуны, – высятся округлые холмы. Первые поросли густым лесом, другие в солнечный летний денек радуют глаз пологими песчаными, а зимой гладко заснеженными склонами. Над одной из таких лысых гор – над самой высокой – еще недавно совсем висела радуга. Радуга, слышите?! Многие годы и в любую погоду кудесница разноцветная глаз радовала, вызывая у любого чужака искреннее недоумение. Удивительное ж явление, не находите? Хитрейшая шутка природы.

Но, видать, наскучила Господу всемогущему бесплатная мистерия. Исчезла радуга в одно мгновение. И сразу как будто еще холоднее стал ветер.

Старики с утра не без опаски на возвышенность отправились – раньше-то боялись чего-то, верили в неведомую чуждую силу, что в холме том живет. А сейчас любопытство победило. Пошли, значит. Да только ничего кроме гранитных камней не увидели. Нет, там еще над соседней горкою, единственно поросшей светлыми соснами, башенка торчит под дырявой красной крышей. С берега ее не разглядеть.

Там, знамо, дом давно заброшенный. Похожий на развалины замка. Однако в здешних краях подобные зрелища не редкость. Земли-то пусть и жидко заселены, но человеку известны, издревле хожены-перехожены. И саамами с карелами, и славянами. Старинные слухи пересказывают, что и варяги тут не только безобразничали – становища свои обустраивали. Может, руины-то с башенкой-то как раз от них остались? Впрочем, вряд ли. Откуда у древних воинов черепица? Совсем иные там традиции зодчества…

В самом конце тридцатых годов прошлого уже теперь столетия появились на озере чужие люди. Военные. Много их пришло, все в шинелях мышиного цвета и сапогах грубой кирзы замест скрипучей кожи. Поставили возле деревни – на каменистом плато – большие палатки, пожрали всю рыбу, засоленную на зиму трудолюбивыми маковчанами, потыкались-помыкались пару недель во все стороны – видать пытались отыскать более-менее приличный путь к финляндской границе – да и сгинули однажды. В одночасье. Оставили за собою горы-россыпи жженых папиросных гильз. Жизни, правда, никого не лишили. И на том премного благодарствуем. А что рыбу всю съели, так и ладно. До времени, когда лед станет, еще месячишко в запасе. Новой наловить успели. Хорошо, что лодок на дрова не реквизировали. И девок, к слову, не кадрили. Деловые! Раз-два, левой-правой, к бою готовьсь!

Ах, ерунда это все. Ушли, да и Бог с ними. Бог…

Кстати, о вере. Прямо перед домами, у озера стоит крохотная часовенка. Даже не часовня, а столбик каменный под крещеной крышей и с образком под нею, выписанным прямо на плоском камне каким-то неведомым мастером из далеких предков. Откуда ж здесь сановному иконописцу взяться? А без Господа что за жизнь? Без Его попустительства ни дичи не добудешь, ни рыбы не возьмешь. Да и тоскливо опять же. Развлечений-то тебе никаких. А так помолишься, душу раскроешь пред Небесами обетованными, и легче сразу.

Это точно, развлечений никаких. Совсем ничего нет. Электричество вон и то второй год как провели. Спасибо, что вспомнили. Теперь хоть радио послушать можно стало нормально. Не заботясь о батарейках. Да и телевизорами потихоньку люди обзавелись. Форель-то, как оказалось, рыба не такая уж обыкновенная. Здесь ее вона – полным-полно, а в иных местах – деликатес. Неплохих денег оказывается стоит. Староста, смекнув сей факт, в город съездил, на рынок зашел. Приценился. А как вернулся, собрал жителей, прожект предложил. Мол, дело стоящее, дорогие земляки. Ну и порешили всей деревней подзаработать. Войти, так сказать, в торговую цивилизацию. Или, как по радио говорят, интегрироваться в мировую экономику. Три дома, что остались пустыми от умерших хозяев, оборудовали под простенькие гостиницы для приезжих, на радиостанцию заказали объявление читать. Нет, не за наличные. За ту же драгоценную рыбу форель. В общем, все довольны.

Эх, волшебная сила слова рекламного! Недели не минуло с первого оглашения – потянулся народ в Маки. Немного, но в тот самый раз, чтоб не надоесть до тошнот. Кто с удочкой, кто с двумя, а то иной человек и с ружьишком, в рюкзак запрятанным. Лодки деревенские с номерами свежими, белыми по озеру поплыли во всех направлениях, маячки какие-то красным заморгали, видать – диковинные снасти. Лови себе – не хочу. А вот сети в ход не пускай. Сетями только своим можно. Вам-то, сердешные, развлечение, а нам, как говорится, основной жизненный промысел.

В общем, появились чужие люди. Гости. От недели к неделе – все больше и больше. Трех домов уж не хватает. Что делать? Собрались старики, подумали недолго, да и решили вторые этажи свои туристам-рыболовам в наем сдавать. А из городских – племянника старосты, что университет к тому времени заканчивал, в администраторы взяли, чтоб тот за количеством приезжих следил. Кабы лишних не оказалось, кого поселить в данный момент некуда. В общем, натурально предприятие открыли. Фирму! Обозвали «Маки-тур» по имени деревни. И озера, кстати. Которое тоже Маки. Чудно, ей Богу…

* * *

Петер, вернувшись ненадолго домой, оформил визу в Россию. Довольно быстро получилось. И не то, что вновь хотелось с головой в приключения окунуться. Просто Шура настоял. Мол, хорош по цивилизации мотаться, к нам поехали. А что, заработал ты прилично, отложи большую часть на житье-бытье, а на остальные отдохни по-человечески. В компании лучшего друга, а? Поехали, Мужик! Шашлычки на природе, рыбалочка, девчонки развеселые, все дела. Плохо разве? Наживешься ты еще в своей расчудесной Европе.