— Простите, — виновато сказал он. — Вы вдруг пропали, я испугался.

— Отлично сработано, — сказал Тесей, выплёвывая болотную воду, и сел на землю. — Там была ловушка. Думаю, их тут ещё немало.

— Если кто-то защитил это место ловушками — значит, там что-то важное, — сказал Криденс, оглядываясь. — Значит, он придёт сюда. А мы проследим.

Тесей похлопал по мокрой земле рядом с собой, приглашая Криденса сесть. Тот послушался. Подложил под себя пиджак, обхватил колени руками.

— Для демона слишком умно, — сказал Тесей. — Здесь должен быть проход мимо ловушек. Подождём.

Они сидели, вслушиваясь и вглядываясь в сумерки. Криденс молчал. Где-то плескала рыба.

— Знаешь, — сказал Тесей, — Ньют ненавидит рыбалку. Будь его воля — он бы питался солнечным светом. А я люблю. Люди созданы хищниками. Когда ловишь добычу…

Он прервался, посмотрел на Криденса. Лицо обскура светилось в темноте, чёрные глаза были внимательно распахнуты.

— Ты ждёшь её. Подманиваешь. Она хватает крючок — и ты выдёргиваешь её из воды прежде, чем она сорвётся. Она бьётся у тебя в руках, так что ты её еле держишь. Но она уже твоя, ты победил. Потом ты рубишь ей голову, потрошишь — и запекаешь на костре, и жир капает и шипит на углях. А потом ты её ешь. И что бы там ни говорил Перси, — Тесей взял Криденса за плечо, — никакие деликатесы не сравнятся с тем, что ты сам добыл своими руками.

— Я никогда не был на рыбалке, — сказал Криденс. — Я бы хотел поймать рыбу.

Они замолчали. Тесей сидел, смотрел, как на болота опускается темнота, и разрушенный дом погружается во мрак.

— Можно спросить? — вполголоса начал он. — Насчёт вас… и Эйвери. Как это вышло? Он же боялся тебя, как огня. Да и ты поначалу его не очень любил, как я помню.

— Он спас жизнь Персивалю, — тихо отозвался Криденс. — И я простил его.

— А было за что прощать?..

— Да.

Криденс замолчал. Тесей уже хотел сказать, что, ладно, это не его дело, и он просто спросил, как Криденс заговорил.

— Я знал, что у них было кое-что с Персивалем. Однажды. Я много думал об этом. Так много, что не мог перестать. Представлял себе, что это было, и как. Талиесин очень красивый, — со сдержанной нежностью сказал Криденс. — Я хотел быть, как он. Образованным, элегантным, приятным. Мне казалось, если я увижу, что именно Персиваль любит в нём, я смогу перенять это.

— И ты его попросил?..

— Нет, — Криденс склонил голову набок, поднял из-под ног бурый лист, покрутил в пальцах. — Я рассказал ему, что меня мучают эти мысли. Попросил его запретить мне об этом думать. А он ответил, что если мне нравится Талиесин — он не видит вреда в том, чтобы я сам всё выяснил. И однажды это просто случилось.

«Просто случилось, — подумал Тесей. — Однажды это просто случилось. Как легко это звучит».

— Значит, вам понравилось, и вы решили продолжить, — небрежно сказал Тесей. Он старался не думать о том, почему его вообще это интересует. Может быть, просто хотел предугадать, когда они окончательно замкнутся друг на друге и перестанут вспоминать о нём.

— Нет. Дело не в этом, — задумчиво сказал Криденс. — Просто, когда это случилось — мы остались друзьями. Такими же, как и были. Талиесин мне очень дорог, а то, что связывает нас с мистером Грейвзом, сильнее любви и дружбы. Мы равны в этой привязанности. Мы все неравнодушны друг к другу. Я благодарен им за то, что нам так хорошо вместе.

Тесей кашлянул, надеясь, что Криденс не станет пересказывать ему подробности.

— А тебе не приходят мысли, что сейчас, пока мы сидим здесь, они… — начал он.

— Нет, — спокойно ответил Криденс. — Право оставаться наедине с Персивалем — только моё. Когда Талиесин приходит к нам, он приходит к нам двоим, а не к одному из нас. Без меня они не станут даже целоваться.

Тесей пристально посмотрел на Криденса. Тот говорил так уверенно, в его голосе не мелькало даже следа ревности. Это трудно было уложить в голове.

— Нас двое, — сказал Криденс. — Можно встать рядом — но не между нами.

Он вдруг лукаво улыбнулся, так что у Тесея по спине пробежали мурашки.

— Тсс!..

Между деревьями волочилась огромная тень. Пыхтела, чавкала, вздыхала, как кузнечные мехи. Тесей и Криденс переглянулись, молча, не издавая ни звука, скользнули в воду. Чудовище, загребая короткими мясистыми крыльями тину, петляло между деревьями. Оно продвигалось медленно, вздыхая, как громадный мопс. Криденс и Тесей держались позади, Тесей прикрывал их маскирующими чарами: к счастью, слабая восприимчивость демонов к магии работала в обе стороны. Демон не мог их ни увидеть, ни учуять.

— Мы убьём его? — шёпотом спросил Криденс.

— Сначала попадём внутрь — потом будем решать, — отозвался Тесей.

Они продвигались плечом к плечу по следу чистой воды, который тянулся за демоном, пока наконец не выбрались на сухую землю. Чудовище уже скрылось в доме. Оттуда доносилось сопение, скрежет мебели, глухое ворчание и стоны. Потом они стихли. Тесей заглянул в провал. Пол был покрыт костями. Рыбьи, змеиные, крокодильи — попадались всякие. Человеческие — тоже. Они были собраны в огромную кучу, поверх которой лежал демон, подобрав короткие лапы, и тяжело дышал.

— Он ранен, — тихо сказал Криденс. — Он с кем-то дрался.

— На нём ошейник, — отозвался Тесей, разглядывая притихшее чудовище. Оно и впрямь было потрёпанным. Шкура клочьями свисала с боков, залитая чёрной кровью. Крылья были надорваны, спина покрыта глубокими порезами. — У него есть хозяин. Тот, кто его призвал и держал здесь всё это время, тот и принёс ему палочку Аристиппуса.

— Я обыщу дом, — сказал Криденс. — Посол может быть где-то здесь.

Тесей кивнул. Чудовище открыло пару глаз, страдальчески посмотрело на него — и снова закрыло их.

— Не смотри так, мне тебя не жаль, — сказал Тесей. — Ты кормился тут пятнадцать лет. Никто не взгрустнёт, если ты сдохнешь. Только сдохнешь ты так, чтобы никому больше не навредить.

Он вышел из дома, взмахнул палочкой, очерчивая в воздухе звезду. У него не было при себе ни свечей, ни волшебных трав, но искать их тоже не было времени. Демон умирал. Если он умрёт раньше, чем Тесей завершит ловушку — он вселится в первого, кто встанет у него на пути, и завладеет либо им самим — либо, что намного хуже, Криденсом. И Тесей торопился, шепча формулы, взмахами отмеряя лучи и вписывая в пентаграмму круги и треугольники. Та росла по спирали, занимая всё больше и больше пространства. Она была уже высотой с дом. Она поймает демона, когда тот покинет свою оболочку, и удержит его, как в клетке.

— Нашёл, — сказал Криденс, дымом вытянувшись из подвального окна. Голос у него был унылый.

Чудовище захрипело, царапая доски пола, цепляя их когтями и выламывая целые куски.

— Вымани его сюда, — приказал Тесей.

Криденс не стал спрашивать — зачем, почему, как. Он был послушным. Умел следовать приказам — отличное качество для аврора.

Из дома послышалась возня, грохот, электрические разряды. Раздался утробный стон.

— Быстрее! — крикнул Тесей.

Грохот и треск усилились. Криденс, видимо, пытался выгнать чудовище из логова, но оно упрямилось, будто чувствовало, что ему готовят.

На мгновение всё затихло. А потом дом взлетел в воздух, распался на части — окна, двери, осколки стёкол, кости, ветошь, грязные занавески — всё вихрем взмыло к верхушкам деревьев и замерло там. Демон лежал, громадный и жалкий, его бока тяжело поднимались. Он затравленно смотрел на сияющую золотом пентаграмму.

Тесей опустил руки, начертив последний завиток.

— Что с послом? — на всякий случай спросил он. — Жив?

— Нет.

Этого следовало ожидать.

Демон захлопал крыльями, поднимаясь на массивных лапах. Заревел из последних сил, распахнув клыкастую пасть. Тесей не стал ждать, пока тот нападёт — он атаковал первым. Волшебная палочка в его руке превратилась в сияющий меч. Он рубил, кромсал и колол, пока чудовище не испустило дух. Пентаграмма вздрогнула, словно паутина, в которую влетел шмель. Она исказилась, смазалась, буквы начали рассыпаться — но когда волна дрожи дошла до самых краёв лучей, она начала схлопываться сама в себя. Стремительно, будто свиток, который слишком туго свернули, как воздушный шарик, сорвавшийся с бечёвки. В один миг всё было кончено. На обломках дома лежала неподвижная туша чудовища, в воздухе над землёй сиял золотой опал — пойманный демон.