— Кончи для меня, родная. Кончай на мой член, — отрывисто выдыхает он мне на ухо, его губы на моей коже.

— Я… — У меня нет слов.

Скульптурная грудь Джея прижимается к моей спине, бедра выполняют поступательные движения. По всему моему телу распространяется тепло. Испытываю лихорадочное возбуждение, бесшабашность.

— Твое тело сводит меня с ума, — рычит он, покусывая мое плечо, пальцы Джея впиваются в мою шею. Я сжимаюсь вокруг него, мой оргазм близок.

— Ух ты, тебе нравится, когда я груб с тобой, да?

— Заткнись, — удается выговорить мне, и он ласково смеется.

Тело дергается, когда кончаю, и меня поглощает безмерное блаженство. Толчки Джея замедляются, он разворачивает мою голову к себе и ловит мой рот. Его язык проскальзывает внутрь, лижет, ласкает. Затем я чувствую, как Джей горячо кончает в меня. Мое тело слабеет, и он нежно сажает меня на себя, откидываясь назад и крепко держа меня в своих руках, излившись, он удовлетворенно сияет.

Мое лицо покоится на его плече, где я оставляю нежные, благоговейные поцелуи, вздыхая от одного удовольствия просто лежать в его объятиях. Остаемся в таком положении долгое время, нас окружает абсолютная темнота. Здесь нет уличных фонарей, лишь размытые огни города вдали.

Когда я двигаюсь, чтобы найти свою одежду, из его груди раздается низкий рокочущий звук.

— Не надо, — шепчет он, проводя губами по моему уху.

— Мы не можем оставаться здесь всю ночь, — протестую я.

— Разве?

— Я не сплю в машинах, Джей.

— Ты что, эта машина стоит больше, чем некоторые дома, — шутит Джей, его хватка на мне ослабевает. — Но, ладно. Надень какую-нибудь одежду, маленькая соблазнительница.

Одариваю его довольным взглядом, когда застегиваю лифчик.

— Я? Думаю, ты поймешь, что сам меня соблазнил.

Он язвительно приподнимает бровь.

— Да? Ты следуешь за мной сюда, вся из себя такая дерзкая, одетая в эту миленькую маленькую одежонку, словно играешь в детектива, выводишь меня из себя и горячишь мою кровь. Тебе повезло, что отделалась быстрым перепихом. Я подумываю сделать так, чтобы утром ты не смогла нормально ходить.

— Джей!

Его смех заполняет машину, когда слегка шлепаю Джея по руке. Мы одеваемся, после чего он снова перелезает на переднее сиденье. Я остаюсь сзади, размышляя. Теперь, когда меня не переполняет безумная похоть к нему, удается думать намного яснее.

— Ты до сих пор не объяснил мне, что это было сегодня ночью, — говорю я, когда Джей заводит мотор. Он бросает на меня серьезный взгляд, вся игривость забыта. Я продолжаю бушевать: — Ведь я итак уже закрыла глаза не некоторые вещи, но не уверена, что и это смогу проигнорировать. Что ты делаешь, Джей?

— Везу нас домой, — отвечает он беспечно. Это приводит меня в ярость.

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду.

— А что ты имела в виду?

Я складываю руки.

— Ладно, хочешь знать, что я думаю? Я считаю, что все не так, как кажется. Я читала материалы твоего дела, и знаешь что? Создается ощущение, что все слишком идеально, каждая деталь вписывается в аккуратную маленькую упаковку. А настоящая жизнь не бывает аккуратной. Она беспорядочная и полна разочарований, в ней всегда найдутся препятствия.

— Ты считаешь аккуратным, что Уна Харрис пытается разрушить мою карьеру? Ага, Ватсон, это как раз то, что я называю настоящим идеальным сценарием.

— Нет, я не считаю это аккуратным. Мне кажется это ужасным, и думаю, что она кошмарный человек. Встретив ее, скажу честно, от этой женщины у меня мороз по коже. С ней что-то не так, и дело не только в том, что ее лицо больше из пластика, чем плоти. Но вместе с тем, я чувствую, что твоя злость по отношению к тому, что она сделала… спорная. Ты демонстрируешь себя раздраженным, но моментами проскальзывает намек на скрытое за этим удовольствие. Тебе будто хочется, чтобы она поносила тебя, словно каждое напечатанное ею слово, добавляет больше снарядов в твой арсенал.

— Ты права. Так и есть. Это снаряды для дела, Матильда.

Движение едва заметное, но я вижу, как его челюсть поддергивается. Ага, я точно вышла на правильный след. Джей двигается с места и начинает ехать домой. Он не произносит ни слова, а я не свожу с него глаз.

Мы почти у дома, когда я шепчу:

— Ты не доверяешь мне?

Его взгляд отрывается от дороги, чтобы встретиться с моим. Он тяжело вздыхает.

— Я доверяю тебе. Дело не в доверии. А в том факте, что если бы ты знала правду, то наверняка не хотела бы меня больше, а я бы не смог без этого жить.

У меня резко перехватывает дыхание. Его глаза светятся в темноте. Знаю, что сейчас Джей говорит правду — я просто чувствую это. Он подъезжает к дому и глушит мотор. Мы сидим так какое-то время в полном молчании.

— Думаю, ты недооцениваешь мою способность принять тебя, Джей, даже твои плохие поступки.

— Ты не можешь так говорить, Матильда. Ты не можешь так говорить, пока не узнаешь всего.

— А ты когда-нибудь мне расскажешь?

— Да, я собираюсь все рассказать. Тебе просто нужно подождать. Пожалуйста, подожди.

Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Джею нужно, чтобы я подождала, в его просьбе слышится отчаяние, отчего мне хочется сделать это для него. Мои чувства к нему настолько сильны, что я хочу довериться Джею и позволить рассказать мне, когда он решит, что время настало. Так что, слегка кивнув, даю понять, что готова поступить, как он просит. Джей резко выдыхает с облегчением. Не стану его расспрашивать, пока для него не наступит время дать мне ответы.

Я считаю, что терпелива. Также считаю, что некоторые вещи стоят ожидания, а Джей, безусловно, один из таких.

Когда я, наконец, отвожу взгляд, усталость подбивает меня, словно кузнечным молотом. Справляться со всей этой эмоциональной неразберихой так изнурительно. Мы заходим внутрь, каждый в свою комнату. Когда я все-таки добираюсь до кровати, то начинаю пялиться в потолок и гадать: что же он сделал такого плохого, что думает, будто я его больше не захочу?

Следующим утром показывается Мишель, чтобы позавтракать со мной перед работой. Совершенно забыла, что мы договорились об этом на прошлой неделе. Джей еще не встал, когда я открываю ей дверь.

Какое-то время мы сидим и болтаем. Папа заходит и что-то быстро перекусывает, прежде чем уйти на запланированную ранним утром встречу. Джей входит, выглядя восхитительно взъерошенным ото сна. Его волосы в беспорядке, а футболка помята. И вот честно, нужно правило, запрещающее ему ходить по дому в одних боксерах. Его бедра просто чертовски… великолепны. Все такие мускулистые, подтянутые, сексуальные и очень крепкие. Эти бедра были предназначены для баловства, и скажу я вам, они балуют.

Мишель поигрывает бровями, смотря на меня, когда Джей заходит, а я говорю ей взглядом «молчать». У нас еще не было шанса хорошенько обсудить, что происходит между мной и Джеем, и я вижу, ее это убивает.

Подергивание бровями превращается в нахмуренный взгляд, когда подруга сосредотачивается на моей шее.

— Что это? — спрашивает она, наклоняясь с любопытством и дергая за ворот моей блузки. — Синяк? — продолжает она.

Я неловко поднимаю руку к горлу. Не видела никаких синяков, когда собиралась этим утром, но опять же, я немного спешила, поэтому не было возможности осмотреть свою внешность. Джей, только что наливший себе чашку кофе, оборачивается, отпивая из кружки.

— Думаю, это синяк, — говорит утвердительно Мишель. Я встаю из-за стола и иду посмотреться в зеркало. Как она и сказала, на шее есть маленький серый синяк. По сути, там три маленьких синяка подряд. Образ того, как прошлой ночью Джей хватает меня за шею на заднем сиденье своей машины, мелькает в моей голове. О, Боже, он действительно был груб со мной.

— Ага, похоже, ты права, — говорю я тихо, расправляя обратно свой воротник. — У меня постоянно появляются эти загадочные синяки, никогда не знаю, откуда они берутся.