— Ты все еще злишься на меня, Ватсон? — спрашивает он через некоторое время.

Я закатываю глаза и улыбаюсь ему, лепеча:

— Нет. Думаю, в моем сердце найдется прощение для тебя.

— Ты пьяна?

Показывая расстояние между большим и указательным пальцами, отвечаю:

— Совсем чуток.

Он усмехается:

— Тогда мне лучше за тобой присматривать, а?

Я не отвечаю. Не могу. Между нами повисает тишина, пока я не нарушаю ее:

— Я просто не понимаю, как ты вытворяешь все эти штуки. Например, как ты заставил огонь подняться из твоих рук?

Джей наклоняет ко мне голову:

— Хотелось бы услышать твою теорию.

Я потираю подбородок.

— Мое предположение, что где-то на твоем теле была емкость, содержащая воспламеняющуюся жидкость, а еще кремень где-то в другом месте, который помог зажечь его. Но пламя было таким большим, поэтому должно быть что-то помощней.

Его глаза сужаются, когда он улыбается мне.

— Знаешь, в чем мой секрет? — шепчет он, и я подаюсь вперед, с нетерпением ожидая, что он на самом деле раскроет что-нибудь.

— Я помешан на неизведанных науках. Большинству людей важен только конечный результат. Их не волнует, как все это происходит. Они не думают о том, как их ноутбук выполняет свои функции или как их холодильник сохраняет еду холодной — им просто нужен рабочий компьютер и свежая еда. Это залог моего успеха. Я думаю о том, что хочу сделать… например, заставить пламя подняться с моих ладоней… и отталкиваюсь от противного. Или иногда я читаю, либо натыкаюсь на интересный факт и придумываю способ, как обратить это в свою пользу.

— Не думаю, что все настолько просто, как ты описываешь. Большинство людей не смогли бы сделать то, что делаешь ты, даже если бы они думали в обратном порядке. Я знаю, что сама бы не смогла.

— Ну, я не смог бы придумать и сшить наряд, который бы идеально сидел, так что мы в расчете, — говорит он, чокаясь со мной.

Я скрещиваю руки, радуясь его комплименту. Немногие знают о том, что я шью одежду, в основном потому, что эта профессия подразумевает одиночество, поэтому — это мило: получить немного похвалы за свои старания. Представляю, что если бы моя мама была жива, то гордилась бы, что я продолжила оттачивать навык, которому она научила меня.

— Так расскажи мне еще. Я хочу знать какие-нибудь неизвестные факты.

— Ну, — говорит Джей, поднимая мою руку и разворачивая ее. Он начинает пробегать пальцем по венам с внутренней стороны моего запястья, и мне приходится скрыть дрожь. — Если бы я сказал, что ты длиной девяносто шесть тысяч километров, технически это было бы правдой, потому что в твоем теле девяносто шесть тысяч километров кровеносных сосудов.

Я кривлю рот.

— Правда? Не рассказывай об этом. Теперь мне плохо. Это очень много вен.

Его глаза опускаются к моему рту, он поднимает большой палец, чтобы разгладить мои губы.

— Ты передаешь больше микробов через рукопожатие, чем при поцелуе, — бормочет он.

— Ох, — шепчу я, снова переживая одно из тех безумных мгновений, когда думаю, что он может поцеловать меня. Но, как и всегда, не делает этого. Он, похоже, рад, что его отвлекают, когда Джесси предлагает сыграть в покер на раздевание.

— Ха! Да я ни за что с вами двумя играть не буду, — говорю я, показывая пальцем между ней и Джеем. — Я видела, как вы тасуете колоду карт, от такой скорости даже страшно.

— Все верно, — отвечает Джесси, улыбаясь в сторону Мишель. — У меня молниеносные пальцы.

Я пьяна, поэтому представляю, как маленькие молнии выстреливают у нее из рук, и усмехаюсь про себя. Но быстро останавливаюсь, не желая показаться чудачкой, которая смеется над своими же шуточками.

Джей подталкивает меня плечом.

— Когда это ты видела, как я тасую колоду?

— В тех роликах, что я смотрела, помнишь?

Он выглядит удовлетворенным таким ответом.

— Будь честна: ты ведь смотришь их каждый вечер перед сном?

— Вовсе нет! Я смотрела их только в тот раз.

— Врушка. Ты любишь наблюдать, как я исполняю свои трюки. Они как твоя собственная маленькая версия порно. Держу пари, ты охренительно великолепно проводишь время за просмотром моих видео… в постели.

Теперь я с силой толкаю его.

— Пытаешься смутить меня, но это не сработает.

—Уже срабатывает, — смеется он, и я сужаю глаза, глядя на него. Быстро передвигаюсь и сажусь рядом с Мишель, решая, что для одной ночи с меня хватит пыток в виде общения с Джеем.

Крошечное афтерпати продолжается, и вскоре я теряю счет количеству выпитого. Играет громкая музыка, я танцую с Мишель в центре комнаты. Мы вальсируем под песню, которая создана для попотряса. Мой мозг доволен ироничностью ситуации. Наши каблуки давно уже отброшены, и мы отплясываем босиком. Мишель ведет, наклоняя меня так низко, что моя голова сталкивается с полом.

Она быстро меня поднимает, смеется и извиняется, пока я потираю свою голову. Я ведь слишком пьяна, чтобы чувствовать боль, что вроде как плюс.

— Дерьмо, прости! — восклицает она сквозь неистовое хихиканье.

— На этом все, сэр! — кричу я громко в притворном возмущении. — Я больше не желаю быть вашим партнером по танцам.

— Только не это, далее будет котильон, — отвечает она, изображая на лице расстройство.

— Вы - болван, нельзя танцевать котильон лишь вдвоем. Вы безумны?

Хочу отметить, что мы сейчас обе изображаем фальшивый английский акцент, словно в романе Джейн Остин.

— Вы двое очумело странные, вы это знаете? — говорит Джесси, держа пиво в руке. Большую часть ночи Джей сидел на том же самом месте, попивая все тот же напиток и с улыбкой наблюдая за нами. Правда, я не могу понять - то ли он забавляется, то ли смеется над нами. По крайней мере, он, наконец, решил пойти и надеть рубашку. Остальные члены его сценической команды ушли домой, поэтому остались только мы вчетвером.

— Думаю, пора закругляться, — говорит он, вставая и собирая мои вещи. — Джесси, вы с Мишель поймайте такси, ладно? Ты слишком пьяна, чтобы вести. Я позабочусь о Матильде.

— Матильда просто желает, чтобы ты позаботился о ней, Джей, — говорит Мишель, пытаясь в своем пьяном состоянии придать голосу сексуальности, но выходит так, словно у нее сильный кашель. Я хмурюсь, глядя на нее, и она едва не давится от смеха.

Не обращая на нее внимания, Джей помогает надеть пальто и вешает сумку мне на плечо. После чего он хватает мои туфли и опускается на одно колено, чтобы помочь влезть в них; его теплое прикосновение к моей ноге наводит меня на мысль о фразе «сексуально озабоченная». Ага, вот такой он меня делает. Все это время я верчусь, пьяно хихикая и усложняя ему задачу.

Наконец, он выводит меня за дверь и сажает в свою машину, которая припаркована позади помещения. Усаживая меня на пассажирское сиденье, он пристегивает ремень безопасности. Сквозь туман понимаю, что костяшки его пальцев задевают мою ложбинку, но я недостаточно трезвая, чтобы в полной мере насладиться этим.

Чертово вино!

Я давно не была так пьяна. Думаю, в последний раз я напивалась в стельку во время празднования моего восемнадцатилетия, когда полночи провела лицом вниз на диване Мишель, не в состоянии вспомнить, как туда попала. Вообще-то нет, помню. Это бутылка дешевой водки из супермаркета привела меня туда.

Когда мы приезжаем домой, Джей помогает мне вылезти из машины, а затем ведет к двери, обхватив рукой за талию. Он пользуется своим ключом, чтобы впустить нас, я иду к лестнице и хватаюсь за перила, снимая свои туфли и отбрасывая их.

— Глупые мучительные остроконечные штуковины, — сетую я, в голове неясно.

Джей тихо смеется, когда я ставлю свою непослушную ногу на первую ступень.

— Давай помогу тебе, пьянчужка, — говорит он, подходя и обнимая меня за талию. Возникает такое приятное чувство, что я кладу свою голову ему на плечо. Он, должно быть, понимает, что поставить вторую ногу займет очень много времени, поэтому просто подхватывает меня на руки как невесту в свадебную ночь и несет.