Никогда не пробовала на вкус его сперму. Не доводилось. А сейчас глотала ее с рвотным позывом. Наивно полагала, что теперь он успокоится, но в очередной раз ошиблась. Саид держал меня за голову и смотрел прямо в глаза, не позволял их опустить, закрыть. Я все так же сидела перед ним, с его членом во рту. Что он хотел увидеть в моих глазах, не знаю, но отстранился, от неожиданности вздрогнула, когда его рука прошлась по волосам, медленно стягивая резинку. Обхватил меня за лицо, потянул на себя, прильнул к губам.

Я сморщилась от боли, но его язык нежно скользил по моему разбитому рту, он не просил ответа, он просто целовал меня для себя.

Не грубо, но и без чрезмерной ласки. Внезапно мне захотелось втянуть его язык в себя, но сдержалась, это бы показало ему, что смирилась, что готова понять, простить и принять. А я его просто хотела. Низ живота ныл, ныл не только от причиненной жестокости, но и от пробуждающего желания. Саид, придерживая мою голову, уложил на кровать, не прерывая поцелуя, вжимался в мое тело. Его губы сместились вниз, к подбородку, к ключнице. Языком провел дорожку до грудей, сделав разветвление сначала с левой стороны, поиграл с соском, подул на него, потом зеркально повторил с правой.

Не заметила, что уже сжимаю простынь в руках, тело уже выгибалось ему навстречу, прося нечто большее, нечто свое. Он сползал к животу, облизал пупок, раздвинул мои ноги в сторону и лизнул кончиком языка то место, которое пульсировало все еще от боли. Я вскрикнула, пытаясь сжать бедра, но их уже придерживали рукой.

Его губы, язык, наверное, имели какое-то целебное свойство, потому что я не думала, что после принудительной близости способна испытать оргазм. Но волны накатывали на меня, одна мощнее другой, заставляя, как порно актриса громко стонать, закатывать глаза от блаженства. Я ненавидела саму себя. Я ненавидела себя за то, что оказалась настолько слаба перед ним телом, утешало, что душу мою он не получит.

Саид вновь оказался во мне, только в этот раз его движения были неторопливы, тягучие, до скрежета медлительны. Это была не его манера, я понимала, что сейчас он старается для меня, и это где-то внутри отозвалась какой-то болезненной нежностью к нему. Он моя зависимость, мой наркотик, без которого жить то смогу, но мир теряет цветоощущение. И все равно ничего по утру не изменится, он будет все тем же Каюмом, авторитетом города, прогибающего всех и вся под себя, я все та же Арина, видевшая, как он ломает людей, буду дрожать каждый раз от мысли, когда же ему взбредет в голову сломать меня!

Саид

Арина спала. Даже во сне она старалась быть подальше от меня, а я настойчиво притягивал ее к себе. Смотрел на ее светлые волосы и думал, как меня угораздило так попасть!!!Именно этой ночью, ломая ее, причиняя боль, мне самому было больно настолько, что хотелось пустить пулю себе в лоб, лишь бы не видеть, как катятся слезы по нежным щекам. Я готов был себя избить, лишь она не смотрела на меня в немом страхе! Я хотел того ушедшего времени, когда она мне верила, когда она не стеснялась шептать мне в губы слова любви.

Банальные слова любви!!! Которые были для меня, как заклинание, с нею я чувствовал себя еще могущественнее и сильнее.

Какая ирония, в моей жизни две женщины и обе в одно время увидели во мне чудовище! Даже глупо было оправдываться тем, что обе просто спровоцировали пробуждения темных сил, темного моего начала.

Накрутил конец волос на палец. Если бы все было просто, как у обычных людей, которые встречались, расставались, влюблялись, разводились, все бы происходило по шаблону. Я бы подал на развод, женился бы на Арине, Армину бы с Фаридом отпустил на все четыре стороны, для вида громко по возмущавшись неверностью жены. Дети по законам бы остались с матерью. Но… потянул прядь на себя.

Слишком все сложно. Армина дочь Мухаммеда, а он имел вес даже после смерти. Если все прознают, что я расстался с нею, да еще с благословением отпустил с другим мужчиной, меня просто «сожрут».

И не только меня, но и всех моих близких. Обычно роль «людоеда» многие годы доставалась мне, поэтому и город, часть края были в моем подчинении. А что-то менять в своей жизни… слишком поздно.

— Я думаю ей это поможет, — рядом возникла мать, когда я спрыгнул с турника во дворе. Прищурился. Она смотрела на меня без осуждения, без презрения. Она не была наивна и понимала, что вчера происходило в моей комнате, она была женой и матерью страшных людей и иллюзий не строила.

— Тебе ее жалко? — иронично изогнул губы, беря баночку мази из трав.

— Она особенная.

— С чего ты взяла? — удивленно вскинул брови, смотря в карие глаза.

— Когда тебе сложно, больно, ты прибегаешь ко мне, как и все дети, под крыло матери, но никогда ты не привозил с собою женщин. Даже Армина здесь не была.

В эту минуту ошеломленно уставил на мать, понимая, что замечание действительно правда, не было во мне потребности кого-то сюда тащить, когда сгущались тучи над головой. А сейчас мне просто хотелось, чтоб Арина была под боком. Чтобы была в поле зрения!

Чтобы я знал, что до нее никто не доберется!

— Ты не задавал себе вопрос, почему именно эту девушку ты привез сюда?

— Лишний свидетель.

— Да? — ее губы сложились в усмешку. — Обычно ты и твой отец лишних людей заставляли навсегда замолкать. А этого «свидетеля» ты еще к себе подпускаешь, — ее глаза остановились на моем лице. — И свои царапины смажь, быстрее заживут! — она направилась в дом, где женская половина жильцов уже во всю суетилась по хозяйству.

Братья с утра на первом автобусе уехали в город на работу, дети бегали по двору, играли то в догонялки, то что-то с интересом рассматривали на земле или катались на велосипедах, пока еще были каникулы. У них была самая обыкновенная жизнь, которая была и у меня в свое время, а вот мои сыновья уже не могли спокойно пройтись по улицам своего же города без сопровождения. Однажды уже прошлись, закончилось все трагично.

Тяжело вздохнув, отгоняя печальные воспоминания, зашел в дом.

Когда открыл дверь своей комнаты, замер на пороге. Арина была все в том же положении, что и час назад, когда ее оставил. На минутку испугался, может она умерла. Мало ли, сердце не выдержало…

— Убери руки! — прошипела девушка, едва коснувшись ее плеча.

Улыбнулся. Жива, еще укусить может.

— Я уже подумал, что ты решила покинуть этот бренный мир, такой несправедливый и жестокий.

— Да лучше б сдохла, чем слышать тебя.

— Арин, не беси меня, — сел на кровать, поставив баночку на тумбочку.

— Ты как?

— А ты как думаешь?

— Перегнул палку… — сжал зубы, разглядывая ее синяки на спине. Она словно почувствовала мой взгляд, натянула одеяло до ушей. Ощущал себя виноватым. И хотелось вновь извиниться, попросить прощения за каждый синяк, за удар, за боль, за слезы.

Ариш… лег рядом, стягивая с нее одеяло, прикоснулся губами к позвоночникам возле шеи. Она вздрогнула, и я почувствовал ее страх, ее напряжение и неприятие меня. Яростно вскочил с кровати, отходя к окну, со всей силы ударил кулаком в стену, рассекая себе кожу на костяшках.

— Тебе все равно придется терпеть мое общество, хочешь ты этого или нет! — отчеканил каждое слово, смотря перед собою. — И я буду тебя трахать каждую ночь, по доброй воле или нет, мне плевать! Поняла? — резко повернулся, дрожа от злости.

— Лучше сразу пристрели!!! — наконец-то Арина села в кровати, закутавшись в одеяло. Ее глаза потемнели до глубокой синевы, разбитые губы дрожали, на щеке виднелся синяк. — Я не хочу тебя!

— Ты вчера кричала так, что сомневаться может только глухой!

— Не буду отрицать, телом моим ты виртуозно пользуешься, но душу…душу ты никогда мою не получишь!!!! Слишком она будет хороша для такого ублюдка! — ей повезло, что между нами было пару метров, что я попятился назад к двери, сжимая-разжимая кулаки, но потом передумал уходить и по-звериному оскалился. Арина широко распахнула глаза, вмиг утратив свой боевой запал. Сделав глубокий вздох, усмиряя свою вспышку ярости, медленно подошел к кровати.