Летом 1921 года в Москве был создан Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ). По рекомендации китайской ячейки РКП(б) я приехал в Москву учиться. Университет находился у Страстной площади (теперь площадь Пушкина). Вначале там не было студенческого общежития, и первое время я и еще один китаец спали на сцене клуба. В сентябре начались занятия и мы переехали в общежитие. Это был пятиэтажный дом под глазированной черепицей. Из больших окон открывался вид на площадь и памятник Пушкина. Ректор университета Бройдо[25] часто рассказывал слушателям о нравах и обычаях разных народов, а иногда приносил национальные костюмы для того, чтобы мы разбирались во вкусах и особенностях культуры этих народов.

В университете обучалось более тысячи человек, в том числе китайцы, монголы, корейцы, индийцы и японцы. На китайском отделении насчитывалось сорок с лишним слушателей. За период с 1921 по 1924 год на учебу в Москву приезжали товарищи Жэнь Би-ши, Ван Жо-фэй, Чжао Ши-янь, Сяо Цзин-гуан, Оюй Чжи-чжэнь, Сяо Сань и другие[26].

Все мои знания тогда ограничивались несколькими самыми простыми иероглифами. Товарищи Жэнь Би-ши и Ван Жо-фэй очень помогали мне в учебе, учили читать и писать. Впоследствии парторганизацией китайского отделения КУТВа я был принят в партию.

В 1921 году в Советской России был страшный голод. Учиться стало еще труднее. Не хватало бумаги, карандашей. Каждому выдавали по большому листу бумаги, который приходилось самому разрезать и сшивать в тетрадь. Учебники печатались стеклографским способом. На всех занятиях, кроме уроков русского языка, нам помогал переводчик Ли Чжун-у.

Помнится, что в те годы общественные науки преподавал нам товарищ Цюй Цю-бо — московский корреспондент газеты «Чэньбао»[27]. Он занимал небольшую комнату. Достанет, бывало, немного рису, придет к нам в общежитие и скажет: «Я только что раздобыл немного рису. Давайте приготовим его и поедим все вместе». Так мы и делали, а главное попутно беседовали на самые различные темы. Всем это очень нравилось.

Несмотря на трудности, настроение у слушателей было бодрое. Мы часто выходили на субботники. Едва дирекция успеет распределить работу, как более тысячи студентов уже строятся в колонну и под звуки горна и барабана направляются к месту работы. Студенты организовали культбригаду, которая выступала во время праздников и на вечерах. По старинной китайской традиции мои соотечественники развешивали в праздничные дни китайские цветные фонарики, которыми так восхищались наши друзья из других стран. Для подготовки спектаклей в помощь культбригаде присылали режиссеров из московского драматического училища. Товарищ Сяо Сань, я и некоторые другие студенты участвовали в представлениях. Иногда мы выступали в Доме старых большевиков, где престарелые ветераны революции неизменно оказывали нам самый горячий прием. Некоторые из них участвовали еще в Парижской коммуне 1871 года.

Во время учебы в Коммунистическом университете мы регулярно получали известия с родины. Многие из партийных товарищей, приезжавших из Китая, выступали перед нами с докладами. В 1923 году мы обсуждали вопрос о стачках в Китае, в 1924 году провели множество собраний, на которых горячо обсуждали вопрос о сотрудничестве компартии и гоминьдана.

Я заканчивал КУТВ. И тут произошло большое, непоправимое несчастье, которое глубокой болью отозвалось в сердцах трудящихся всего мира: 21 января 1924 года в Горках, под Москвой, умер великий вождь и учитель пролетариата — Владимир Ильич Ленин. Когда до нас дошла эта печальная весть, мы заплакали. В университете состоялся траурный митинг. На следующий день утром слушатели и преподаватели в полном составе направились строем к Колонному залу Дома Союзов. В этот день улицы были заполнены народом. Построившись в нескончаемо длинные колонны, люди молча ждали. Только после полудня мы колонной по два человека стали медленно входить в зал. Гроб с телом Ленина был установлен на высоком постаменте. Я шел очень медленно и, вглядываясь в дорогие черты вождя, вспомнил митинг у Финляндского вокзала в 1917 году. Ведь тогда я совсем не знал его, а все последние годы я жил, учился и работал рядом с ним. Часто я думал: «Если мне снова доведется встретиться с товарищем Лениным, все поведаю ему, что у меня на душе». И вот Ленин передо мной, но уже ушел от нас навсегда… Я плакал и все оборачивался, чтобы еще и еще, в последний раз, взглянуть на товарища Ленина. Я видел, как многие смахивали платком набегавшие на глаза слезы…

Воскресенье. Город окутан инеем и морозной дымкой. Трескучий мороз. Чуть забрезжил рассвет, а наша колонна уже заняла свое место на одной из улиц, прилегающих к Красной площади. К этому времени улицы и переулки вокруг были заполнены людьми. Все замерли в скорбном молчании. В городе приспущены флаги, колышутся ленты из черного крепа. Под звуки траурного салюта трудящиеся провожают в последний путь великого вождя и учителя мирового пролетариата — Владимира Ильича Ленина…

В июне 1924 года я окончил Коммунистический университет трудящихся Востока и в течение многих лет был на партийной и профсоюзной работе, принимал участие в колхозном строительстве. Несколько месяцев назад я вернулся на родину. Сейчас мне 62 года. И то, что тридцать с лишним лет я честно служил делу коммунизма, неразрывно связано с именем Ленина и с той закалкой, которую я получил в стенах Коммунистического университета трудящихся Востока в Москве.

Литературная запись Нань Синь-чжоу.

В канун сороковой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, открывшей новую эру в истории человечества, я с чувством огромной радости и глубочайшего уважения к старшему поколению революционеров навестил участника революционных боев в Советской России товарища Ли Фу-цина.

В 1917 году товарищ Ли Фу-цин вступил в один из партизанских отрядов, действовавших на юге России, и в течение нескольких лет воевал в Белоруссии, на Украине, на Кавказе и в Польше, был четыре раза ранен. Некоторое время товарищ Ли Фу-цин состоял в личной охране Ленина. Сейчас он работает в производственно-строительном управлении инженерных войск Синьцзянского военного округа.

Ли Фу-цину исполнилось 59 лет, у него выпали все зубы, но он очень бодр и жизнерадостен. И если кто-нибудь напомнит ему о возрасте, Ли Фу-цин тотчас возразит: «Нет, я не стар. Что делаете вы, то и мне под силу!» Вот какой он, этот упорный человек.

Наша беседа продолжалась несколько дней и вечеров подряд. Каждый эпизод жизни Ли Фу-цина глубоко волновал меня. Не раз я думал: «Вот он — живой учебник истории, учебник Октябрьской революции, китайско-советской дружбы!»

Мне хочется познакомить читателя с наиболее яркими эпизодами из действительно большой жизни Ли Фу-цина.

Родился Ли Фу-цин в 1898 году в городе Шэньяне. Отец ею плотничал, мать ослепла и была совершенно беспомощной. Семья жила очень бедно. С двенадцати лет мальчику пришлось пасти свиней у богача, который вскоре прогнал его. Ли Фу-цин перешел к другому богатею и пас у него коров. Шестнадцати лет юноше удалось устроиться учеником повара в один из ресторанчиков Шэньяна. В том же году его помолвили с девушкой из семьи Ван. Семья увеличилась до восьми человек, и жить, естественно, стало еще труднее, тем более, что работал по-прежнему один отец. Иногда по нескольку дней подряд в доме не варили пищи, и голодные дети беспрерывно плакали. А тот юань, который ежемесячно получал в ресторане Ли Фу-цин, делу помочь не мог: он выглядел кружкой воды, которой никак не загасишь горящего воза с сеном. А как трудно было заработать этот единственный юань! Ли Фу-цину приходилось сносить брань и побои от хозяина; несмотря на свою молодость, он уже познал немало невзгод и имел некоторый жизненный опыт. Он не мог больше смотреть, как надрывается от непосильной работы отец. И вот, чтобы хоть чем-нибудь помочь старику, Ли Фу-цин вместе со своим двоюродным братом отправляется в Цяньцзиньчжай (ныне Фушунь), где нанимается к капиталисту грузить уголь в вагоны. Он надеется сколотить немного денег и помочь родным. Кто знал, что заработок его будет таким же низким, как в ресторане.