— Очень красиво… — выдохнул Леня, любуясь распущенными волосами Яры.

«Позорище… — тоскливо подумала Яра, — но после всего мне уже все равно».

— А теперь что?

— А теперь заплету косу — и спать. Извини, я очень устала.

— Да я тоже… Возьми вот чистую футболку. В ней спать удобно будет.

— Спасибо.

— Приятных снов, Яра.

— Приятных снов.

Чуть позже, забравшись под одеяло, Яра закрыла глаза и пробормотала:

— На новом месте приснись жених невесте. А еще лучше, проснуться бы дома.

Глава 3

«Азбука»

— Яра-а-а… Яра… Пора вставать.

— Лиса, отстань, я спать хочу… — Яра перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову.

— Яра?

Голос не женский, мужской. Спросонья Яра и забыла, где находится. Она осторожно высунулась из-под одеяла и встретилась взглядом с Леней.

— Лиса? — переспросил он. — Ты что-то вспомнила?

— Э-э-э… нет, — соврала Яра. — Наверное, мне что-то приснилось. Доброе утро.

— Добрый день, — хмыкнул Леня. — После вчерашнего я тоже проспал все утро. Но уже, и правда, пора, дел много.

— Каких? — Яра потянулась и села. — Надеюсь, ты не наловил с утра рыбы. Кстати, зачем ездить за рыбой так далеко, когда речка рядом?

— В нашей речке водятся только рыбы-мутанты, — засмеялся Леня. — Их нельзя есть, опасно для здоровья.

— О-о-о… — протянула она, подавив желание расспросить о мутантах. — Тогда какие дела? Мыть полы?

— Полы уже матушка помыла. И завтрак нам приготовила. А нам нужно купить тебе все необходимое и начать поиски твоих родственников.

— Эм… А, может, просто сходим в министерство магии? — решилась предложить Яра.

— Яра, совсем не смешно. Иди лучше умываться, я тебя на кухне жду.

Леня вышел, и она откинула одеяло. «Купить все необходимое». А что ей необходимо? Одежда, в первую очередь. Уже сейчас нужно как-то решать проблему. Футболка едва прикрывает попу, а белья нет вообще. В таком виде она на люди не выйдет. Так что снова халат и шлепанцы. И еще причесаться, но это уже в ванной, там зеркало есть.

Пока Яра возилась с волосами, укладывая их в узел на затылке, откуда-то вернулась Эмма Петровна. Зацокала коготками Чапа, Леня что-то спросил у матери. Потом в дверь ванной постучали.

— Яра, это тебе. — Леня, заглянувший после разрешения, протянул ей бумажный пакет. — Мама сходила в магазин, купила вещи, чтобы ты могла выйти из дома. А остальное вместе выберем, после завтрака. Одевайся и выходи.

Яра ошарашено поблагодарила. В пакете обнаружились брюки из легкой ткани бежевого цвета, белая рубашка, коротенькие чулки, больше похожие на носки, и еще две тряпочки непонятного назначения. Яра долго вертела в руках два треугольника на веревочках и мягкие полусферы с кружевами на лямочках. Она поняла, что это местное белье, но как его правильно надеть, чтобы не опозориться?

— Яра, ты скоро? — спросил за дверью Леня.

Выхода не было.

— Лень, а Лень… — жалобно попросила Яра, — зайди сюда, пожалуйста.

Она молча показала ему тряпочки, сгорая от стыда. Но не маму же его звать! Эмма Петровна уверена, что Яра — дочка профессора, а Леня знает, что она «потеряла память». И кроме него ей никто не поможет.

Леня улыбнулся и покачал головой:

— Ох, Яра… Неужели правда не помнишь?

Она замотала головой, закусив губу.

— Ладно, смотри. Это трусы. Вместо панталон. А это лифчик, его надевают на грудь, вместо твоего панциря.

— А где мои… вещи? — выдавила она.

— Я их спрятал, матушке будет сложно объяснить…

— Лень…

— Чего еще?

— Лень, я в лифчике все равно ничего не поняла…

— Ох, Яра… Халат сними. Да не надо так на меня смотреть, у тебя там еще футболка.

И точно. А она и забыла. Яра бросила халат на край ванны и замерла, боясь пошевелиться. Отчего-то кроме стыда она испытывала какое-то странное и неведомое прежде чувство. Ее потряхивало, она ощущала мурашки на коже, но не от холода или страха. К.н.и.г.о.е.д.нет

— Спиной повернись, — велел Леня. — И запоминай. Потом наденешь его на голое тело.

Он приложил «чашечки» к груди, заставил Яру продеть руки в лямки, потом потянул за нижнюю, отчего лифчик плотно прижался к телу, щелкнул замочком.

— Смотри-ка, точно твой размер. Только лямки подтянуть надо. Сейчас.

Он что-то сделал, отчего «чашечки» потянулись наверх, поднимая грудь.

— Не жмет?

— Не-е-ет… А как я застегну его сама?

Василиса сказала бы, что она совсем потеряла стыд.

— Другие женщины как-то справляются. И я справился, хоть у меня одна рука в гипсе.

Она повернулась, и у нее перехватило дыхание. Ленины глаза были так близко. Красивый медовый оттенок. Как она раньше не замечала, какие красивые у него глаза? И взгляд… Такой теплый, такой ласковый. Кажется, щеки стали еще алее, как будто можно смутиться сильнее.

— Ох, Яра… — прошептал он. — Ты играешь с огнем.

Она опустила голову и неловко пошатнулась, попытавшись нащупать пальцами застежку на спине.

— Ладно, я сейчас отвернусь, а ты наденешь трусики и накинешь лифчик. — Он сам расстегнул застежку. — Повернешься ко мне спиной и скажешь, что готова. Понятно?

— Да.

Потрясающее изобретение эти трусы. И почему она родилась не в этом мире? Ей нравилось тут все больше и больше. Для верности Яра надела еще чулки и брюки, которые тоже оказались впору. Широкий пояс плотно облегал талию, а свободный покрой делал их похожими на юбку.

— Готова, — сообщила она, прикрыв грудь лифчиком.

Леня быстро застегнул его и вышел из ванной. Яра плеснула в лицо холодную воду. Все равно не остудить — щеки горят. Правда, гораздо больше ее волновало томление в груди. Рубашку она примерила и сняла. Нужно спросить, как ее можно погладить, ткань была мятой.

На кухню Яра пришла в футболке, с рубашкой в руках. Леня разливал по чашкам чай.

— А утюг у вас есть?

— М-м? Тебе зачем? А, понял. Есть, конечно. Погладишь после завтрака. Садись.

— Нет, мне нужно поблагодарить твою маму. Где она?

— В гостиной.

Эмма Петровна сидела на диване и примеряла Чапе какую-то одежку. Чапа смирно терпела, хотя Яра никогда не видела, чтобы собак одевали.

— А, деточка! Подошло? — Эмма Петровна бросила на нее внимательный взгляд.

— Да, спасибо большое.

— Я рада. Рубашку погладить надо, ты ее тут оставь. Я Ленечке буду гладить, и тебе заодно. Как тебе комбинезончик? — она подняла собачку, демонстрируя обновку.

— Очень красиво. Спасибо большое.

Яра положила рубашку на диван и ретировалась на кухню.

— Эмма Петровна погладит… — сообщила она Лене. — Что это с ней?

— К сожалению, моя матушка весьма прагматичная женщина, — пояснил Леня. — Потеряшка без имени и адреса и дочь профессора медицины — это две большие разницы, как говорят в Одессе.

— А Одесса?..

— Город такой. Ладно, ешь. Приятного аппетита.

— Спасибо. Ух ты, блинчики! А с чем?

— С творогом. Слушай, а вот интересная вещь получается…

Леня прищурился, и Яра чуть не подавилась блинчиком, потому что его взгляд стал каким-то хищным.

— Какая вещь? — спросила она, подхватывая языком сладкую творожную начинку, вылезшую с другого конца блинчика.

— Одежду ты не помнишь. Телевизор не помнишь. А еду помнишь.

— А у нас еда такая же, — брякнула Яра, потеряв бдительность.

— У вас?

— Ну… Эм… В этом… в прошлом? — она смутно припоминала, как Леня объяснял ее «потерю памяти» Потапычу.

— Да? Ну, может… — он медленно помешивал чай ложечкой, которую держал в левой руке. — Яра, а в какой стране мы живем?

Она испугалась по-настоящему. Леня что-то заподозрил, иначе не смотрел бы на нее так подозрительно и не задавал бы такие вопросы.

— Я… ну… не помню, — соврала она.

— Назови хоть один город, — предложил он. — Твоя героиня где-то жила, правда? Та, кем ты себя сейчас представляешь?